под нос и опасливо оглядываясь.
— А ведь здесь может быть реально опасно, — пришла запоздалая мысль в голову Софьи.
Она вдруг вспомнила как беззаботно бегала до ручья и обратно и совершенно не глядя по сторонам приводила в себя в порядок.
— Так, и кто у нас жил в древности? — Задала себе риторический вопрос женщина.
В голову приходило мало чего. Мамонты, какие то буйволы — ну или как их там? Впрочем, не важно… кто еще? Саблезубые тигры, пещерные медведи, змеи…
От мыслей о последних Софья даже скривилась и постаралась осмотреться быстренько. Змей она не то, чтобы боялась, но осознание, что при отсутствии противоядия, встреча с ними может быть смертельна, осознавала четко.
— Еще и я тут со своей кровью хищников приманиваю, — расстроилась она, но поскольку выхода не было пристроилась за озирающимися и шарахающимися от каждого куста женщинами.
Прогулка вышла познавательной. Несколько раз тетки находили те корешки, которые Софья обозвала бататом, сорвали и съели несколько мелких синих ягодок с уже видимо обобранного когда то куста, накопали что то вроде орехов из земли и набрали большой пучок светлых сочных листьев, которые она мысленно обозвала салатом.
— Не густо, но с голоду не умру, — вздохнула женщина и подождав пока те отойдут подальше, повторила все действия.
В общем, день прошел не зря. Ночью, когда все уснули, Софья снова пробралась к хижинам, но не найдя ничего съедобного не расстроилась, а утащила горсть углей уложенных в три пальмовых листа. Потом, правда пришлось всю ночь караулить, подкладывая тоненькие сухие веточки, боясь разжечь сильнее, но и не давая потухнуть огню совсем, но это были уже мелочи.
— Запечённый батат тоже очень вкусно и полезно, — усмехнулась она утром отойдя подальше от селения и разведя уже нормальный огонь.
Так получилось, что весь прошлый день Софья так и жевала найденные в земле орехи и зеленые листья, зато теперь чуть только не урчала от удовольствия, поглощая один за другим невзрачные корешки и облизывая не слишком чистые после костра руки.
Неделя прошла спокойно. Несколько раз женщина также ходила за сборщицами и даже наткнулась на дерево, очень смахивающее на яблоню. Правда плоды оказались несколько жестковатыми и кислыми, но как сделала вывод женщина — они просто не успели до конца созреть, а потому вслед за тетками, набрала сколько смогла и с удовольствием запекла вечером в костре. Ну не батат, конечно, но тоже ничего, решила она и довольно улыбнулась.
3. Видения
Утро началось с боли. Вообще то Софья уже не первый день чувствовала себя не слишком хорошо, да и низ живота то и дело начинал кровить, но учитывая, что лечиться все равно нечем, в лучшее верилось до последнего.
Не зная, что делать женщина кое-как слезла с дерева, где ночевала последнюю неделю, прикинула стоит ли идти в племя и решив, что смысла в этом никакого нет, недовольно поморщилась.
Ну, действительно, что они сделают? Мало того, что сочувствия ждать не от кого, так еще и уровень развития нулевой. Даже смешно представить, что кто-то из соплеменников приготовит лекарство и будет ухаживать за девчонкой, которую без зазрения совести отдали злобному мужику за кусок мяса.
И тем не менее умирать не хотелось. Только не сейчас, когда она только — только освоилась с новым телом и даже почти смирилась, с тем, что придется жить в этом мерзком первобытном строе. Софья даже зубами заскрипела от злости, потом немного успокоилась, снова повздыхала горестно и поплелась к знакомому ручью умываться. Может все еще обойдется?
К обеду женщине стало еще хуже. Решив не уходить далеко от воды, она забилась в небольшую, вытянутую вглубь нору в корнях огромного, похожего на вяз или бук — вот уж не сильна она в знании флоры, дерева и с трудом придвинув валявшиеся неподалеку камни, заложила вход почти на две трети. Получилась некая пещерка, хоть и не в горе, а в земле, но по крайней мере отделенная от внешнего мира.
— Если сдохну, будет склепом. Все равно хоронить некому, — подумала она мрачно и подтянув колени почти до подбородка, свернулась в клубочек.
Сказать, когда появились видения, Софья не смогла бы даже под пытками средневекового инквизитора. Казалось, вот она лежит, ощущая жар как при высокой температуре, а вот уже беззаботно бежит с другими детьми племени встречать вернувшихся после долгого отсутствия охотников.
Момент, когда отца принесли на срубленных ветках, виделся особенно ярко, поскольку Сайя впервые увидела как обычно белые, завязанные кожаным шнурком волосы отца, спутались неопрятным комком и стали практически чёрными от запекшейся крови. Девочка даже плакать не смогла. Она просто стояла и смотрела как недовольно смотрит мать на волокуши, морщится, а потом громко требует отдать ей большую часть добычи и шкур, как замену за потерю мужа и кормильца.
Софья даже не замечает, как плачет, обхватив коленки руками, но картинка снова меняется.
Теперь она уже Сонечка, любимая жена и студентка последнего курса медицинского училища. Женщина смотрит на себя молодую и сама не верит, что может быть так счастлива. Весь мир кажется открыт перед девушкой. Впереди учеба в институте, любимый муж, уютная квартирка в спальном районе и дети. Пусть не сейчас, пусть через пять- семь лет, но они будут. Разве можно быть такой счастливой? Разве это преступление? Три года! Целых три пролетевших как мгновение, года до того злополучного диагноза.
И вот она уже другая. Болезнь победили, но радоваться нечему.
— Гормональный сбой, реакция организма на препарат, — разводит руками врач, не понимая, что жизнь женщины рухнула, — ну, что вы, милочка, радуйтесь, что живы остались. Некоторым и этого не дано.
Софья кивает рассеяно и молча выходит из кабинета, а перед глазами стоит ее муж Витенька и виновато пряча глаза пытается оправдаться, что полюбил он ее тоненькой и стройной, а теперь, когда она набрала почти сто килограмм он не может быть рядом, да и Викочка, секретарша из общей приемной от него беременна. Ну не может же он ребенка бросить… ну а она, Софья сильная и всегда была такой.
— Ты уж дальше сама как-нибудь, — бормочет теперь уже бывший муж и так и не подняв глаз, придерживая еле закрывшийся от переизбытка вещей чемодан, сбегает из их уютной, хоть и съемной квартиры.
Боль с новой силой скручивает тело и тут картинка снова меняется.
— Пустая, не нужная, — кричит на нескладного подростка, коим является Сайя, мать, — никто не возьмет тебя в хижину. Некрасивая и пустая. Зачем мне