Читать интересную книгу Научи меня любить - Юлия Снегова

Лиза старалась поменьше бывать дома. В пасмурные осенние дни она бродила по городу, отогревалась чашкой чаю в библиотеке у тети Оли, садилась где-нибудь в уголке и читала, читала…

Лиза все пыталась понять, что же люди называют любовью? Из книг она знала, что любовь — это прекрасное, всепоглощающее чувство, которое увлекает за собой человека, как мощная волна океана, с которой бесполезно бороться. А бывает еще страсть, прожигающая душу и тело, подобно огню.

Когда Лиза читала о любовных приключениях прекрасных женщин с роковыми черными глазами и яркими губами и их любовниках, статных блондинах с сильными руками и чуткими пальцами, она забывала обо всем на свете. Ей начинало казаться, что это она мчится по горной дороге в открытом автомобиле, утопая в мягкой коже сиденья. А рядом с ней, источая тонкий запах дорогой косметики, сидит красавец в белой рубашке, расстегнутой на груди. Это его рука скользит по ее голому колену, забирается под шелк юбки…

Странное чувство охватывало тогда Лизу. Сначала у нее сладко сжималось где-то в груди, потом словно что-то теплое, мягкое и пушистое шевелилось у нее внутри, опускалось все ниже, ниже и сладко ныло где-то внизу живота.

Лизе так хотелось, чтобы и с ней произошло что-то подобное. Ей казалось, что стоит ей полюбить кого-нибудь, как весь мир изменится, расцветет, заиграет яркими красками.

«Но кого любить здесь, в сером, насквозь промокшем Данилове? — грустно размышляла она. — Разве что Мишку?»

Ее усатый одноклассник явно проявлял к Лизе интерес. И хотя она шарахалась от их шумной компании и избегала оставаться с Мишкой наедине, Лиза постоянно чувствовала на себе пристальный взгляд его темных глаз. А когда на тебя так смотрят, а тебе всего шестнадцать, и ты зачитываешься книжками про любовь, и у каждой девчонки уже есть друг, очень трудно оставаться невозмутимой.

Однажды в ноябре Ирка, первая модница в их классе, пригласила ее на день рождения. Лиза очень удивилась. Обычно девочки не допускали ее в свой, пахнущий косметикой и живущий сплетнями кружок. Лиза догадывалась, что это Мишка настоял на том, чтобы ее позвали.

Как всегда, Лиза чувствовала себя чужой среди своих шумных и раскованных одноклассников. Поэтому, после того как свечи на именинном пироге с яблоками были погашены, а сам пирог съеден, она поспешила незаметно выскользнуть из Иркиной квартиры. Тем более что от резкой музыки у нее разболелась голова. Похоже, ее ранний уход никого особенно не огорчил.

Было уже темно. Лиза старалась как можно быстрее проскочить сквозь тревожную темноту парка. И вдруг она почувствовала за собой чьи-то быстрые шаги. Она не успела испугаться, как знакомый голос окликнул ее.

— Лиза, что же ты ушла так быстро? Даже на танцы не осталась, — это был Мишка. — И мне ничего не сказала, — он говорил почти басом, но по-детски обиженно.

— Прости, — виновато посмотрела на него Лиза, — но мне, правда, надо домой. Ты же знаешь, что тетка кричит на меня, когда я поздно возвращаюсь.

— Да я вообще не понимаю, почему ты еще не ушла от них!

— А куда я пойду? — грустно спросила Лиза.

— Да мало ли куда? Поступай в училище, место в общежитии получишь, — начал бодро советовать ей Мишка, но Лиза стояла с таким потерянным видом, что он вздохнул: — Ладно, чего об этом сейчас говорить, пойдем, я тебя лучше провожу. Нехорошо девушке разгуливать одной в такой темноте.

Некоторое время они молча шли рядом, а когда показалась река, влажно блестевшая в темноте, Миша предложил:

— Давай посидим немного, пока я покурю. — И он подвел Лизу к старой, покосившейся скамейке.

Дул пронизывающий ноябрьский ветер. Он отчаянно шелестел верхушками уже голых деревьев, но здесь, внизу, было почему-то тихо.

Как-то само собой получилось, что Мишкина рука легла Лизе на плечо. Лиза чувствовала себя такой несчастной, такой потерянной в этом мрачном, холодном мире, что невольно прижалась к Мише. Ей просто хотелось, чтобы ее пожалели и утешили, как успокаивают заблудившегося ребенка. Но Мишка все понял иначе. Он отбросил сигарету, и его еще пахнущие дешевым табаком губы вдруг прижались к испуганному Лизиному рту. Она попыталась отпрянуть, но его руки крепко держали ее. Более того, Мишка был настроен настолько решительно, что, не дав Лизе прийти в себя, полез ей под платье.

Пока его рука шарила по ее колготкам, а настойчивый язык пытался разжать губы, Лиза, сама не помня как, лягнула его и вырвалась. Не разбирая дороги, она неслась сквозь темноту парка, а ей вслед, словно комья грязи, летели слова:

— Дура, тоже мне принцесса нашлась! Да кому ты нужна? Слишком много о себе думаешь! Все равно скоро подстилкой чьей-нибудь станешь! Не сама ляжешь, так тетка тебя продаст!

4

Только дома, нырнув под одеяло, Лиза с трудом перевела дух, и попыталась осмыслить, что же с ней произошло. Она прекрасно знала, что ее одноклассницы не только целовались с мальчишками, но, судя по обрывкам разговоров, долетавшим до нее на перемене, многие уже спали с ними, причем пары складывались и менялись с поражавшей Лизу легкостью. В том, что Миша попытался поцеловать ее, не было ничего необычного.

«В конце концов, то, что происходит со всеми рано или поздно, должно было произойти и со мной, — размышляла Лиза, свернувшись под одеялом в клубочек. Ее трясло, и она пыталась согреться своим дыханием. — Но почему же мне было так противно? Он поцеловал и обнял меня, и, как пишут в книгах, я должна была почувствовать возбуждение, страсть, мне должно было стать хотя бы приятно. А я ничего, кроме отвращения, не испытала! Может быть, я какая-то ненормальная, раз мне не нравится то, что нравится другим?»

Лиза согрелась и, печальная, уснула.

Все же кое-что из сказанного Мишкой надолго лишило ее покоя. Конечно, не то, что она никому не нужна. Это Лиза прекрасно знала и без него. Теперь она постоянно думала о том, как покинуть дом Валентины, где ее жизнь становилась все безрадостнее.

Лиза знала, что у Марины, ее мамы, был свой домик, где Лиза родилась и жила, пока не осиротела. Сам дом Лиза не помнила. В ее памяти почему-то сохранилась лишь яркая зелень маленького огородика и необыкновенно сладкий вкус малины, росшей возле забора. Еще она помнила, что любила срывать гроздь красной смородины и рассматривать прозрачные ягоды на свет…

Дом стоял на окраине их городка, и, поселившись у тетки, Лиза никогда не приходила сюда. Наверное, она боялась своих воспоминаний. Вернее, она боялась, что воспоминания, которых почти и не было, вдруг возникнут в памяти и навалятся на нее с такой силой, что она не сможет этого вынести.

Но теперь Лизу неудержимо влекло в то место, где прошло ее раннее детство.

«Может быть, это поможет мне понять, кем была моя мама, кто я такая и почему чувствую себя чужой среди людей, окружающих меня».

Однажды в субботу, не сказав никому ни слова, Лиза отправилась в Сельцы. Так называлась деревня, которая когда-то была в этом месте, а теперь ее название носил самый дальний городской район. Здесь стоял и медленно разрушался дом мамы. Хорошо, что Лиза знала адрес, иначе ей пришлось бы долго плутать, прыгая по лужам, среди бревенчатых домов окраины.

Она почти случайно наткнулась на свой дом. Лиза каким-то внутренним чутьем угадала, что это то самое место. На покосившемся и посеревшем от дождей заборе не было даже таблички с номером.

Жалобно заскрипела калитка, и Лиза зашагала к крыльцу по узенькой, заросшей дорожке. Лиза знала, что сорняки особенно буйно растут там, где люди когда-то жили, а потом уехали. Она с грустью разглядывала двор. Теперь уже нельзя было понять, где раньше был огород, а где — клумба с цветами. Всюду царили жесткие стебли сорняков.

У тетки был свой, большой, плотно засаженный участок, на котором она пропадала с весны до осени и где заставляла работать Лизу и Наташку. Но если Наташка умудрялась сбегать с ненавистной прополки, то Лиза покорно плелась вслед за теткой.

— Ничего, поработаешь! — ворчала нагруженная ведрами Валентина. — Будешь знать, как нам хлеб достается.

Как доставался Валентине хлеб, Лиза прекрасно знала. Та просто воровала его в магазине. Тетка разрывалась между работой и участком. Потянуть второй огород ей уже было не под силу. Иногда в семье заводили разговор о том, что ненужный дом хорошо бы продать, но покупатель все не находился, и разговоры утихали сами собой, а заброшенный дом медленно разваливался от дождей и морозов.

Ступени крыльца осели и покосились. Скользкие от сырости, они прогнулись под Лизиными ногами. На осевшей двери висел большой амбарный замок. Чисто инстинктивным движением Лиза пошарила рукой над дверью и достала оттуда длинный заржавевший ключ.

«Откуда я могла знать, что он там? — удивилась она. — Ведь когда я жила здесь, то не могла сама дотянуться до него. Наверное, видела, как это делала мама…»