И фонарь. Прямо сейчас. И под запись подтвердишь, что отдаешь мне это все добровольно и в подарок, а не в долг. Отдаешь как компенсацию моих убытков. Так?
— Так — торопливо кивнул Ропп — Десять динеро и мой фонарь. Под запись на мой сурвпад.
— Под запись на сурвпад патрульной Ивенсон — поправил я и моя улыбка опять поплыла, становясь неконтролируемой.
В ушах пульсировал шум крови. Сердце колотилось, но не от страха, а от желания продолжить драку.
Драку!
Я! Амадей Амос известный по таким прозвищам как Анус и Терпила…. И вдруг я хочу драться? Нет… не драться… я хочу резать этого ублюдка, хочу ломать ему кости, хочу прыгать на его трещащей голове.
— Под запись на сурвпад патрульной Иверсон.
— И вон того дежурного офицера — вытянув руку, я указал окровавленным пальцем на приостановившегося на ближайшем перекрестке недоумевающего Чопа — черного как смоль сержанта внутренней охраны.
— Да — скрежетнул зубами Ропп — Да…
Подступив к нему поближе, я спросил:
— Боишься ауру запятнать, гнида? А?
— Хватит тебе уже — прошипел парень, сжав кулаки и явно сдерживаясь изо всех сил — Хватит! Бери компенсацию и закроем дело.
Значит, слухи были верными — Ропп собирался проситься в Охрану, а туда даже на собеседование берут только тех, кто не запятнал свою ауру за последние пять лет. Он сделает многое, чтобы не посадить темного пятна оберегаемую репутацию.
— Закроем дело — кивнул я, протягивая руку и забирая сначала деньги, а затем фонарь. Все это время я с холодной задумчивостью смотрел в глаза Роппа и… тот дрогнул, вильнул взглядом, уставился в стену. На его лице отчетливо читалось искреннейшее недоумение, и он явно боролся с желанием дать самому себе пощечину.
Я его понимал. Звучит как бред сумасшедшего — трусливый чмошник Амадей вдруг начал качать свои права. Вдруг ответил ударом на удар…
— Да — кивнул я и, приблизившись еще ближе к уху Роппа, прошептал — Я еще подумаю, рыбья ты падаль. Я еще подумаю не убить ли тебя где-нибудь в темном углу…
Его рука запоздала упала на экран сурвпада — собрался врубить запись — но опоздал и лишь вздрогнул испуганно, а затем, спохватившись, с привычной умелостью зло нахмурился, набычился.
— Нет, Ропп — я с усмешкой покачал головой — Нет. Поздно. Я уже понял, что ты не мужик. Ты не сурвер! Ты говно!
— Эй! — между нами вклинилась патрульная, спохватившаяся, что давно потеряла инициативу, а тут еще и начальник уже подходил — Раз все уладили миром — предлагаю записать ваши обоюдные извинения, парни. И на этом закроем конфликт раз и навсегда — как и положено у сурверов Хуракана! Да?
— Да, м-э-эм… — с неумелой брутальностью протянул я — Включите запись, офицеры. Сурвер Ропп желает сделать искреннее заявление…
Когда на экранах сурвпадов патрульных зажглись красные квадраты, Ропп, скрипнув зубами, заговорил. Он не улыбался — сурвпады сейчас записывают только аудио, так что он мог сохранять свое искреннее выражение лица и на нем отчетливо отражалось злобное обещание жестоко отомстить. Это понимал не только я — понимали и патрульные, но им не с руки связываться с кластером Роппа. Его мощная и большая группа имеет немалое влияние на нашем этаже.
* * *
— Мне конец — задыхаясь, пробормотал я, привалившись к бетонной стене с рисунком величественной заснеженной горы — Мне конец. Они убьют меня… вот дерьмо…
Что я наделал?!
— С-сука — выдохнул я и, скользнув плечом по стене, побежал дальше.
— Амос!
Споткнувшись и едва не упав, я остановился, заглянул в закуток стены, где раньше был установлен торговый автомат выдававший подслащенную газированную воду. Автомат давно исчерпал свой ресурс и девять лет назад его демонтировали, отправив на запчасти. А освободившуюся нишу облюбовал Культ, устроив здесь дорожную молельню и гадальню. Тут же можно было пообщаться со своими прямыми предками — если у культисток имелись запасы «экспульсо» того, что некогда было именно твоими предками исторгнуто. Порой мне казалось, что запасы Культа неисчерпаемы…
Смерив меня пристальным взглядом, седовласая культистка Сувонн набросила на голову черный старый платок. Поднятая движением воздушная волна ударила мне в лицо резким запахом экскрементов, мяты, шалфея и лимона. Ее костистый длинный нос, украшенный багровой опухолью, что полностью перекрыла левую ноздрю, уставился на меня. Глаза скрыты сумраком, уголки губ опущены, сразу ощущается неодобрение. Когда она заговорила, я понял, что мои подозрения оправдались.
— Вчера я случайно — будто сами предки подтолкнули мою руку — уронила в кадило крупицу экспульсо твоего прадеда Аммоса… он со стоном поведал мне, что огорчен поведением своего правнука Амоса… ведь правнук давно уже не жертвовал ни единого динеро на благо Культа Экспульсо…
— Мне некогда — бросил я и снова двинулся по коридору.
Икнувшая от неожиданности старуха злобно закаркала мне вслед:
— Отворачиваешься от мудрости предков, мальчишка?! Пожалеешь!
— Мальчишка?! — пробормотал я, задыхаясь — Мальчишка?! Сука! Мне скоро двадцать пять! За что мне жертвовать свои динеро?! Вы мне помогаете? Нет!
Как-то я повелся на слащавые речи старой Сувонн. У меня тогда украли сумку с инструментами. Ничего особенного в сумке не было — гаечные ключи, несколько отверток, плоскогубцы, клещи и немного мелочевки. Но эта сумка мне досталась от деда. Ведь я наследовал его имя — великое имя Амадей.
Амадей Амос.
Главный чмошник убежища Хуракан…
Когда уже кончится радиоактивное безумие там наверху? Может там у меня больше шансов стать кем-то, а не просто ничтожеством?
Проклятье…
В тот раз я пожертвовал Культу с огромным трудом скопленные тридцать динеро. Я знал, что культистки, при желании, могут отыскать что угодно. Я попросил отыскать отвертку. Большую старую отвертку с синей ребристой ручкой, с плоским многократно точеным острием, с выжженным раскаленным прутком надписью Амадей. Считай фамильная редкость. Культистки пообещали помочь. И нихрена не сделали… потом уже мне тихо шепнул один знакомый старикан, что те, кто тиснул мою сумку с инструментом, тоже сделали пару подарков Культу…
Урок я усвоил.
Мудрость предков? Да пошли вы нахер! Напрямую я этого вам не скажу, но блеск моих динеро вы, твари, больше не увидите!
Хотя чего я тут храбрюсь? Мне завтра проломят голову парни Роппа. От него самого я может и обезопасился на некоторое время. Но он уже среди своих и рассказывает им прямо сейчас какую подляну устроил ему долбанный Амадей. Скоро за мной придут…
Мне будет больно?
«Больно?» — с насмешливым презрением кто-то хохотнул в моем мозгу — «Слабак!».
— Слабак — повторил я и скривился,