Читать интересную книгу Дешёвый товар - Инна Тронина

В одной руке девочка держала скрипку, в другой – смычок. На лице её застыло выражение снисходительного превосходства. Андрей отметил, что Анжела была копией матери, что для девочки предвещает несчастье. В данном случае примета сбылась на все сто…

– Дочка родилась в декабре восемьдесят третьего года, – тихо сказала Ия. – Господи, как я тогда была счастлива! И не знала, что даже девяти лет не отмерено моей принцессе. Значит, она нужна на небесах…

– А умерла когда? Судя по всему, недавно? – предположил Озирский.

– Третьего апреля. Две недели назад. Если говорить честно, я до сих пор не могу в это поверить. Всё происходящее кажется дурным сном, – призналась Ия. – Но даже такой сон всё равно страшен.

– Она болела?

Андрей рассматривал снимок и видел, что Анжела не похожа на больную.

– Нет, она не болела, – подтвердила его догадку Ия. – Могла подолгу заниматься музыкой. Очень упорный, настойчивый ребёнок. Признаться, нам было трудно с ней. Анжела нас с отцом полностью себе подчинила. Я даже несколько раз упрекнула дочку в неуважении к родителям. Ведь мы с мужем всё сделали, чтобы дать ход её таланту…

Озирский внезапно вспомнил, где он слышал это имя. Об Анжеле Пинской писали в газетах, её показывали в программах питерского телевидения. Вероятно, только странное, полусонное состояние помешало вспомнить об этом раньше. Андрей видел по телевизору Ию, только в небесно-голубом платье, с огромным букетом в руках – она принимала поздравления и похвалы. Сам Андрей не слышал игры Анжелы, которую пресса наперебой называла новым гением, гордостью Санкт-Петербурга и даже сравнивала с Паганини. Мария Озирская, напротив, осталась о ней невысокого мнения, о чём тут же и объявила.

– Форменный фидлер! – вынесла мать свой вердикт. – Уличная скрипачка. Я слышала, у неё отец в Консерватории большая шишка. Ему уже больше пятидесяти. Породил на старости лет, а теперь хочет доказать, что соорудил гения.

Саша Минц высказался не так круто, но смысл остался тот же.

Но сейчас речь шла уже не об уникальности таланта мёртвого ребёнка. Озирскому хотелось узнать, что же произошло, но он опасался спровоцировать истерику. Андрей прекрасно видел, что состояние горя и растерянности непривычны для жены музыканта Пинского.

– Она не болела, – ещё раз повторила Ия, потуже натягивая перчатки на руки. – Её убили.

– Кто?!

Озирский вздрогнул, чувствуя, как каменеют мышцы от знакомого и ужасного слова.

– Не знаю. И следователи не знают. Да и не хотят, видимо, знать! – со злостью сказала Ия, доставая промокший кружевной платочек. – Муж говорит, что им нужна взятка – тогда будут расследовать.

– Он говорит ерунду. Впрочем, его состояние можно понять. – Озирский полез в карман за удостоверением. – Ия Максимовна, я работаю в системе МВД. Расскажите мне всё.

Он протянул женщине документ. Новенькая корочка поскрипывала и едко пахла клеем. В удостоверении Андрей знался участковым инспектором, но Ия не обратила на это внимания. Она только подняла глаза, проглотила комок и несмело улыбнулась.

– Я сразу, по вашей фигуре, поняла, что вы отлично развиты физически. Таких суперменов я видела только в кино, да и то на видеокассетах. Значит, вы по работе имели дело с убийствами?

– Милая Ия, это для нас – рутина. Отдел борьбы с организованной преступностью мелочёвкой не занимается.

– Отдел борьбы… Погодите! Это на Литейном? Мы занимаетесь мафией?

– Естественно. – Андрей не стал вдаваться в подробности. – Для краткости можно называть эту структуру красивым итальянским словом.

– Мне кажется, что тут как раз и замешана мафия.

Ия взяла у Озирского карточку дочери. Андрей специально не снимал перчатки, чтобы не пугать Ию своими руками.

– Почему вы так думаете? – уточнил Андрей.

– Это было необычное убийство. Простые хулиганы таких не совершают.

– Ия, чего только не совершают самые обыкновенные люди! Даже не хулиганы, а смирные выпивохи! – Он вспомнил свой участок в Красносельском районе. – Рассказывать – ночи не хватит. Так в чём, по-вашему, заключала необычность убийства?

Андрей уже чувствовал себя при исполнении.

– Нашу машину угнали вместе с Анжелой. Муж уехал с ней в гости. Это было первого апреля. Я уже была там, на Невском. Потом оказалось, что они забыли скрипку, а Анжела должна была играть. Муж оставил девочку в машине и поднялся в квартиру на лифте. Мы живём на пятом этаже кооперативной двенадцатиэтажки. Когда он вернулся со скрипкой, ни Анжелы, ни машины не было. Во дворе тоже никто ничего не заметил – это было вечером, в семь часов. Мы сразу же обратились в ГАИ, дали приметы машины, номер. Естественно, они ничего не нашли. Сказали, что нет людей, транспорта, бензина. Днём наш район патрулирует одна машина, ночью – две. Нормативных актов, законов тоже нет. Мы выслушали кучу претензий к руководителям всех уровней, но ничего по существу. Были на приёме у начальника Выборгского УВД…

– Значит, живёте в Выборгском районе? – перебил Озирский.

– Да, на проспекте Шверника. Естественно, мы били во все колокола насчёт пропажи ребёнка. Нас успокаивали, говорили, что девочку вернут. Им якобы нужна машина, а ребёнок ни к чему. Нам на машину-то уже было наплевать…

– Марка, цвет, номер автомобиля?

Андрей уже забыл, зачем пришёл сюда, и весь погрузился в работу.

– «Девятка» цвета крем-брюле. На заднем стекле решётка из кожзаменителя на металлическом каркасе. Фары под проволочными сетками…

Ия назвала ещё несколько примет, номер машины. Озирский всё записал в книжечку.

– Но теперь нам машина уже ни к чему. Анжела в земле.

– Значит, авто не нашли, а ребёнка как-то обнаружили? – Андрей пока мало что понимал.

– Утром третьего числа, на станции «Парголово» уборщица увидела скатанный старый ковёр. Поскольку раньше ничего подобного там не бывало, она заинтересовалась. Решила развернуть и посмотреть – а вдруг в хозяйстве пригодится? А там – тело… – Ия несколько раз всхлипнула. – Тело нашей Анжелы…

– Интересно! – Озирский пожевал нижнюю губу, поднял брови. – Значит, тело было в ковре? Какова оказалась причина смерти?

– Девочка была, кроме ковра, завёрнута в старый байковый халат. Та одежда, в которой её похитили, исчезла. Смерть наступила примерно за пять часов до того, как уборщица нашла тело. Так мы и определили дату…

Ия вцепилась в рукав Андрея, панически боясь, что ему надоест всё это слушать. Он уйдёт и унесёт с собой последнюю надежду на справедливость.

– Только бант в волосах остался… Пышный такой, со стеклярусом. Почему-то его не взяли. Остались и серёжки – кстати, весьма дорогие…

– От чего погибла девочка? – ещё раз повторил Андрей свой вопрос.

Если похитители убили Анжелу, чтобы не оставлять даже такого ненадёжного свидетеля, то они поступили глупо. Достаточно было лишь накачать ребёнка наркотой, и он ничего бы не вспомнил. Впрочем, автомобильные воры, а Озирский знал их достаточно, редко нарывались на «мокруху». «Девяток» в Питере завались. Не сумели взять эту – найдётся другая. Вряд ли им так приспичило свистнуть именно «тачку» Пинского, что её увели её вместе с девочкой, которую потом прикончили. Угонщиков не манила перспектива пойти ещё и по сто второй статье.

Андрей ждал ответа, глядя на могилу Натальи. По горе цветов и венков скользил солнечный луч. Воздух под вечер становился все более холодным, пряным, вкусным. Его хотелось пить, как хорошее вино.

– У Анжелы оказались удалены обе почки. Она не могла жить, – глухо ответила Ия.

Женщина уже не плакала, а воспалёнными глазами смотрела на маленькую могилку.

– Как вы сказали? – Андрею показалось, что он ослышался.

– Ей удалили обе почки, – повторила Ия. – Патологоанатом сказал, что операцию делал очень квалифицированный хирург. Он же высказал предположение, что почки могли потребоваться кому-то для пересадки.

– Для пересадки? Обе почки? У живого, здорового ребёнка?

Озирский почувствовал, как его собственные внутренности леденеют, сжимаясь в комок.

Чьи же это выходки? «Лазарет Келль» не прекратил свою деятельность? Вполне могли остаться недобитые продолжатели дела милейшей Элеоноры. Но там, помнится, не брали органы для пересадки, а производили опыты с наркотиками и ядами. Кроме того, забирали в «лазарет» либо членов семей должников, либо безродных бродяжек. Виолончелист Пинский не мог связаться с бандитами. Во всяком случае, это было сомнительно. А благополучных детей из знаменитых семей Нора никогда не стала бы использовать в качестве «брёвен». Итак, «Лазарет Келль» здесь не замешан. Когда кто же?…

– Значит, пропала первого апреля, а найдена третьего.

Андрей смотрел на тонкий профиль Ии Пинской. Чёрное кружево платка просвечивалось трепещущими от дыма лучками вечернего солнца.

– Что касается машины, то вряд ли её можно найти. В городе действует несколько групп угонщиков. Если в первые часы, по горячим следам, автомобиль не удалось обнаружить, его просто перекрашивают. Потом меняют номера – и на самой «тачке», и на деталях. Ставят в отстойник на некоторое время. Если удаётся оторваться от преследования, перегоняют в другие населённые пункты, подальше от Питера…