рядом с Седлецким Геннадием, — она указала рукой. Когда Глафира заняла место, сказала. — Теперь продолжим урок. На перемене обменяетесь своими историями, как провели лето. Сейчас начинаем урок.
Сосед Глафиры явно был не рад соседству с ней, расставил свои руки на парте, не позволяя девушке устроиться удобнее. Ей пришлось сжиматься, чтобы хоть что-то записать в тетради.
Когда началась перемена, Адмиралов под гул голосов быстрым шагом вышел из класса, а ее сосед по парте, как бы невзначай, скинул ее учебники на пол. Пока она поднимала их, к Глафире подошло несколько человек, три девушки и два парня. Одна из них, яркая блондинка со стервозным лицом, начала:
— Ну привет. Откуда ты такая красота взялась? — На ее слова ее свита и сосед по парте начали смеяться. — Из какой деревни ты выползла?
Глафира решила не отвечать на такое обращение и просто стояла и смотрела на своих одноклассников, прижимая к себе поднятые учебники. Такого откровенного издевательства с первого же дня она не ожидала.
— Ты гляди, она еще с нами разговаривать не хочет, — продолжила красавица. — И имя отстойный отстой — Глафира за еще и Копылова. Прям для тебя, деревня на выезде. Ты же понимаешь, что мы тебе здесь не рады? — И все снова засмеялись.
— Отстаньте от девчонки, чего накинулись, — сказал парень, который подошел к ним. — Ксю, хватит уже так вести себя. Что тебе девчонка сделала? Хватит уже прессовать новичков или тебе в прошлый раз не хватило?
На его слова девушка, которую назвали «Ксю», скривила рот:
— Не твоего ума дело, Потапов. Собой займись или пусть она к тебе за парту сядет, а то она нашего Геночку замарает навозом. — И все снова засемялись.
— Да запросто, пусть идет ко мне. Твой Седлецкий пусть с Машкой посидит. Только пусть потом не жалуется.
Потапов помог Глафире, которая еле сдерживала слезы, собрать вещи и перенести на парту в другом ряду рядом с окном. Его соседка, которую назвали Машкой, уже успела собрать свой рюкзак и через парты пробиралась на прежнее место Глафиры.
— Спасибо тебе, — тихо сказала девушка, когда они вместе с Потаповым заняли парту.
— Да не за что. Меня Сергей зовут, а ты Глафира. Прикольное имя, таких давно не слышал. Ты не обижайся на них. Ксюха Лавренева считает себя первой красавицей класса, собрала вокруг себя таких же придурков и чморят всех, кто слабее. Того придурка, с которым тебя сначала посадили — Гена Седлецкий, сынок депутата. Тот еще гандон. С остальными ты потом познакомишься. Но они так, мелкие подпевалы.
— А о какой истории ты ей говорил? Ну за что ей последнее предупреждение?
— Да в прошлом году у нас тоже пришла новенькая, обычная симпатичная девчонка. Перевелась сюда из Красноярска, так ее Ксюха со своими дурами так затюкали, даже до драки дошло. Они ее за школой поймали, побили. Девчонка потом куда-то перевелась, а Ксюхе и ее приспешникам последнее предупреждение.
— И управы на них нет?
— Да кто против таких деток пойдет, мажориков? Директор есть с их рук, вот они и творят, что хотят.
Глафира с ужасом смотрела на Ксюху, которая со своими подругами сидела на парте Седлецкого что-то громко обсуждая и смеясь на весь класс. В это время вернулся Адмиралов и Ксю тут же ожила, соскочила с парты, сделала ему шаг навстречу и приторно сладким голосом проворковала:
— Никита, иди к нам! Расскажи, как на Сейшелы съездил.
Но парень только мельком посмотрел на Лавреневу, ничего не ответил, на что Лавренева обиженно поджала губы и зло посмотрела ему в след. Он прошел к своей парте мимо Глафиры, даже не посмотрел на девушку, как мимо пустого места. Она почувствовала запах его туалетной воды, что-то очень дорогое и будоражащее рецепторы. Она даже закрыла глаза, чтобы запомнить этот запах, который заполнял ее без остатка.
— Вот еще один мажорик, — отвлек ее Сергей. — Никита Адмиралов, наследник одной из богатейших семеек города. Напыщенный, самолюбивый. Девок меняет, как перчатки, а эти дуры за ним бегают наперегонки. Впереди всех Лавренева. Из-за него она и чморит девчонок, освобождает место возле него для себя. Ты не переживай, тебя он даже не заметит, поэтому Лавренева тебя не сильно будет прессовать, так, для острастки. Просто не обращай внимание и они отстанут от тебя.
— А почему такие мажоры здесь, в такой школе учатся?
— В какой? — не понял ее Потапов.
— Ну в простой.
— Кто тебе сказал, что это простая школа? Она как раз для таких как эти, — он кивнул головой на компанию. Это такие как мы с тобой здесь «случайные», — он последнее слово взял в кавычки. — Не знаю, как тебе удалось сюда попасть, но меня взяли потому, что я олимпиады по физике и химии выигрываю. Престиж школы, так сказать.
Тут прозвенел звонок, вошел учитель. До конца занятий Глафиру не трогали, но постоянно слышала за спиной смешки. Она к такому уже привыкла в своей старой школе и не обращала на них внимание.
Вечером она спросила у Ирины:
— Ир, а ты знаешь, что в этой школе учатся мажоры?
— Я знаю, что здесь дают отличные знания. И не важно, кто там учится. А что случилось?
— Да нет, все нормально.
— Тебя не обижают? Если что, ты скажи. Я знаю, как с ними поступить.
— Да пока не надо. Просто смеются, обзываются. Все как обычно. Я уже привыкла, просто не обращаю внимание на придурков.
* * *
Потянулись учебные дни. Глафиру открыто не трогали, но смешки и обзывательства стали ее постоянными спутниками. Как только ее не обзывали — «Копыто», «Глаха», «Жиртрестина», «Жиробасина» были самыми безобидными. Но она просто не слушала никого. Подруг у нее так и не появилось. Общалась только с Сергеем, но близкими друзьями не стали. Он помогал ей по химии и физике, она помогала ему по русскому языку, истории, которые были ее любимыми предметами.
Оксана Лавренева еще несколько раз пыталась словесно унизить девушку, но когда Глафира оставила ее выпады без какой-либо реакции, не заплакала, оставила девочку в покое и потом ее словно перестали замечать. Ну есть какая-то одноклассница и ладно.
Глафира каждое утро готовила себя к встрече с Адмираловым. Он был такой красивый, что ее сердце замирало, дыхание прерывалось, они не могла отвести от него глаза. Она уговаривала себя не смотреть на него, но каждый раз вспыхивала румянцем, когда Никита входил утром в класс. Она снова и снова уговаривала себя, что таким парням не нравятся такие девочки, что он даже