– Это просто необходимо. На самом деле я должен об этом сказать сорок или пятьдесят раз в день, ведь у тебя нет ко мне ни капли уважения. Кроме того, я закончил не один класс!
– Нет, целых три.
– Именно!
– А дальше учиться ума не хватило…
– Помолчал бы! Денег не хватило! Имей в виду – ума у меня более чем достаточно. Кроме того, я сразу понял, что ты имеешь в виду. Место, которое я не забуду. Ты помнишь, за теми высотами мы встретились.
– Ага, помню! Плохой тогда выдался день. Я спустил весь свой порох и сиу преследовали меня. Я не мог двигаться дальше, и в конечном итоге они схватили меня. А вот когда наступил вечер, появился ты.
– Да, эти глупцы разожгли такой адски высокий костер, что его наверняка видели даже в Канаде. Я заметил его и подкрался поближе. И тут я вижу, как пятеро сиу связывают белого человека. И что же мне оставалось делать? Я не промахнулся, двоих положил, а трое сбежали – они и понятия не имели, что имеют дело только с одним противником. Вот так ты стал свободен.
– Конечно, я стал свободен, но как же я разозлился на тебя!
– Из-за того, что я не застрелил, а только ранил двоих краснокожих, верно? Но индсмены такие же люди, как мы, и я никогда не убью человека, если в этом не будет крайней необходимости. Я немец, а не людоед!
– А я что, людоед?
– Гм! – проворчал Толстяк. – Нынче ты, конечно, отличаешься от себя прежнего. Тогда ты, как и многие другие, был уверен, что не сможешь победить, если не искоренишь краснокожих, всех до единого. И поверь, мне пришлось приложить немало усилий, чтобы изменить твои взгляды.
– Да, не спорю – ты непростой немецкий парень. Мягкий, мягкий… как масло. Но потом, если это необходимо, ты становишься твердым, как скала. Вы, немцы, хотите, чтобы все в мире менялось лишь от простого прикосновения вашей руки. И, когда видите, что вам и вашим желаниям будут сопротивляться, вы наконец понимаете, что приходится и нападать, и защищаться! Ты себя ведешь точно так же, как все.
– Я рад, что это так. Посмотри, там, кажется, в траве следы.
Джемми остановил лошадь и указал на скалу, у подножия которой в траве виднелись длинные темные линии.
Дэви тоже остановил мула, прикрыл глаза рукой, осмотрел подножие и пробормотал:
– Заставь меня съесть ружейную пулю, если это не след.
– Я тоже думаю, что это он. Ну что, Дэви, посмотрим поближе?
– Стоит ли говорить о желании, когда это необходимо? В этой древней прерии мы вынуждены рассматривать любой, даже ничего не значащий след. Ты всегда должен знать, кто поджидает тебя впереди или притаился сзади, иначе легко может случиться, что утром не проснешься, если не был внимателен с вечера.
– Тогда вперед!
Они подъехали к скале и спешились, внимательно изучая следы.
– Что скажешь? – спросил Дэви.
– Точно, след! – улыбнулся Толстяк.
– Да уж, яснее ясного – след. Но чей?
– Наверное, лошади…
– Да уж! Это любой ребенок увидит. Неужто ты думаешь, что я увидел след кита?
– Наверняка нет – этим китом мог быть только ты, но я точно знаю, что ты пришел вместе со мной. К тому же этот след кажется очень подозрительным.
– Почему?
– Прежде чем ответить, я хочу рассмотреть его более внимательно: не хочу выглядеть облапошившимся новичком.
Он спрыгнул с лошади и опустился на колени. Его кляча остановилась, будто тоже что-то рассматривала в высокой траве и тихо фыркала. Даже мул приблизился, виляя хвостом и шевеля длинными ушами. Он, казалось, тоже рассматривал «подозрительный» след.
– Ну что? – спросил Дэви, решивший, что осмотр слишком затянулся. – Что-то важное?
– Да. Здесь проскакал индеец.
– Ты уверен? Очень интересно… Здесь нет места ни для выпаса скота, ни для охоты. С чего ты взял, что это был индсмен?
– По следам копыт видно, что у лошади индейская выучка.
– Но на ней мог ехать и белый.
– То же самое я говорю себе, но… Но…
Он задумчиво покачал головой и прошел чуть дальше по тропе.
– Подойди сюда! – вдруг воскликнул он. – Смотри: лошадь не была подкована. Кроме того, она очень устала, ее просто вынудили пуститься галопом. Значит, всадник торопился, и очень.
Теперь заинтересовался и Дэви. То, что он услышал, было достаточно важным, чтобы приняться за тщательное расследование. Он подошел к Толстяку, а оба животных посеменили за ним, как будто понимали, что следует сделать именно так. Приблизившись к Джемми, он прошел еще дальше по следу.
– Ба, – произнес он, – лошадь действительно устала: она часто спотыкалась. Чтобы так гнать животное, необходимо иметь очень веские причины. Либо человека за что-то преследуют… либо у него есть другая причина, чтобы так торопиться.
– Скорее второе.
– Почему?
– Как ты думаешь, сколько времени этому следу?
– Часа два примерно.
– Согласен. Тем не менее нет никаких следов преследователя, а тот, кто имеет в запасе целых два часа, не станет до смерти загонять лошадь. Кроме того, здесь очень много скал, он мог бы легко и незаметно сбить преследователей со следа. Разве не так?
– Да. Нам обоим, если подумать, хватило бы преимущества даже в две минуты, чтобы оставить преследователей с носом. Так что я с тобой согласен. Тем не менее человек куда-то спешил. Но вот куда?
– Думаю, его цель где-то поблизости.
Длинный посмотрел на Толстяка с удивлением.
– Кажется, сегодня ты стал провидцем.
– Чтобы догадаться об этом, не требуется никаких особых свойств, нужно только немного подумать.
– Так-так! Я вот думаю… думаю об этом, но только все напрасно.
– Неудивительно…
– Почему?
– Ты слишком длинный. Пока до тебя дойдет, что здесь и к чему, могут пройти и тысячелетия. Уверяю тебя, чтобы понять цель этой скачки, далеко ходить не надо, иначе бы он пощадил своего коня.
– Так! Насчет причин скачки согласен, но вот сути понять не могу.
– Попробую объяснить. Если бы человеку предстояло проехать еще день верхом, животное для такой поездки оказалось бы слишком усталым, значит, он непременно дал бы отдохнуть ему хоть пару часов и только потом наверстал бы упущенное. Но он знает, что место, куда он хочет попасть, расположено неподалеку отсюда, и потому решает, что сможет добраться туда еще сегодня, несмотря на усталость лошади.
– Слушай, старина Джемми, все, что ты сказал, звучит очень разумно. Я снова с тобой соглашусь.
– Похвала совершенно лишняя. – Глаза Толстяка довольно блеснули. – К любому, кто бродил, спотыкаясь, по саванне почти тридцать лет, могут иногда приходить в голову умные мысли. Хотя пока мы знаем не больше, чем прежде. Где то место, куда стремился краснокожий? Вот что надо бы понять! Этот человек – скорее всего, чей-то гонец, а весть его очень важна. Этот индсмен, скорее всего, просто связной у краснокожих; я уверен, что и другие индейцы тут неподалеку.