Читать интересную книгу Улика - Сью Графтон

Колгейт — это спальный район, примыкавший к Санта-Терезе, достаточно дешевый для среднего работающего класса. Если строительство новых домов в Санта-Терезе строго регулируется Комитетом архитектурного надзора, в Колгейте этот процесс происходит в соответствии с никому не известным планом. Район, впрочем, имеет весьма неопределенную форму. Там есть одна главная улица, набитая маленькими магазинчиками, магазинами, где продается всякое оборудование, забегаловками, салонами красоты. Жилые дома протянулись от главной артерии во всех направлениях, покуда новые кварталы не вырываются на окраину, вернее то, что от нее осталось. На некоторых клочках земли сохранились следы цитрусовых рощ, которые некогда обильно цвели в этих краях.

«Вуд и Варен» находится на боковой улице, которая изгибается по направлению к площадке для автомобилистов, где по выходным работает обменный рынок. Газончики сверкают хорошо подстриженной зеленью, кусты имеют форму прямоугольников. Я отыскала место для парковки перед зданием фирмы, вышла из машины и закрыла дверцу. Здание было одноэтажным с небольшой надстройкой и покрыто штукатуркой с каменной крошкой. Судя по адресу, склад находился двумя кварталами дальше. После разговора с Лансом Вудом я собиралась обследовать место пожара.

Комнатка секретарши была небольшая и скудно обставленная. Стол, книжный шкаф и увеличенная фотография фИфА S000 кислородной вакуумной печи, оплота доходов компании. Печь выглядела словно сильно увеличенное в размерах современное оснащение для кухни. Хорошо было бы ее дополнить разделочным столиком из нержавеющей стали со встроенной микроволновой печью. Судя по подписи, аккуратно оформленной в рамочку, фИфА S000 с передней загрузкой обеспечивала пять тысяч кубических дюймов однородной разогретой зоны для кислородной или же вакуумной пайки твердым припоем металлизированной керамики или производства керамико-металлических печатей. Я, собственно, могла бы и сама догадаться.

За моей спиной секретарша вернулась к своему столику с чашечкой свежего кофе и тарелочкой, которая распространяла ароматы яиц и колбасы. Пластиковая табличка у нее на столе указывала, что ее зовут Хедер. Ей было слегка за двадцать, и по всему было видно, что она пока еще не осведомлена об опасности холестерина и жиров. Очень скоро она обнаружит присутствие последних на своей пухлой попке.

— Чем могу вам помочь? — Ее стремительно появившаяся улыбка обнажила скобку для исправления прикуса. Ее кожа сохранила красноватые следы использования накануне вечером жидкости против прыщей, от которой пока, впрочем, было мало пользы.

— У меня назначена встреча с Лансом Вудом на девять часов,— сказала я.— Я из «Калифорния Фиделити», страховой компании.

Ее улыбка слегка увяла.

— Вы будете расследовать поджог?

— Я буду заниматься вашей страховкой вследствие пожара,— ответила я. Интересно, было ли простой ошибкой, что она считает взаимозаменяемыми термины «пожар» и «поджог».

— Вы знаете, мистера Вуда еще нет, но он будет с минуты на минуту,— сказала она. Скобка наполняла ее речь свистящими призвуками, которые, видимо, и ей казались забавными.— Приготовить вам кофе, пока вы ждете?

— Я покачала головой. Один стул был свободен, я села и некоторое время развлекала себя пролистывани-ем брошюры, посвященной молибденовой рабочей решетке, сконструированной для металлизации алюминия при температуре 1450 °С в колоколообразной кислородной печи. Наверняка эти люди дома такие же весельчаки, как и я, только мне источником развлечений служат книжки по практическим аспектам баллистики, огнестрельного оружия и судебных процедур.

В дверном проеме слева мне были видны несколько сотрудников фирмы, занятые своим делом, достаточно неофицально одетые, но сдержанные и угрюмые. Я не заметила, чтобы между ними присутствовало какое бы то ни было чувство товарищества, хотя, вероятно, процесс производства кислородных печей не в состоянии породить ту добродушно-шутливую атмосферу, к которой я привыкла, работая в «Калифорния Фиделити». Два стола были свободны, на них не было никакого оборудования.

Очевидно, были предприняты некоторые попытки украсить помещение к Рождеству. В противоположном углу комнаты стояла искусственная елка, высокая и чем-то напоминающая скелет, на которой висели разноцветные игрушки. На елке не было ни одной лампочки, это придавало ей безжизненный вид и только подчеркивало однообразие съемных веточек, вставленных в отверстия алюминиевого ствола. Впечатление было удручающее. Судя по сведениям, которыми я располагала, «Вуд и Варен» получали годовой доход около пятнадцати миллионов долларов, и я не понимала, почему бы им было не разориться на живое дерево.

Хедер одарила меня самодовольной улыбкой и принялась за еду.

У нее за спиной располагалась доска объявлений, украшенная гирляндами мишуры, на которой были прикреплены фотографии работников фирмы, семейные в том числе. «С ПРАЗДНИКОМ ВАС» было выложено по верху стенда красивыми серебряными буквами, из тех, что можно купить в магазине перед Рождеством.

— Не возражаете, если я взгляну? — спросила я, указав на коллаж.

К этому моменту рот у Хедер был набит всякой снедью, припасенной для завтрака, однако она умудрилась выразить согласие, прикрывая лицо ладонью, чтобы избавить меня от созерцания пережевываемой пищи.

— Пожалуйста.

Большей частью на фотографиях были изображены служащие фирмы. На одной из них была Хедер, ее светлые волосы были много короче, щечки все еще не лишены детской припухлости. Скобки на зубах, возможно, обозначали последние остатки юности. Должно быть, «Вуд и Варен» взяли ее к себе работать сразу после школы. На одной фотографии четыре человека в униформе располагались непринужденной группой на ступеньках перед входом в здание. Некоторые из снимков были нарочито срежиссированы, но в основном они передавали некую ауру добродушия, которой я не видела в настоящий момент. Основатель компании Линден Вуд умер два года тому назад, и я подумала, что, вероятно, радость ушла из этих стен после его кончины, когда во владение вступил наследник.

Сами Вуды были запечатлены на центральной фотографии. Было похоже, что этот снимок сделан у них дома. Миссис Вуд сидела на стуле в стиле французский Прованс. Линден стоял подле нее, и рука его покоилась на плече жены. Пятеро их взрослых детей располагались вокруг родителей. Ланса я никогда прежде не встречала, зато я была знакома с Эш, потому что мы с ней вместе учились в школе. Олив, старше нас на год, также недолгое время посещала среднюю школу в Санта-Терезе, однако перед последним классом ее отправили в пансион. Вероятно, этому предшествовал какой-нибудь небольшой скандальчик, но я точно ничего не знаю. Самой старшей из пятерых была Эбони, которой сейчас должно быть что-то около сорока. Помнится, я слышала, что она вышла замуж за какого-то богатого плейбоя и живет во Франции. Младшему сыну Бассу еще не было и тридцати. Это был отчаянный, безответственный молодой человек, неудавшийся актер и бездарный музыкант. Он жил в Нью-Йорке, и это последнее, что я слышала о нем. Я была с ним знакома совсем недолго восемь лет тому назад. Меня представил мой бывший муж Дэниел, джазовый пианист. Басс был белой вороной в своей семье. Что касается Ланса, то я не знала о нем ровно ничего.

Сидя напротив него в его кабинете шестьюдесятью шестью минутами позже, я начала кое-что понимать. Ланс ворвался в здание в половине десятого. Секретарша объяснила ему, кто я такая. Он представился, и мы обменялись рукопожатием. Затем он сказал, что должен кому-то позвонить, что это недолго и что потом он будет в моем распоряжении. Я сказала: «Хорошо» — и больше я его не видела до шести минут одиннадцатого. К тому времени он успел снять пиджак, ослабил галстук и расстегнул верхнюю пуговицу на рубашке. Он сидел, положив ноги на стол, и его лицо лоснилось при свете флюоресцентной лампы. Должно быть, ему было под сорок, но выглядел он старше. Смесь вспыльчивости и вечного недовольства оставила глубокие морщины вокруг рта и подпортила взгляд его чистых карих глаз, создавая впечатление, что этого человека преследует судьба. Волосы у него были светло-каштановые и уже поредели на макушке. Он зачесывал их со лба назад. Я думаю, что телефонный разговор был чистым враньем. Он произвел на меня впечатление человека, который пытается добавить себе веса в собственных глазах, заставляя людей ждать. Улыбка у него была самодовольная, но чувствовалось, что он напряжен.

— Прошу прощения за задержку,— сказал он.— Что я могу для вас сделать? — он откинулся на спинку своего вращающегося стула, раскинув ноги в разные стороны.

— Насколько я понимаю, вы требуете страховки в связи с недавним пожаром.