— Только не говори, что ты гнала во весь опор, отрываясь от погони, и вдобавок отстреливалась!
— Почти, — я с наслаждением допила коньяк и удобно вытянула ноги. Платье, надетое как уступка Лиззи вместо любимых мною брючных костюмов, изрядно мешало и давило в подмышках, но не раздеваться же до исподнего при Дэнни! Иначе, глядишь, придется все-таки выходить замуж, на радость тетушкам.
— О чем ты думаешь с таким зверским лицом? — полюбопытствовал кузен. Даже о новой порции выпивки позабыл.
— О новом деле, — вздохнула я и полезла в карман за письмами и чеком. — Взгляни, а я пока расскажу, что к чему…
Рассказ много времени не занял. Когда я умолкла, Дэнни с хрустом потянулся и покачал головой.
— Умеешь ты вляпаться, Лили.
— Кто бы говорил, — буркнула я и прикусила язык, когда на лицо кузена вновь наползла туча. Кто меня просил напоминать ему об этой фифе Мередит и некрасивой истории, в которую она его втравила?
— Знать бы еще, о ком предупреждала Лиззи, — продолжил рассуждать вслух Дэнни. Я с облегчением перевела дух, поняв, что он включился в работу и позабыл о своей меланхолии.
— Надеюсь, не о тебе, — с чувством сказала я и уставилась на кузена с подозрением, осененная ужасной мыслью. — А Мередит, случаем, не пыталась с тобой встретиться?
Тут уж не до тактичности.
Он поморщился, залпом выпил коньяк, как противное горькое лекарство, и со звоном поставил бокал на стол.
— Нет. Я нужен был ей только чтобы таскать каштаны из огня. Давай выпьем, а?
— Так за дело-то возьмемся?
В конце концов, с детского праздника я уже благополучно унесла ноги, теперь ничто не мешало мне отказаться, сославшись на напарника. Если бы только не предостережения Лиззи!..
— Куда мы денемся? — печально вопросил кузен.
И мы в унисон вздохнули.
* * *
Насколько опрометчиво было пить с Дэнни, я осознала только утром. Накануне вечером мы решили, что дело Бойлов я возьму на себя, а напарник подключится, если потребуется помощь.
Поэтому утром Дэнни бессовестно дрых. Я же, стеная и проклиная неумеренные возлияния, приняла душ и выпила несколько чашек крепчайшего кофе. Пора было тащиться на поиски священника. Для начала пришлось заехать домой, чтобы переодеться — чего доброго, отца Марка при виде леди в брюках хватит удар и плакали тогда все мои планы. К тому же не лишним было поставить Бойдов в известность, что мы беремся за решение их проблемы.
Миссис Бойд моему звонку обрадовалась и заверила, что тотчас же попросит отца Марка всемерно мне содействовать…
Немного поразмыслив, я отказалась от идеи изобразить благовоспитанную мисс. Разумеется, священнику это пришлось бы по вкусу, вот только сегодня я не горела желанием, чтобы меня отечески трепали по плечику и называли «дочь моя». Вряд ли отец Марк, растрогавшись, признается в содеянном, так что придется выбить его из колеи и, если придется, даже надавить. В конце концов, тайну исповеди еще не отменили, а уж использовать полученные на ней сведения для шантажа — это вообще из ряда вон!..
* * *
Старая церквушка, видавшая, должно быть, еще первых поселенцев, возвышалась на холме. Потемневшие от времени камни, чуть покосившаяся колокольня, наивные рисунки на витражах — тут все дышало историей, включая, кстати, и старика в потертой рясе, заботливо поправлявшего покров на алтаре.
— Мистер?.. — окликнула я, остановившись на пороге.
Гром не грянул, молния не поразила святотатицу, посмевшую явиться в дом божий в брюках.
Старик медленно, с трудом обернулся, хрустя суставами, как изрядно проржавевший механизм шестеренками. Подслеповато сощурился, затем глаза его широко распахнулись, но священник быстро овладел собой.
— Отец Марк, дочь моя, — надтреснутым голосом представился он.
На ловца и зверь бежит!
Я окинула взглядом согбенную фигуру в поношенном облачении, перепоясанном простой грубой веревкой. Священник был невысокий, болезненно худой, сгорбленный и весь какой-то сморщившийся, но ясные голубые глаза были преисполнены спокойствия и уверенности.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
М-да, как-то не очень он похож на корыстолюбца, преступившего ради обогащения один из основополагающих принципов священства. Разве что… Я перевела взгляд на потемневшие от времени балки, уже заметно источенные жучками, на потускневшие иконы в вытертых окладах. Быть может, церкви настолько остро нужен ремонт, что священник в отчаянии пошел на крайние меры?
— Неужели ваша паства настолько бедна? — вырвалось у меня. — Те же Бойды вполне могли, например, перекрыть крышу!
— Могли, — согласился отец Марк кротко. — Однако храм пока не рушится, а некоторые мои прихожане вот уже десять лет ютятся в халупах. Церковь, милостью Всевышнего, уцелела во время Великого землетрясения, но многие люди лишились крова.
— Мои родители тогда погибли, — призналась я неожиданно для самой себя.
— Сочувствую вашему горю, дочь моя.
Эти дежурные слова он произнес с такой неподдельной теплотой, что я сглотнула комок в горле. И отругала себя за доверчивость.
— Значит, пожертвования вы тратите на помощь бедным?
— Именно так, — кротко кивнул он и перекрестился. — Милостью божьей у меня есть, чем помочь обездоленным. Уповаю, что в глазах господа нашего это не менее достойно, чем возведение новых храмов.
Не скажу, что я преисполнилась желания припасть губами к руке отца Марка — как-никак, я принадлежу к другой конфессии — но поневоле его зауважала.
— Мы можем поговорить? — попросила я, оглядевшись.
Храм был пуст, и все же хотелось с гарантией укрыться от лишних ушей. Пусть моих клиентов и не защищает тайна исповеди, но разбалтывать их секреты — последнее дело.
— Конечно, пойдемте, — священник рукой указал на проем, ведущий вглубь церкви.
Сколько я ни всматривалась в его морщинистое лицо, не сумела уловить и тени опаски или, скажем, неудовольствия.
Скрытые от посторонних глаз помещения с лихвой описывались выражением «бедненько, но чистенько». Вытертые домотканые половички, заботливо вскрытые лаком старые стулья, явно не раз чиненные, простые занавески на окне.
— Присаживайтесь, дочь моя.
Опустившись на скрипнувший стул, я сразу взяла быка за рога.
— Я - мисс Лилиан Корбетт, Джейн Бойд вас обо мне предупреждала.
Он кивнул и сложил на коленях скрюченные артритом пальцы. Еще один довод против — вряд ли старик способен тарабанить по клавишам печатной машинки, еще и так ловко. С другой стороны, отец Марк наверняка не сам поддерживает тут порядок, так что отбрасывать его кандидатуру пока не стоит.
— Чем я могу вам помочь? — спросил он, устремив на меня внимательный взгляд.
— Меня интересует некая Илэйн Ллойд. Вы ведь ее знаете?
— Знал, — поправил он и перекрестился. — Господь прибрал ее к себе в прошлом году.
Я с трудом скрыла досаду, ведь мисс Ллойд была наиболее вероятной подозреваемой. За десять лет она наверняка растратила полученные от Бойдов денежки и вполне могла решить заработать еще. С другой стороны, мало ли кому она могла разболтать? Ее-то тайна исповеди не сдерживала! Хотя обычно девушки не откровенничают направо и налево о своих грязных секретах, поэтому если она кому-то проболталась, то явно кому-то достаточно близкому.
— У нее была семья? Родственники, близкие?
— Нет, — покачал седой головой отец Марк. — Бедняжка была очень красива и очень несчастна. На свою беду она полюбила мужчину и доверилась ему, за что и поплатилась.
— Она назвала его имя? — я даже дыхание затаила в ожидании ответа.
Глаза священника блеснули, и он медленно покачал головой.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Послушайте, — я подалась вперед. — Речь о судьбе ребенка. Кто-то шантажирует его приемных родителей, угрожая раскрыть происхождение мальчика. А ведь эту тайну знали лишь вы, Бойды и сама мисс Ллойд.
— Она бы не проговорилась, — запротестовал священник. — Уверяю вас, покойница не стала бы подвергать мальчика такому риску. Она хоть и грешила, но зла в ее сердце не было. Я… пожалуй, кое-что я могу вам сказать. Мне известно, что родственники того мужчины предлагали ей денег на… аборт, — он осенил себя знамением. — Илэйн не согласилась убить ребенка, хоть и была вынуждена отдать его на усыновление.