Тихон смотрел на мою дочь, которая не смолкала и что-то пробурчал себе под нос. А я уже точно знала кого выберу в мужья, раз отвертеться не получится. Да и бегать от колдуна — только время зря терять. Если он захочет, то и через сто лет найдет. Вот только сила его голоса меня сильно пугает. Почему он ее повсюду разбрасывает?
Пока я одной рукой пыталась отмыть стол, дочка на моем плече притихла и даже воодушевленно засопела.
— Марьяша, может постоишь на своих ножках? — тихо спросила я у дочери.
Но та заинтересованно разглядывала человека за моей спиной.
Повернулась и встретилась взглядом с Радимом. Тот будто младенец, пойманный за руку, немного смутился. Оказывается, он рожицы строил моей малышке.
— А вы говорить совсем не можете? — нахмурилась я.
Не хотелось мне по его приказу в собственном тереме прыгать.
— Немного, — натуженно выдавил он.
— Сейчас, — пробубнила я и пошла во двор, прихватив небольшой холщевый мешочек для трав.
Темно, но я прекрасно помнила где у меня песок стоит, а Марьяша на плече весит и в темноту вглядывается. Собрав песок в мешочек я вернулась в светелку.
Радим в это время стол протер и посуду чистой стопкой на стол поставил. Сидел и ждал меня.
Достала нитки для вышивки и пару лент. Усадила дочку рядом и принялась вышивать и приговаривать:
— Как песок воду очищает и пропускает, так и слова Радима силу в теле оставляют, — я старалась шептать разборчиво, но очень тихо. — Слово мое — ключ. Замыкаю.
Не любят мужчины, когда я о своем родстве с колдунами вспоминаю. Это местные бабы ко мне каждое утро бегают. Кто за отваром для сил мужниных, а кто и для младенца своего куколку заговорить от подмены на откуп Мамунке и баннику.
Через полчаса я уже любовалась вышитым мешочком с песком и лентой для ношения на груди. Как полагается, каждая фигура на вышивке имела тридцать три стежка, а цвета подобрала под самого мужчину — те, которые на ум сразу приходят при взгляде на него. Вот и получилась у меня птичка с парой цветочков.
Подняла голову и обомлела, моя Марьяша спала на коленях колдуна, а мужчина тихонько что-то говорил ей на ушко.
— Вы ее специально усыпили? — во мне волна негодования поднялась. Ведь этот колдун приказал моей дочери уснуть! А если она завтра не проснется? И больше никогда не открает своих глазок?
Но дочка сонно зашевелилась на чужих коленях и посмотрела на меня.
— Сказку рассказал, — выдавил из себя Радим и по моей спене мурашки побежали.
— Держите, — отдала в его руки мешочек. — Говорить сможите.
Забрав малышку, я пошла в нашу спальню.
— Спокойной ночи, — буркнула я, закрывая за собой дверь.
3
Утро для меня всегда начиналось позже, чем у местных хозяюшек. Когда я выходила во двор чтобы управляться, другие заходили в дом расслабленно выдыхая. Но мне не надо было собирать мужа на промысел и доить стадо коров. Поэтому я позволяла себе насладиться сном.
Но в этот день я проснулась из-за чужого недоброго взгляда.
— На столе ни крошки и воды в умывальне нет, а хозяйка спит, — прошипел Тихон и я видела, как он едва сдерживается, чтобы меня с кровати не скинуть. — Хороша хозяйка называется.
Он ни капли не ощущал раскаянья из-за того что вошел в комнату молодой девушки, хоть и вдовы.
— Сейчас все будет, — согласилась я с ним.
С такими спорить бесполезно, лишь спокойствие потеряешь. У них четко вбит храмовой уклад, где мужик — это голова и во всем всегда прав.
Он даже с места не сдвинулся, когда я намеревалась встать и одеться.
— Ты с ней, — он кивнул на проснувшуюся дочку, — всегда спишь?
Я не ответила, ожидала что он хотя бы отвернется. Но проще было голой по деревне пробежаться, чем выгнать молодого из моей комнаты.
— В моей постели ее не будет, — рыкнул он, а я дернулась, как от удара.
Значит, Тихон меня уже в жены взял и свои правила устанавливает. Но я ведь еще ничего не ответила ни старосте, ни мужчинам.
— Мне жена нужна для продолжения рода, — добавил он. — Быстрее на стол собирай, мне на ярмарку ехать.
— А Радим где? — спросила я.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Ушел, не стал ждать нерадивую хозяйку, — хмыкнул он. — Найдет где за стол присесть, раз женку не собирается воспитывать.
Пришлось быстро собирать на стол. Тут я заметила, что Радим все-таки завтракал. Сам и тарелки нашел и томящуюся картошку с мясом, которую я поставила с вечера. Даже крынку молока нацедил с моей козы и оставил половину нетронутой.
Я почему-то улыбнулась и решила сегодня же идти к старосте. Терпеть наглого кузнеца я не хотела, а с бесконтрольным колдуном я как-нибудь уживусь. Дочери он понравился, а она у меня недотрога. Плюс, неволить не станет, ведь прекрасно понимает мою родословную. Это для местных я баба — ведьма. Для своих я слабая девка — ведунья. Сил у меня нет, да и духов я не вижу. Лишь слабый отголосок колдовства во мне есть, зато я многие обряды знаю и наговоры простые. Не зря росла в доме колдунов и отца — шамана.
После завтрака, отпустив Тихона на ярмарку, отправилась вместе с дочкой искать старосту.
Он нашелся на своем дворе. Одна из его жен бегала по саду за голопопым карапузом и ругала его за перевернутое ведро с молоком. Малец весело верещал и ничего не понимал. Слабая Ветка сидела возле мужа под теплым одеялом и улыбалась.
— Добро будь хозяин, — стукнула я по калитке, привлекая внимание.
Ветка радостно мне махнула рукой, а вот другая женщина опасливо перекрестилась и сплюнула себе под ноги.
В это время староста подошел к забору и недоверчиво оглядел меня.
— Что случилось?
— Приживалки ко мне не пришли, — сообщила я и посмотрела на мужика.
— Они к обеду обещались, — посмотрел он на солнце, показывая что еще рано.
— И Тихона я терпеть не смогу, — важно заявила я.
— Как гостя придется потерпеть, — покосился он на меня. — У меня все дома под завязку забиты. На некоторых подворьях мухе сесть некуда. Или ты уже выбрала себе жениха?
Набравшись смелости, я вступила в спор с мужиком.
— А вам зачем моя женитьба? Выйдя замуж, я уеду в дом мужа, — и тут я догадалась в чем проблема.
Терем у меня добротный, высокий, просторный. Я одна в четырех комнатах живу и на большом подворье хозяйство веду. Многим это может не понравится. Но именно такой дом затребовал мой отец от жениха Прохора. Отказался отпускать меня в холодный и маленький дом рода кожевников.
— Я все равно мужу тебя отдам. Даже без твоего желания! — строго произнес староста, а во двор так меня и не пустил, боясь что я на своем хвосте не только дочку принесла, но и чертовщину. — Выбрала Радима? — вернулся он к насущному вопросу. — Мужик он странный, да и в роду у него кого только не было. Бабка — ведьма, а когда-то прадед его великую засуху на поселение недругов напустил. Кто выжить смог, говорили не связываться с ними. Сам он плотник и на своем погосте церковь строит. — он посмотрел на меня, будто эта новость должна меня испугать.
У людей предубеждение, что все колдуны их бога единого боятся и в церковь не могут войти — гореть начинают. Но я сама прекрасно стояла перед привезенным распятием и ничего необычного не чувствовала, хотя верила в силу самой Матушки Земли и духов леса, озер и дома.
— Ну, коли, церковь строит, значит человек не плохой, — улыбнулась я.
Теперь понятно почему он свою бороду не ровняет и не ухаживает за ней. Нельзя строителям новой веры остригаться — это доказывает их силу веры новому богу.
— Значит, выбор сделан. Вот и хорошо, вот и ладно, — покивал своим мыслям староста. — Он и сам, сегодня с утра откуп за тебя занес хороший. Сказал, что свадьбу в церкви сыграете по новым традициям, когда он ее достроит. Но нужно и деревенские традиции уважить, — он покосился на меня, будто я сейчас протестовать начну из-за "церкви и новых традиций".
Меня больше удивляло то что мужчина уже признал меня женой.
— Сам пришел? — остановила я словоизлияние старосты.