Чтобы не вызывать лишних пересудов, мы отправились в деревню втроем: я, Мартина и генерал.
Кузнец жил на окраине, и своим появлением мы никого переполошить не успели. Троих мужиков из-под конвоя пока тоже не выпустили, решив, что можно сделать это позже.
Зато на выходе из дома нас уже поджидали. И не только бабка. Из-за забора на нас глядела почти вся деревня.
— Ты бы, бабка, закрыла рот, — спокойно сказал вышедший следом за нами генерал. — Ты, как я посмотрю, рядом живешь. Так почему к ребенку не подошла, не помогла обиходить?
Когда мы здесь появились, с новорожденной была только худенькая девчушка лет десяти. Мартина сказала, что это сестра Аматы. Она перепеленала ребенка и накормила молоком, подоив козу кузнеца. Благо младших братьев и сестер у нее было много, и она умела справляться с детьми и хозяйством. Она бы, может, и не решилась заходить в дом кузнеца — не любил он, когда семья Аматы к ним заглядывала, — но ребенок так долго кричал, что она не выдержала и решила, что за помощь ребенку кузнец ее не поколотит.
Надо было видеть перепуганные глаза девочки, когда вместо кузнеца в дом вошли мы. Только увидев Мартину, она немного успокоилась.
Знахарка тут же осмотрела новорожденную, удостоверилась, что с ней на самом деле все в порядке, и отправила сестру Аматы за матерью и отцом. По сути, на этого ребенка права имела только семья девушки. У кузнеца родни в этой деревне не было.
— А ты кто такой, что указываешь, что мне делать, а?! — снова прищурилась старуха, силясь нас получше разглядеть. — Куда кузнеца дел?! Али думаешь, что у нас принято в чужие дома вламываться и детей забирать?
В толпе одобрительно загудели.
— А ты, бабка, приглядись повнимательнее, кому хамишь, — спокойно, очень спокойно, пророкотал генерал, и народ как-то разом затих.
Наконец, дошло, что перед ними не деревенские и даже не мещане. Но бабка, похоже, и в самом деле плохо видела и привыкла лаяться до последнего:
— И кто ж это заглянул в нашу глушь? — с иронией проскрипела она. Неужто сам наместник, али его бравый генерал к нам пожаловали?
— Надо же, разглядела, — хмыкнул генерал.
— А чего ж без свиты? Токмо с одной бабой да убивцей поганой?
— Тебя не спросил, — бросил он и свистнул так громко, что я чуть не оглохла. — Будет тебе сейчас и свита, и убийца. А тебя за ложь и подстрекательство я как представитель наместника на его землях буду сейчас судить.
Отзываясь на свист командира, за деревней раздался ответный, и на малоезженой дороге появились всадники. Лошадь одного из них тащила волокуши с убитым. Карету сюда не погнали — на такой дороге можно ось повредить. Народ, как волна, откатился от забора кузнеца и опешившей бабки.
— Как енто генерал? — в панике заозиралась бабка. — Да не может такого быть! Брешешь!
— Собака брешет да такие темные дуры, как ты, — тихо прорычал Серж, раздражаясь. — Взять ее! — приказал подоспевшим всадникам.
— Люди добрые-е-е! — завопила бабка. — Да что ж енто творится-я-я?! — и понимая, что никто не торопится ее спасать, сделал вид, что сомлела.
Но дрожащие веки ее выдавали.
Генерал нервно дернул плечом. Не нравилось ему все это, ох как не нравилось. Наверное, уже жалел, что пошел у меня на поводу и согласился помочь знахарке и малышке.
Но надо было видеть счастливые глаза Мартины, когда я ей предложила забрать малышку и приютить обеих у себя в доме. Как она сказала, о таком она не могла даже мечтать и будет растить девочку, как собственную дочь.
А в деревне новорожденной все равно жизни не будет. Даже если семья Аматы ее заберет к себе, люди навсегда приклеят к ней клеймо ведьмы.
— Отнесите старуху в ее дом. И впредь пусть думает, что говорит. Язык что помело, — недовольно бросил Серж и обратился к селянам: — А вы зачем слушаете эту юродивую? Много полезного она вашей деревне принесла?
Народ осторожно загудел, снова приближаясь к забору и спешившимся всадникам.
— Так мать старосты… — донеслось откуда-то из толпы.
Серж укоризненно покачал головой.
— Господин генерал, а что с кузнецом-то нашим? — прерывая поднявшиеся обсуждения, подобострастно кланяясь, вперед вышел мужчина. — Кто ж его того… убил?
— Я и убил. Он напал на мою невесту и поплатился за эту жизнью. — Среди людей снова поднялся гул, гораздо более сильный, чем до этого. Но генерал шума будто и не заметил и продолжил в той же спокойной манере: — Где родители Аматы и староста?
— Я староста, господин генерал, — продолжая кланяться, ответил задавший вопрос мужчина. — А вона родители погибшей, — и указал на стоявших неподалеку худую, высокую чуть сгорбленную женщину с испуганными глазами и заросшего по самые глаза клочковатой бородой плюгавого испитого мужичонку.
— Подойдите, нужно поговорить. — Все это время в сарае мычала измученная недоенная корова, и генерал не выдержал. — И займитесь кто-нибудь животиной! — развернулся к дому и тихо в сердцах добавил: — Что за народ?!
В доме без лишних сантиментов сговорились, что новорожденную передают под опеку знахарки Мартины. Генерал вручил опешившей матери Аматы золотой, и она, не веря своему счастью, тут же куда-то его спрятала и настороженно покосилась на мужа, который уже явно прикидывал количество самогона, который можно купить на эти деньги.
Конечно, по меркам города золотой — не такие великие деньги. Но здесь, в деревне, селянин мог его не увидеть и за всю жизнь.
— А как же я? Я тоже отвечаю за малышку, — сдерживая дрожь в голосе, набрался наглости староста.
— А тебе останется дом кузнеца и его хозяйство. Корову только им отдай, — глянул он на семейную чету. — У них дети. Может, хоть немного отъедятся. И продавать корову им не позволяй. Тела кузнеца и Аматы похорони честь по чести. Я пришлю человека проверить, – вздохнул и добавил: — И мать свою приструни. Я с женщинами не воюю, но так она и до плахи договориться может. Храмовника к вам что ли направить, чтобы вразумил старую?
Мужик на секунду застыл с круглыми глазами и начал кланяться еще более истово.
— Все будет сделано, господин генерал. Можете быть спокойны! А храмовника я сам привезу!
— Ну-ну, — чуть повел бровью Серж. — И молока козьего нам в дорогу дай. Малышку чем-то кормить нужно.
Словно поняв, что говорят о ней, девочка завозилась на руках стоявшей неподалеку Мартины и закряхтела.
— И пеленки! — вставила я, и все разом посмотрели на меня. — В дороге еще и пеленки понадобятся. До вечера ребенка точно несколько раз придется перепеленать, — тушуясь, пояснила я.
— Да, — задумчиво оглядывая меня, кивнул Серж, — пеленки тоже нужны. И что там еще новорожденным может пригодиться?
— Не извольте беспокоиться, все сделаем, — заверил его староста и недовольно шикнул на застывшую семейную чету, чтобы уходили с глаз долой.
По всему его виду было видно, что корову отдавать старосте очень не хочется, но кто он такой, чтобы перечить самому генералу?
Глава 5
Глава 5
Снова знакомый балдахин над головой, привычная кровать и, наконец, тишина… Но, несмотря на очень непростой день, заснуть не получалось — одолевали мысли.
Лежать в кромешной тьме не хотелось. Я встала, отдернула шторы и раскрыла окно, впуская свежий вечерний воздух. Вздохнула всей грудью. Свет луны, на которую наползали тучи, неверно осветил комнату, на стенах загуляли тени. Невольно я вернулась мыслями к нашему возвращению.
Его постарилась обставить очень тихо. Карету зашторили, большинство солдат на въезде в город отпустили, а Дримвана с охраной оставили за городскими стенами. Его судьбу будут решать наши с ним отцы. И я очень надеюсь, что они решат оторвать его от слишком ушлой мамаши и из него еще получится что-то путное.
Матео, начальник отряда наемников, которые выкрали меня из дома, а потом по дружбе сообщили о моем похищении генералу, ехал с нами, чтобы лично рассказать обо всем моему отцу. На этом настоял генерал, и я была искренне ему за это благодарна. Все-таки свои документы Эмма, а значит уже и я, выкрала из кабинета сама. И доказать, что я не хотела этого похищения, было бы сложно. Хотя это, откажись генерал от женитьбы на мне, вряд ли помогло бы сохранить мне репутацию. Но подобные признания нужны еще и для того, что уладить разногласия с отцом Дримвана и соответствующе наказать парня. Спускать такого нельзя ни ему, ни его мамаше.