- Старый лис что-то задумал, - сказал мне один из часовых.
- Недаром он шушукался с генералом Вашингтоном, - добавил другой.
Мне тут делать было нечего, раз все были так заняты, и я отправился искать книгоношу. Я полез под крышу сарая, где он жил в каморке над сеновалом, решив подкрасться к нему потихоньку. В двери была щель, я заглянул в нее. Книгоноша сидел на полу и писал что-то, держа на колене тетрадку. Тогда я постучал. Он сразу насторожился. Бумагу, на которой писал, он сложил и засунул в щель между половицами, а письменные принадлежности закрыл сеном. Потом пошел к двери. Увидев, что это всего-навсего я, он как будто успокоился.
- Да, - сказал он, - я как раз хотел поговорить с твоей сестрой. Я скоро уезжаю, надо выяснить, какие книги она возьмет.
- Вы уезжаете?
- А тебе не хочется меня отпускать, паренек? Но всем нам рано или поздно надо отправляться в дорогу. Может, я еще когда-нибудь вернусь.
Я пошел вместе с книгоношей к дому, совсем забыв про бумагу. Потом вспомнил и под каким-то предлогом отстал от него. Не думая о том, что делаю, я бегом вернулся на сеновал, в его каморку. Теперь я весь дрожал от волнения, потому что твердо решил узнать, кто же такой наш книгоноша.
Я вытащил бумагу из щели и прочел:
”Ваше превосходительство!
Я сделал, что мог, однако обнаружил весьма немного. Сейчас здесь сосредоточено не менее трех тысяч войск при двадцати двух орудиях. В то утро, когда Вы получите это письмо, они выступят на север - возможно, на соединение с генералом Вашингтоном...”
Я пробовал читать дальше, но все расплывалось перед глазами. Сначала я плакал, и мне было очень стыдно; потом сообразил: нельзя, чтобы книгоноша застал меня здесь. Зажав бумагу в руке, я спустился с сеновала прямо в снег, и холодный воздух прояснил мне мозги. Все вокруг меня кружилось и падало.
- Почему именно он? - сказал я тихо.
Я пошел в кухню взглянуть на него еще раз, наверно для того, чтобы проверить, неужели это он, мой чудесный книгоноша. Я тихо отворил дверь. В кухне книгоноша целовал Джейн.
- Уходите отсюда, - прошептала она.
- Но ведь ты меня любишь, - сказал он.
- Не знаю... не знаю.
- Так я тебе скажу. Ты меня любишь, но очень уж много забрала в свою очаровательную головку. Я - оборванец, бродяга, который заворожил тебя своими рассказами, и глупо губить себя ради такого, как я. Но ты меня любишь.
- Да.
Джейн покачала головой, и я помню, что даже тогда подумал, какая Джейн молодчина.
- Нет, - сказала она. - Я не жалею. К чему жалеть? Я вас люблю, вот и все.
- Значит, ты понимаешь. За те несколько дней, что я пробыл здесь, ты поняла.
- Да, я поняла.
Лицо книгоноши было видно мне сбоку, я, кажется, никогда не видел такого печального лица. И такого красивого. Да еще эти его льняные волосы, спадавшие до плеч... Даже не пойму, как у меня хватило сил стоять и смотреть на все это, зная его тайну.
- Если бы ты знала все... но, слава богу, ты не знаешь. Слушай, Джейн. Я тебя поцеловал один раз. Больше я тебя не поцелую... если только не вернусь сюда когда-нибудь. Ты будешь ждать?
- Я вас люблю, - сказала Джейн. - Я знаю, что никогда никого не полюблю так, как вас.
Больше я не мог этого выдержать. Я ушел к себе и расплакался. Потом я вспомнил, что солдаты не плачут. Кажется, я вспомнил, что произведен в офицеры.
Генерала Уэйна я застал в гостиной и сразу увидел, что он не рад моему приходу, потому что очень занят. Но он кивнул мне.
- По какому делу, сэр? - осведомился он.
- Можно у вас спросить одну вещь?
Он отодвинул свои бумаги. Глаза его уже блестели, и я знал, что теперь он меня не прогонит. Он всегда хорошо ко мне относился.
- Что, если солдат убежит? - спросил я.
- Бывает, что и самые лучшие солдаты бегут - приходится, - улыбнулся генерал.
- Но если он знает, что его долг - наступать?
- Тогда он, значит, трус и изменник, - медленно произнес генерал, глядя на меня очень внимательно.
- Тогда он трус, сэр?
- Да.
Я протянул ему смятую бумагу. Но я не заплакал, а смотрел прямо ему в глаза.
- Что такое? - Он прочел все до конца, поджал губы, перечитал снова. - О черт, - пробормотал он. - Где ты это взял, сынок?
Я ответил. Сказал, где можно найти книгоношу, а потом спросил:
- Можно мне теперь уйти, сэр? - Я знал, что, если сейчас же не уйду, что-то у меня внутри оборвется.
В тот вечер книгоношу расстреляли. Капитан Джонс пытался удержать Джейн дома.
- Тебе нельзя это видеть, - уговаривал он ее. - Ради бога, Джейн, ну зачем тебе это видеть?
- Зачем? - Она посмотрела на него удивленно, потом обеими руками коснулась его лица. - Ведь ты меня любишь, Джек?
- Пора бы тебе это знать.
- И ты знаешь, что делает с человеком любовь. Ну так вот, я должна это видеть, должна.
Но он не понял. И я в то время тоже не понял.
Пока они разговаривали, в комнату вошел генерал Уэйн. Он остановился, поглядел на нас, потом сказал отрывисто:
- Пусть смотрят, капитан, если им хочется. Я думаю, Бентли это не повредит. Этот шпион - храбрый человек.
Книгоношу поставили к стене сарая, спиной к каменному фундаменту. Когда ему хотели завязать глаза, он только улыбнулся и попросил, чтобы ему не связывали руки.
- Можно мне с ним поговорить? - спросил я.
- Можно, только недолго.
Лицо у книгоноши было усталое. Пока я не подошел к нему, он не отрываясь смотрел на Джейн. Тут он взглянул на меня.
- Прощай, паренек, - сказал он.
Глаза у меня были полны слез, я видел его как в тумане.
- Хорошие солдаты не плачут, - улыбнулся он.
- Я знаю.
- Ты хочешь сказать мне, что видел, как я прятал бумагу, верно?
- Да.
- А теперь тебе жаль?
- Я не мог поступить иначе.
- Я понимаю. Дай мне руку, паренек.
Потом я вернулся к Джейн, и она обняла меня за плечи так крепко, что стало больно. Я все смотрел на книгоношу.
- Сэр! - крикнул он вдруг. - Доведите до сведения моего командования. Меня зовут Энтони Энгл. Чин - подполковник.
Генерал Уэйн кивнул. А потом грянул залп, и книгоноши не стало...