Читать интересную книгу Женский портрет на фоне Венеции - Евгения Навойчик

Львы

…взгляни наверх, увидишь улыбку льва…

И. А. Бродский

Пройдя под арку музея Коррер, вышла на небольшую, но ослепляющую богатством своих магазинов улицу. Роскошные бутики, дорогие бренды, манекены в витринах демонстрируют подлинный шик: шляпы, перчатки, платки – всё здесь высочайшего качества, по астрономической цене. На всё я смотрю почти как на картины в музее – красиво, но совершенно недоступно. Пытаюсь представить, что испытывает женщина, которая с лёгкостью покупает себе эту одежду. И даже не это главное – она с лёгкостью носит её! Вот отличие этих вещей от музейных экспонатов. Те – доступны всем и никому не принадлежат в отдельности. Здесь, на этой улице, мне неловко, будто забралась в чужой дом и примеряю чужое платье. Праздно смотрю на витрины, будто что-то из этого смогу купить…

Но вот в витрине большой пластмассовый лев в рождественском колпаке никак не вяжется с роскошью остальных вещей и как-то примиряет меня с ними. Да здравствует свобода от необходимости быть модным! Гордо вскинем голову, благо астрономически лев – мой знак.

Этот знак в Городе повсюду. Родственные мне собратья во множестве взирают с карнизов зданий, украшают балконы палаццо, выступают основным элементом рельефов и просто сидят и стоят в качестве самостоятельных памятников. Гордость, надменность в одних, благородство и щедрость – в других: лев-заступник, поверженный лев, лев-сфинкс и много-много других воплощений. Но больше всего ученых львов, то есть совершенно очеловеченных. Всем своим видом они демонстрируют мудрость. И уж если кому по выражению глаз непонятно, что лев учёный, для усиления эффекта держит раскрытую и зажатую в передних лапах книгу. Это символ Марка Евангелиста – «знающий грамоте лев крылатый». Удивительно, что во времена войн, эпидемий и прочих потрясений жители Города выбрали в качестве символа такую интеллигентную интерпретацию льва, а в качестве девиза – ключевое слово «Мир». «Мир тебе, Марк, евангелист мой». У этой фразы множество значений. Это и приветствие, обещающее гарантию спокойного завершения земных дел, и жест, почти передача полномочий: «Теперь тебе забота о них», и масштабы, почти безграничные, вручаемого дара – или всё-таки ноши? Но главный смысл, наверное, раскрывается только в полном контексте. Евангелист – свидетель чуда, один из призванных к созданию нового Мира. Город воспринял это напутствие и создал мир искусства, литературы, театра, музыки и архитектуры, объединенный идеей дерзновенного созидания.

Иногда эта идея меркла и слегка терялась за пышностью фасадов, роскошью отделки и позолотой рам, но размах строительства, энергия новых смелых проектов возвращали ее вновь. Дух Просвещения, а иногда просто Эдема искусства не терялся здесь никогда. Для меня полное и совершенное воплощение этой идеи – в «Рае» Тинторетто: в размер боковой стены второго яруса Дворца Дожей, написанное в экспрессивной, почти авангардной манере, это полотно наполнено энергией, страстью, красотой, мощью и величием. Попросите меня рассказать точнее, что изобразил художник, и я не смогу этого сделать. Но я уверена – это воплощение идеи Города, каким он мнится, прообраз Града Небесного, но не библейского Рая, населенного праведниками, а скорее теми, о ком Данте писал: «Что, чем природа совершенней в сущем, тем слаще нега в нем, а боль больней».

Тайная вечеря

Знай – реальность высказанных словогромней, чем реальность недоверья.

И. А. Бродский

На кампо Сан Стефано хорошо прийти утром. В рассветном тумане, как сегодня, площадь кажется почти бесконечной: фасады дальних домов скрывает дымка, и одинокие шаги по площади отдаются от них эхом. Сан Стефано достаточно большая по меркам Города и, как правило, очень оживленная, но сейчас абсолютно безлюдна. При первой встрече это место не обещает удивительных открытий. Названное так в честь находящейся здесь церкви, как и большинство площадей Венеции, имеет прямоугольную форму и скорее выгодно представляет ренессансный дворец Лоредан, вытянувшийся почти во всю её длину, чем сам собор.

Находясь в центре площади, вы можете видеть только южную часть церковной стены. Сразу понятно, что перед нами готическое здание: темно-красная кирпичная кладка, со стороны фасада просматриваются остроконечные башенки из белого камня. Направляясь к церкви Сан Стефано сегодня утром, я знаю, какие богатства скрывает его аскетичная форма. Приветствую ее, как старого друга и захожу внутрь. Теперь я готова к тому, что ожидает меня.

Несколько секунд взгляд мечется по огромному пространству, в котором утренний свет из боковых окон соединяется с розовым цветом колонн и тёмно-коричневым – свода, образуя удивительное перламутровое свечение. Наверху глаз задерживается и замирает в восхищении. Этот потолок – просто чудо!12 Готические постройки в Венеции не имеют классических крестовых завершений. Деревянные перекрытия поддерживают свод поперек всего центрального нефа, за ними резной, деревянный же, кессонный потолок. Если бы можно было любоваться этой красотой, лёжа на полу! С запрокинутой головой долго не простоишь. Прочитала в одном блоге, что потолок Сан Стефано давит и пугает, автор пишет, что «хочется спрятаться от омута над головой». Как по-разному воздействует искусство на людей. Да, зрелище, безусловно, величественное, но и упоительное одновременно.

Но сегодня у меня другая цель: я пришла ещё раз увидеть Тайную вечерю Тинторетто – Lastsupper (прочитав название по-английски, не сразу сообразила, о чём идет речь). Сюжет, повествующий о последней трапезе Христа, был излюбленным у этого художника. Он прибегал к нему неоднократно: часто лишь немного изменив композицию, будто стремился пережить это событие снова и снова. Так, похожи картины в Скуоле Сан Рока и в церкви Сан Стефано, где я сейчас стою. Жаль, что они находятся в таких тесных приделах, а в моём случае и вовсе в отдельном помещении; здесь темно, скорее всего, это сделано намеренно. Увидеть полотно можно, только заплатив за его просмотр. Тут же включают ярчайшие лампы, что также искажает впечатление. Но все эти помехи не мешают почувствовать колоссальную духовную силу полотна. Ясно, что сидящих вокруг стола людей, изображенных на картине, объединяет нечто значительно большее, чем совместная трапеза. Их связывают узы дружбы и доверия, а всё вокруг: своды обеденного зала, кухонная утварь, собака, ожидающая угощения, служанки, подносящие еду – всё второстепенное ещё больше подчёркивает близость сидящих за столом. На одноименной картине в Скуоле Сан Рока почти тот же сюжет, только Иисус здесь сидит на дальнем, освещенном особым светом конце стола, а мелочам уделяется ещё больше внимания. Таинство происходит в самой обыденной обстановке: художник повторяет этот приём вновь и вновь. Очевидно, что это ключ к пониманию основной идеи, замысла художника – контраст между повседневным и будничным миром и историей, драмой, которая свершается на наших глазах. Мера доверия и любви одиннадцати, щепотка предательства и зависти одного. Светлый образ, несмотря ни на что. Особенно чистый и ясный – в последнем варианте – в церкви Сан Джордже Маджоре13. Любовь и прощение – как это сложно! Смирение и терпение – невероятно тяжело!

Возможно, для самого Тинторетто соблюдать именно эти заповеди было сложнее всего. Особенно если учесть – а в его случае это бесспорно – что успех, масса заказов, достаток, а самое главное – уверенность в собственных талантах создавали почву для чувств как раз противоположных – превосходства, гордыни, тщеславия, болезненного самолюбия. Возможно, он мучительно сознавал, что талант, слава, успех искушают его. Вновь и вновь, возвращаясь к сюжету последней трапезы Христа, он словно заговаривал бесов, терзающих душу, или молился.

Лагуна

Набережная кишит подростками, болтающими по…

И. А. Бродский

Иногда от Города устаёшь: тебе будто не хватает воздуха. Именно в такой момент незаметно для себя оказываюсь в месте, далёком от основных туристских маршрутов.

Сегодня на набережной Дзаттере14 кипит жизнь. Напротив гуманитарного корпуса университета Фоскари стайки студентов: они сидят и даже лежат на широких каменных скамьях. Видно, что в этой среде царит дух свободы: пёстрая одежда, раскованное поведение. В такие минуты я чувствую возраст особенно остро, возраст и свою языковую ущербность. Среди этих ребят много приезжих, но они свободно общаются между собой.

Но настроение эта мысль мне не испортила, ведь передо мной один из самых любимых видов: с набережной Дзаттере на Джудекку. Вот на Фундамента Нуова меня никогда не охватывает такой подъём, хотя Лагуна и там блестит и переливается во всём своём великолепии. Всё дело, видимо, в том, что оттуда всегда видно Сан Микеле15. А отсюда открывается прекрасный вид на самую южную оконечность города, отделенную от основной части каналом. В этой панораме очень мало типично венецианского. Никогда не увидишь гондол, зато здесь пристают грузовые и пассажирские суда. Стоя в этом месте, всегда остро чувствуешь связь с миром, а не изолированность от него.