Читать интересную книгу Фрэнки, Персик и я - Карен Маккомби

«Малышам понравится расти у моря!» — такой аргумент постоянно приводил отец.

(Ну знаешь, папочка, на этот счет можно и поспорить!)

Она настойчиво хотела знать, почему кто-то выражает желание уехать от множества кинотеатров-мультиплекс, которые показывают все — от самых новых диснеевских фильмов до длиннейших пышных постановочных картин индийского Болливуда, — и поселиться в городишке, в котором, наверное, нет даже магазина видео.

«Более простая жизнь нам подойдет больше».

(Говори за себя, папочка. )

«А как насчет всех тех культурных мероприятий, которых теперь будут лишены твои дети?» — настаивала тетя В., напомнив моим родителям, что не далее как на прошлой неделе наше семейство имело бледный вид в марокканском ресторанчике в Кэмдене, поскольку Джейми и Джейк устроили сражение, бросаясь друг в друга мясом кускуса. Отныне самым экзотическим местом, из которого нас могли попросить, была забегаловка «Рыба и чипсы» на приморском бульваре.

«Нас это больше сплотит как семью», — попыталась объяснить мама тете В., которая фыркнула так громко, что я даже развеселилась.

Но все саркастические шутки тети В. по поводу того, что мы променяли первоклассную, с комнатами на разных уровнях квартиру в Кентиш-Таун на развалюху где-то на краю света, не имели никакого эффекта. Так что на прошлой неделе я начала снимать постеры с моих окрашенных в сиреневый цвет стен. Теперь же мне нужно было прикреплять эти постеры на стены, на которых вообще не было краски. И даже штукатурки, если на то пошло. Но самое ужасное, еще хуже, чем променять нормальные стены на булыжные, было в том, что мне пришлось променять лучшую в мире компанию друзей (Фрэнки, Лорен, Элени, Нейша, Парминдер) на... одиночество. Просто пустоту. И если уж даже уверенная в себе тетя В. считала это слишком суровым испытанием, то для меня одиночество было самой ужасной вещью в жизни...

— Цеюешься, цеюешься с майсиком!

Несколько мгновений я не могла понять, о чем талдычит Джейк: следя за мамой, которая то исчезала в гостиной, то снова выходила из нее, я только сейчас заметила, что Джейми, счастливый от того, что его раскачивали вверх ногами, теперь стал цвета спелой сливы, потому что вся кровь прилила ему к голове.

Я поставила своего братца на ноги и опустилась на колени, придерживая его за плечи, чтобы он не упал. Но Джейми немедленно просиял и сказал: «Еще!» Я поняла, что с ним все в порядке.

А потом краем глаза я заметила, что собирается сделать Джейк...

— Немедленно отдай мне это, Джейк! — скомандовала я, чувствуя, как замерло сердце, едва я разглядела фотографию, которую он зажал в своих липких пальцах.

Боже, как глупо!

Когда кто-нибудь из моих братцев схватит что-нибудь, чего не должен брать, нет никакого способа с ними договориться. Все, что вы можете сделать, это игнорировать их до тех пор, пока эта вещь им не надоест, а затем украсть ее у них или использовать грубую силу, то есть держать их вверх ногами до тех пор, пока уворованная добыча не вывалится из их карманов.

— Стейя цеюет майсика! — ухмыльнулся Джейк, держа фото подальше от меня в одной руке и одновременно отлепляя от своего века приклеившийся к нему кусок скотча.

— Я помогу тебе, Джейк, — поспешно проговорила я, отпуская Джейми, который тут же, хихикая, развалился на полу, и наклонилась, чтобы отлепить полоску скотча с лица Джейка.

На самом деле это больше походило на то, что «мальчик целует Стеллу» (да и то всего лишь в щеку), но сейчас это было не важно. А важно было то, что мне подвернулся единственный шанс: если притвориться, что я не замечаю того, что Джейк держит в руках фото, единственное фото Сэба, которое у меня есть (похоже, Джейк вместе с Джейми совершили набег на мою сумочку), может, мне удастся выхватить его из шаловливых ручонок моего братца, пока он не съел его или не подарил одному из рабочих, носивших вещи.

— Липкий, — пробормотал Джейк, показывая пальцем на скотч, удерживающий мои колготки на его голове.

— Я знаю, Джейк. — Я дружелюбно улыбнулась ему.

Быстрый рывок ленты, дикое восхищение моего братца тем, что половина его ресниц приклеилась к липкой коричневой ленте, и я могу вернуть себе Сэба, вернее, то, что от него осталось.

«Как жаль, что не осталось времени! С любовью С. », — нацарапал он на обратной стороне фото, сделанного на моей прощальной вечеринке вчера вечером.

Не осталось времени? Ну, это слишком слабо сказано... Я была влюблена в Сэба уже целый год, и он практически написал мне, что чувствует то же самое. И именно в этот момент я должна срочно уехать из Лондона!

— Так, осторожненько, — бормотала я, медленно отдирая ленту одной рукой и протягивая другую за фото.

Но вдруг...

Вы знаете, что двухлетние дети имеют молниеносную реакцию? Я почувствовала, как жирный маленький палец Джейми провел чем-то сладким по моему подбородку и верхней губе. Судя по запаху, это был клубничный блеск для губ, который он, должно быть, нашел на полу. Я лишь попыталась осторожно оттолкнуть его руку, пока он не попал пальцем мне в ноздрю, но в это время почувствовала внезапную боль в руке.

— Джейми! — услышала я громкий голос отца, донесшийся снизу от входной двери. — Сколько раз я должен тебе говорить?! Кусаться — это очень плохо!

— Пьясти, Стейя, — прошепелявил Джейми, гладя мои волосы, как будто я кошка.

— Рр-а-а-а! Рр-у-у-у! — между тем орал Джейк, скатываясь кубарем прямо под ноги отцу, который поднимался по лестнице, неся в руках телевизор.

Колготки, все еще прилепленные к голове Джейка, шлепались о ступеньки, когда он на предельной скорости катился вниз. А фотография? Все, что мне было видно, так это смятый белый краешек, торчащий из кулачка Джейка.

«Прощай, Сэб... - подумала я, — прощай, вся моя прошлая жизнь. И здравствуй... Что же именно?»

Глава 3.

Вонь, вечеринка и смятое фото

Сообщение от Фрэнки — да-а-а-а!!!

«Извини, приехала бабушка, не могла перезвонить раньше, — прочитала я на маленьком экране моего мобильника. — Ну как новый дом? Ф. ».

Кнопки моего мобильника никак не могли справиться с ответом, который я печатала на экране. Но «свиинтовсссс» было единственное сочиненное слово, которое могло описать мои мысли по поводу моего «дома» в данный момент.

«Почему свинтовсссс? — пришел немедленный ответ. — Извини, моя мобила требует зарядки. Пиши».

Семь часов вечера, суббота. Сейчас Фрэнки вышла из дома и встретилась с Нейшей и остальными, а я торчу здесь одна в своей комнате. Эта комната пахнет картоном, сыростью и детской рвотой (свинтовсссс!) — явно не то сочетание запахов, которое Кристиан Диор или какая-нибудь другая фирма захотела бы использовать в качестве последнего образца духов.

Запах картона издавали коробки, в которые я запихала все свои сокровища (у меня не было никакого энтузиазма вынимать их сейчас). Запах сырости стоял потому... потому что мы въехали в лачугу, пропахшую плесенью. («Но как много исторических мыслей навевает этот дом! Ты чувствуешь, Стелла? Весь этот старинный шарм!» — проворковала мама, когда я показала пальцем на дивную, черную и, безусловно, историческую плесень на стене в ванной. ) Запах рвоты появился вследствие того, что Джейми съел полбанки малинового джема и небольшой кусок мыла, причем мой братец выбрал именно мою комнату, где спрятался от обеспокоенных предков, чтобы отрыгнуть красную пенистую гадость. Интересно, кто в такой ситуации (после удаления всей этой дряни с видавшего виды ковра, а затем выноса коробок из-под пиццы после обеда) захотел бы выйти на вечернюю прогулку, чтобы насладиться прелестями окрестностей Портбора?

Мои родители здорово обрадовались, когда я предложила им присмотреть за малышами, особенно после захватывающей рвоты Джейми. Но через несколько мгновений мальчишки преспокойно уснули (после того как они погрузились в свое синхронное ночное сопение, их могло разбудить только извержение вулкана). Во всяком случае, насколько я успела заметить, исследование достопримечательностей Портбора вряд ли могло занять больше семи минут.

Но в данный момент я как могла (и все из-за вони) наслаждалась этими драгоценными семью минутами отпущенного мне спокойствия. Не надо было улыбаться и притворяться перед родителями, что со мной все в порядке и что я в восторге от этого идиотского переезда.

«Интересно, куда идет Фрэнки сегодня вечером? — грустно думала я, безуспешно стараясь открыть наглухо закрытое окно в своей комнате, чтобы впустить хоть немного свежего воздуха. — Интересно, будут они обсуждать мою прощальную вечеринку? Будут они говорить обо мне и Сэбе?»

«Знаешь, а ведь он придет!» — усмехнувшись, сказала мне Фрэнки вчера днем в классе.