– Жан д, Аламбер. Пытаюсь стать математиком.
Оба рассмеялись, после чего беседа их стала непринужденной. Незаметно Сашка рассказал о своих инженерно-медицинских перипетиях в Ганновере, Дрездене и Вене, от которых Жан пришел просто-таки в восторг. «Значит, оспу так просто предупредить? Невероятно! Хотя совершенно правильно: ведь яд змеи тоже лечит, подмешанный к мазям в небольшом количестве!».
Затем он одобрил оригинальное доказательство Алексом теоремы Пифагора, потом рассказал о своем математическом описании колебаний струны через дифференциальные уравнения второго порядка, но заметив, что собеседник в этих понятиях «плавает», перешел на уточнение формы Земли путем измерения меридиана в разных ее широтах…. Тут Сашке удалось вставить пять копеек, приведя пример с сегментированной юлой, которая сжимается по оси по мере ее раскрутки.
– А хотите я Вас удивлю? – вдруг сказал Сашка. – Вырежьте полоску бумаги и поставьте на ее обеих сторонах по точке. Вопрос: можно ли эти точки соединить линией, не отрывая перо от бумаги? Нет? А если концы полоски склеить? Опять нет? А если полоску перекрутить и склеить?
– Невероятно! – потряс головой математик, впервые в этом мире наблюдая кольцо Мебиуса. – Исследование этой фигуры должно привести к невероятным последствиям в математике, а может и физике. Ведь помимо искривленной плоскости может существовать искривленное пространство!
– Вот я об этом только что хотел сказать, – подхватил Сашка. – Эвклид разработал свою геометрию для плоскости. Но на сферической Земле любая плоскость будет только фрагментом очень большой сферы. То есть она похожа на плоскость, но ей на самом деле не является. И линии на сфере поведут себя по-другому: например, параллельные, вроде бы, меридианы будут вынуждены пересечься.
– Меридианы – да, но параллели широтные останутся….
– Хо, хо, с ними тоже есть парадокс. Если на географической карте взять два города, расположенные на одной «прямой» параллели, то будет ли расстояние между ними по параллели кратчайшим?
– Вроде бы да.
– А вот и нет. Кратчайшее расстояние получится, если через эти два пункта и центр Земли провести плоскость, пересечение которой с поверхностью и даст кратчайшую дугу, не совпадающую с параллелью. Вы математик и можете легко это просчитать.
Д, Аламбер тотчас сел к столу, набросал рисунок сферы, провел широтную плоскость через точки, потом диаметральную, сделал несложный арифметический расчет и повернулся к необычному гостю:
– Мсье Чихачев! Вы, несомненно, гений! Вероятно, только в России с ее необъятными просторами и мог появиться такой оригинальный подход к геометрии. Вы обязаны развить свою теорию, описать в математических терминах!
– Мсье д, Аламбер, Вы ведь поняли, что я не силен в математике. Все, что у меня есть – это объемное представление пространства и умение выискивать подобия. Вот Вам новый пример подобия: мы знаем теперь, что Земля имеет форму шара, который вращается вокруг своей оси, а также летит в пространстве, вращаясь вокруг Солнца. Но что мы знаем о Солнце, кроме того, что это тоже шар?
– Что оно очень горячее и светится, А, да: со времен Галилея известно, что на Солнце возникают и исчезают темные пятна.
– Верно. А также установлено, что эти пятна движутся по солнечному диску, из чего можно сделать заключение, что Солнце тоже вращается вокруг своей оси.
– Да? Я об этом не знал. Откуда у вас эти сведения?
– В обсерватории Цюриха недавно стали вести ежедневные наблюдения за Солнцем – их астрономы и установили движения пятен. Предвосхищая Ваш вопрос, скажу, что в России об этом ничего не знают, я услышал об этих наблюдениях в Вене.
– Нет, Вы положительно кладезь знаний. И идей. Так что вы еще хотели сказать о Солнце?
– По теории подобий оно не только должно вращаться как Земля вокруг оси, но еще и лететь куда-то в пространстве, вместе со своими планетами. И полет этот, вероятно, будет опять вращением вокруг какого-то центра.
– То есть Солнце не является центром Вселенной?!
– Думаю, что нет. Оно, мне кажется, подобно звездам, которых так много на небе. И возле каждой звезды должны быть планеты подобные Земле, Венере, Марсу, Юпитеру и Сатурну
– Мой разум с трудом может это понять. И что, все эти звезды тоже летят, причем вокруг какого-то центра?
– Да! Еще один пример подобия: Вы ведь знаете, что планеты вращаются вокруг Солнца примерно в одной плоскости, называемой эклиптикой?
– Да, на этом сошлись все современные астрономы.
– Значит, по аналогии Солнце и звезды тоже должны вращаться как бы в эклиптике. И эту эклиптику на небе видно! Не догадываетесь? Это Млечный путь! Вот то кольцо, в котором сосредоточено большинство звезд нашей Вселенной.
– Но звезды окружают Землю со всех сторон, почти равномерно.
– Это объяснимо огромными масштабами Вселенной. Мы видим противоположную сторону Млечного кольца и видим еще, что она имеет значительную толщину. Сами же находимся внутри другой стороны и потому окружены звездами со всех сторон.
– Мне надо все сказанное Вами осмыслить. А Вам следует изложить эти данные на бумаге: со всеми фактами, догадками и следствиями из них. Я же приложу все усилия, чтобы Ваше феноменальное сочинение было издано.
– Мсье д, Аламбер. То, что я скажу, будет трудно понять Вам, человеку, живущему наукой. Мне элементарно лень. Идеи рождаются в моей беспутной голове как грибы, но собирать их я охотно предоставляю другим. Я – генератор идей, но не их реализатор. Впрочем, когда дело доходит до воплощения идей в сфере техники, тут во мне снова пробуждается интерес к творчеству. Хотите, кстати, я оборудую Вашу квартиру канализацией и центральным отоплением?
– Вы преступник, Алекс. Так распыляться нельзя. Вы ничего нигде не добьетесь.
– Зато мне легко идти по жизни, совершая то тут, то там разнообразные добрые дела. Знаете, какое в этой фразе ключевое слово? Разнообразные, мсье д, Аламбер.
Глава четвертая. Фурор в салоне мадам Жоффрен.
Спустя три дня, в среду, Алекс Чихачев с утра был занят созданием своего «светского образа», в котором важно было ни в чем не переборщить: мадам Жоффрен, в салон которой он был приглашен по протекции д, Аламбера, была чутка на фальшь. Значит прическа из своих темно-русых волос (им куафюр умудрился придать объем), отросший хвост которых задрапирован черным бантом, голубовато-синяя тройка (кюлоты-камзол-кафтан в комплекте с ослепительно белой рубашкой), черные чулки и туфли. Диковатый, но симпатичный мужчина «а ля рус» готов к лицезрению. Трость, конечно, при нем – куда без нее.
.Прибыл он в районе обеда, на обед и попал. Служанка отряхнула с него какие-то соринки, ввела в гостиную и, сказав «Мсье Алекс Чихачев», исчезла. В комнате было человек пятнадцать, в том числе три женщины. Навстречу с кресла поднялась эффектная статная дама лет под 50(?) с высоко зачесанными светлыми волосами, в платье веселого оранжевого цвета (с кринолином, разумеется), из которого выглядывала полная грудь, полускрытая батистовой косынкой, стянутой лиловыми бантами. Дама пристально взглянула в глаза Алексу (у него пробежал по спине холодок!) и через несколько секунд удовлетворенно улыбнулась.
– Добрый день, мсье Чихачев. Я – Мария-Терезия, хозяйка этого дома, а это мои почти постоянные гости. Но в моих правилах иметь по средам одного-двух новых гостей, которые способны взболтать стоячую воду нашего милого болотца и заставить обсевших его лягушек заквакать погромче. По силам Вам такая задача?
Сашка нарочито медленно обвел взглядом полукруг гостей (приметил вдруг среди них Гольбаха и чуть ему поклонился), вернулся к недоумевающей хозяйке, склонился в более низком поклоне и сказал с легкой улыбкой:
– Я попытаюсь. Только заранее прошу у Вас прощения: я недавно освоил французский язык и некоторые обороты, особенно двусмысленные, еще не понимаю.
– Жаль, мы, французы, без двусмысленностей в разговоре обходиться уже не умеем, – попеняла ему мадам Жоффрен. А потом обратилась ко всем:
– Господа, теперь все в сборе, прошу в столовую – отдадим должное моим поварам.
Обед из трех блюд оказался вполне достойным для того, чтобы быть поданным в самом известном парижском салоне, причем французы вполне в немецком духе за обедом почти не разговаривали – видимо, дифференцировали удовольствия. Даже кофе они смаковали, не отвлекаясь на пустой треп. Зато после обеда, когда все вернулись в гостиную и расселись по своим местам, речи из них потекли все более оживленными ручейками.
Как Сашка и ожидал, мадам Жоффрен не стала сразу наседать «на новенького», а предоставила слово Дидро, спросив, скоро ли мы увидим новый том «Энциклопедии». Отозвался поджарый господин в сером кафтане, стандартном напудренном парике и со значительным таким рубильником на месте носа, которого хотелось одновременно назвать и молодым и зрелым, то есть в возрасте около 45 лет. Говорил он энергично и долго, но его монолог вдруг прервала мадам Жоффрен: