Бухгалтер сберкассы А.А. Бутько рисует в своем письме жуткую картину допроса арестованных советских граждан в штабе немецких войск.
«Меня арестовали вместе с группой финансовых работников города. Два дня нас держали в тюрьме. На третий день стали вызывать на допрос. Фашисты допытывались, где находятся ценности советских учреждений, предприятий и общественных организаций. До меня допрашивали железнодорожного рабочего Н.В. Брудного. Фашисты требовали от него, чтобы он назвал всех профсоюзных активистов, коммунистов, работников политотдела дороги. Арестованный упорно молчал. Палачи набросились на него и стали избивать. Ему сломали обе руки, разбили прикладом лицо и нанесли несколько штыковых ран. Ничего не добившись от советского патриота, офицер застрелил его. Долго издевались фашистские людоеды над беременной женщиной В.Л. Андрасюк. В конце допроса у нее спросили: подписалась ли она на «большевистский заем». Когда она ответила, что подписалась, ей предложили написать заявление о том, что комиссары ее насильно заставили подписаться на заем. Андрасюк ответила: «Но это же неправда, ведь я сама это сделала совершенно добровольно». Тогда фантасты начали наносить женщине всяческие оскорбления и пытать: прикладывали к щеке курящуюся папиросу, кололи ножницами в шею. Андрасюк не стерпела и сказала: «Что вы делаете, ироды, убийцы». Рассвирепевшие фашисты закололи ее штыками».
Вырвавшиеся из фашистского ада жители города Бреста — А. Зорын, В. Крывушка, Я. Морозов, В. Алесик, Г. Самосский и М. Заверженец сообщают, что за первые дни немецкой оккупации в городе Бресте расстреляно, замучено в застенках гестапо не менее 1 000 жителей.
Жена рабочего минского машиностроительного завода им. Кирова Любовь Фёдоровна Климчук сообщает в своем письме о зверском издевательстве немецких солдат над большой группой минских жителей, захваченных фашистами в 50 километрах от Минска и приведенных обратно в разрушенный город.
«В лесу нас нагнали 12 автомашин с фашистскими солдатами. Немцы остановили машины, соскочили на землю и без какого-либо предупреждения начали нас расстреливать из автоматов и винтовок. От пуль поганых бандитов погибло не меньше 50 человек, в том числе 18 детей. После этого нас оцепили и погнали в город. На наши просьбы и мольбы взять раненых немцы ответили ударами штыков и прикладов. Издеваясь над нами, фашисты не разрешали останавливаться. Тех же, кто падал, обессилев от потери крови, немцы прикалывали штыками. Фашистские изверги закололи и застрелили 35 человек. Никогда не забыть ужасного зрелища, очевидцем которого я была, в пяти километрах от Минска. Раненый немецкой пулей 15-летний мальчик Саша Свергун упал на землю и не мог подняться. Немецкий солдат начал бить его ногами и прикладом. Когда и это не помогло, фашист замахнулся штыком. Мать Саши бросилась к сыну и заслонила его своим телом. Озверелый фашист приколол штыком и мать и сына. До города нас дошло около 150 человек. В течение трех дней шли допросы. Каждый день от пыток и от фашистских пуль умирали по 20—25 человек. На четвертый день допрос прекратился. Оставшихся в живых 85 советских граждан немцы увели на дорожные работы в г. Смолевичи».
Заведующий районной библиотекой Михась Короткевич вырвался из немецкого концентрационного лагеря около Минска, куда фашисты сгоняют всех беженцев, перехваченных на дорогах. В своем письме Михась Короткевич раскрывает картину неслыханных издевательств фашистов над беззащитными людьми:
«Последние пять дней тысяча заключенных — взрослых и детей — не получала никакой пищи. На шестой день фашисты выдали нам гнилые селедки — одну на три человека. На тысячу заключенных фашисты привозят в день одну бочку воды. Во всем лагере имеется одна ржавая кружка. В лагере сотни больных, но им не оказывается никакой медицинской помощи. Трупы умерших от голода и побоев не убирались по неделе. 21 июля комендант лагеря заставил большую группу евреев вырыть котлованы. Когда ямы были готовы, евреев связали и бросили в яму. Затем фашисты приказали белоруссам, находившимся в лагере, засыпать евреев землей. Все белоруссы, как один, наотрез отказались выполнить это чудовищное приказание коменданта. Тогда рассвирепевшие фашисты из пулеметов расстреляли 45 евреев и 30 белоруссов. Каждый вечер комендант лагеря отбирал по спискам людей и утром их расстреливали в двухстах метрах от лагеря».
КРОВАВЫЕ ЗЛОДЕЯНИЯ ГИТЛЕРОВСКИХ ВОЙСК ВО ЛЬВОВЕ[9]
В публикуемом сегодня сообщении Информбюро приводится ряд неопровержимых показаний потерпевших и очевидцев, свидетельствующих о том, какие чудовищные зверства и насилия учинили и чинят гитлеровские войска во Львове и во Львовской области. Кровь стынет в жилах, когда читаешь сообщения о том, как гитлеровские солдаты и офицеры расправляются с мирным населением—женщинами, стариками и детьми.
История еще не знала таких зверств, таких ужасов, какие доводится испытывать людям, захваченным фашистско-немецкими бандитами. С изощренностью садистов, растленных убийц они уничтожают людей. Одних они расстреливают; других, собрав и связав веревками, давят гусеницами танков; третьих, заперев в сараях, сжигают; четвертых закапывают живыми в землю. Нечеловеческие муки и страдания приходится переживать женщинам и девушкам, попавшим в лапы фашистских солдат и офицеров. Изнасиловав женщин и девушек, немцы штыками и пулями приканчивают многих из них.
Поправ все правила и законы ведения войны, немцы штыками и прикладами добивают раненых красноармейцев. Санитарные поезда, повозки и самолеты, перевозящие раненых, так же, как и госпитали, подвергаются бомбардировке и обстрелу из орудий и пулеметов.
Эти зверства, насилия и пытки которым подвергают немецкие войска мирных жителей, не являются чем-то случайным. Они носят массовый характер. Не только во Львове и Львовской области, но везде, где фашистские солдаты, — там зверства и насилия. Факты неопровержимо доказывают, что массовые убийства мирных граждан, зверские надругательства над женщинами, стариками и детьми — это гитлеровский способ ведения войны. Немецко-фашистские войска, учиняя кошмарную расправу над мирными жителями захваченных сел и городов, выполняют директивы своего обер-бандита, людоеда Гитлера, директивы, вошедшие составной частью в военную доктрину армии гитлеровских головорезов. Гитлер писал: «Мы должны быть жестоки со спокойной совестью», «меня не удерживают никакие соображения теоретического или морального порядка». И фашистско-немецкие войска точно и методично осуществляют указания своего главаря. Со спокойной совестью они истребляют десятки и сотни тысяч мирных жителей.
* * *
Как только отряды пьяных солдат в офицеров вторглись во Львов, берлинское радио разнесло очередную геббельсовскую брехню о так называемых «зверствах большевиков». Геббельсовские молодчики, давно набившие руку на всякого рода фальшивках, быстро состряпали фотоснимки, долженствовавшие показать ужасы, творимые красноармейцами. Но, увы! В мире осталось очень немного людей, которые приняли за чистую монету геббельсовские «документы» и заявления. Только несколько газетенок в оккупированных странах, издатели которых давно закуплены немцами, преподнесли своим читателям эти фальшивки, как «достоверные факты». Вся же мировая печать единодушно высмеяла бандитскую уловку провокаторов из ведомства господина Геббельса.
Жители Львова, которые собственными глазами наблюдали, как фашистские войска вели себя после вступления во Львов, своими показаниями подтверждают то, что жертвы, которые приписываются геббельсовской пропагандой действиям частей Красной Армии, являются жертвами террора, организованного фашистскими убийцами.
Вот что рассказывает очевидица гнусных преступлений фашистских шаек во Львове, сотрудница Львовского музея художественных промыслов Ядвига Кнушевская:
«Это было ночью. Кругом было очень тихо, только время от времени раздавались крики пьяных немецких офицеров. Мы не могли уснуть. Впечатления прошедшего для были слишком ужасными, чтобы можно было спать. Вдруг мы услышали душераздирающие крики. Что произошло? Это, оказывается, в дом по соседству ворвались штурмовики. Послышался звон разбитых стекол, выстрелы. Я решила посмотреть в окно, и сердце мое, кажется, остановилось от ужаса: немецкие солдаты, ворвавшись в квартиры, выбрасывали из окон полураздетых людей, а возле дома столпились немецкие офицеры, хватали выбрасываемых из дома женщин, срывали с них одежду, издевались над ними. Прошло немного времени, и мы увидели, как многих наших соседей немецкие солдаты куда-то погнали вдоль темной улицы. Сперва прошла одна группа, потом вторая, третья. Пьяные солдаты, выкрикивая ругательства. подталкивали женщин с детьми на руках. С минуты на минуту мы ждали, что и к нам ворвутся эти бандиты...»