Ты его знаешь, должен помнить и знать – Тота Болотаев[3].
Тота, или как его все называли – Тотик, учился в параллельном классе. Это был прирожденный артист, танцор: тонкий, мягкий, пластичный, очень симпатичный и очень замкнутый и нелюдимый. Его мать была актрисой театра. В одиночку она растила сына. Они жили в одной комнате в общежитии «Актёр». Почему-то ты к нему относился не очень хорошо. В седьмом-восьмом классе ты, все говорили, ни за что его побил, и даже твой друг Руслан Бекмурзаев тогда тебя назвал дикарем, варваром… Кстати, говорят, вас с Русланом только двое осталось в Грозном из нашего класса и вы до сих пор дружите. Большой ему привет!
И ещё, из нашего класса больше половины уже нет. Даже до пенсии мало кто дожил.
Однако я о Тоте Болотаеве. Приведу ещё один эпизод из нашей жизни. После восьмого класса нас летом повезли в винсовхоз «Авангард», что за Тереком, подвязывать лозу виноградников, делать обрезку и прочее. Как-то в полдень нагрянула гроза. Мы побежали в лагерь. После обеда дождь перестал. А вечером, как обычно, танцы: мелодии и ритмы зарубежной эстрады. Ну а ты, тоже как обычно, о национальном – лезгинка! Ты везде был первый – в физике, математике, в беге и баскетболе, а вот танцевал как топор. Мы все хохотали. Но выходил Тота! Как я с ним танцевала! Ведь мой отец мечтал, чтобы я всё чеченское знала, и я училась лезгинке.
Ты, как тебе захотелось, врубил «Бони М», под них танцевать много ума не надо (но это так, к слову, прости) и пригласил меня, а я сказала, что забыла в винограднике свою сумку. И мы с тобой пошли за ней. Оказалось, далеко, к тому же мы чуточку заплутали. А когда уже возвращались, были густые сумерки, а у канала, что вдоль лагеря протекал, нас ждал Тота, точнее меня. Он что-то сказал, ты его с ходу, без слов, ударил и ушёл. Тота от боли присел. Я присела рядом, погладила его и даже слегка поцеловала его каштановые кудри.
…После вступительных экзаменов в вузы наши пути разошлись навсегда. Отца у меня уже не было. Как семье погибшего военнослужащего нам с мамой предложили либо двухкомнатную квартиру в поселке под Благовещенском, либо комнату в коммуналке под Тбилиси.
Я никак не ожидала встретить Тоту в Тбилиси. Он меня с цветами ждал около мединститута. Мы поженились. Было трудно. Бедно. Но самое невыносимое – Тота был очень ревнив, и почти каждый день, даже увидев бутылку виноградного вина, он меня мучил, напоминая о том походе за моей сумкой в виноградники… И если бы тогда ты меня хотя бы пальцем тронул или что недопустимое сказал? В общем, через полгода мы разошлись. Мы с мамой уехали в Таллин. Там я продолжила учёбу в мединституте. Там же я познакомилась со вторым мужем. Он был нашим преподавателем, на пятнадцать лет старше меня. Человек был замечательный, добрый…
Когда рушился СССР, муж получил приглашение на работу в Америку, а потом мы переехали на постоянное жительство в Канаду. Супруг занимался автогонками. В аварии погиб.
…Моей маме 87. Она ещё бойкая, живая, слава Богу. Две дочери, пятеро внуков и внучек.
Когда я спрашивала мужа, какой он национальности, он всегда смеялся и говорил, что в нём перемешано много кровей, кроме чеченской. Зато мои внуки танцуют «Маршал» и при этом кричат «нохчи ву!».
Знаете, Канта Хамзатович, как ни пытаюсь, а это не первое письмо вам, я не могу вам объяснить смысл своего послания. Может, вы всё поймете из «Записок Тоты». А может, и нет. В любом случае вы писатель, и я думаю, что «Записки» должны быть у вас и их судьба в ваших руках. Но это вас ни к чему не обязывает. Как развелись, с 1983 года, я Тоту не видела и связи никакой у меня с ним не было.
В 2007 году моя подружка и наша одноклассница Наталья Морозова сообщила, что после гибели Тоты некоторые из его вещей остались у соседей. Так мне в руки попали эти «Записки», а теперь я очень хотела, чтобы они вернулись в Грозный. В наш Грозный. В город, в котором я росла, училась, влюбилась, жила!
А вот теперь P.S. В «Записках» были страницы и про меня. Простите, но я их вырвала. Тогда Тота был очень молод и даже в записях очень искренен. Отдельный поклон за «Седой Кавказ», за Лорсу – ведь это одноклассник Тоты. И за «Дом проблем». Почему? Сами, может, догадаетесь, прочитав «Записи Тоты».
…Дети Тоты живут в Швейцарии, дружат с моими детьми. Были здесь, и мои были там. Я уже давно не хожу, доживаю. Писала это длинное письмо трудно и долго. Переписывала не раз. Жаль, что жизнь не перепишешь. А может, и к лучшему. Моего, нашего Грозного уже нет. К счастью, есть новый Грозный – красавец! Так хотела поехать, так хотелось увидеть места моего детства и юности. Не смогла. Не судьба. И, по-моему, судьба нашего поколения грозненцев очень тяжелая.
Все годы двух войн, эти страшные годы и события, я не отрывалась от экрана. Как ныло сердце, болела душа. Даже здесь, в Канаде. И это никому не объяснить, и никто не поймет.
Знаешь, я взяла фамилию Тоты, когда поженились. Потом, когда погиб второй муж, по делам наследства я вновь поменяла фамилию на эстонский лад. Ну а когда в разгаре была вторая чеченская война, всех чеченцев буквально бомбами уничтожали, я не в знак протеста, а как росток выживания, кто как поймет, сохранила имя Тамара, что отец мне дал в честь грузинской царицы Тамары, а вот изначальную фамилию я свою вернула, только отныне на чеченский лад. И особо отмечу, что двое моих внуков добровольно этому же последовали…
Так что, как говорится, без комментариев.
Огромное спасибо!
Простите за сумбур мыслей, воспоминаний и кучу просьб. Простите за всё! Как