Читать интересную книгу Леди Шир - Ива Михаэль

Ей так захотелось вернуться в те дни, когда отец читал ей книжки, когда они вырезали животных из цветной бумаги, когда хоронили выпавших из гнезда птенцов. Казалось, что дни эти где-то ещё остались, только надо найти способ дотянуться до них, он где-то ещё есть, её отец, тихий и скромный, и где-то есть она, Шир, маленькая худенькая девочка с длинными косами.

Отец появился в её жизни раньше, чем она начала осознавать себя, поэтому он всегда был ей близким, он никогда не был новым в её жизни – возможно, и был, но в любом случае она этого не пом-нила. С мужем было все иначе, его раньше никогда не было, он ворвался диким и чужим в её жизнь, в её сознание, в её тело. Шир понимала или очень уж старалась себе внушить, что он не виноват, что так уж сложился их путь и надо им быть вместе. Она очень любила его, несмотря на то, что он ей виделся варваром. Понадобилось время, чтобы привыкнуть, что теперь она не просто Шир, а его жена, и приходится считаться ещё с одним характером, настроением. Больно было его терять после всего, когда он уже стал ей совсем близким, почти как отец.

«Марта…» – только сейчас Шир вспомнила о ней, и лицо Марты в представлении Шир каким-то чудным образом уподобилось лицу отца и мужа. Шир привыкла к подобным метаморфозам и понимала, что далеко не у каждого в голове такой кавардак. За этим последовал прилив нежности, заботы и нечто среднее между добротой и любовью. На самом деле Шир была не сильна в любви, она никогда до конца не понимала значения слова «любовь», и жизни ей не хватило, чтобы понять. «Люди совершенно разные чувства называют этим словом: заботу, доброту, интерес, привязанность и ревностное желание обладать, покорить, а ещё любить можно родителей, Бога, варенье и оранжевый цвет».

Случалось, Шир говорила Марте, что любит её, но при этом она чувствовала, что немножечко врёт, ей бы хотелось сказать другое слово, но она не знала других слов и, похоже, никто не знал. Этой ночью, если бы Шир разговаривала сама с собой словами, то ей бы таки пришлось сказать: «Я понимаю, что люблю Марту». Но для общения самой с собой Шир не были нужны слова, что угодно – формы, запахи, звуки, цвета и их комбинации, но не слова. Поэтому общение происходило намного быстрее, чем с другими, и Шир успевала себе «сказать» очень много в то время, когда была предоставлена самой себе.

Этой ночью Шир решила выкрасть Марту из монастыря и, если очень постараться и приблизить её мысли к словам, то это примерно звучало бы так: «…и потом – выкрасть это не подходящее слово, Марта сама всегда хотела сбежать. Она не нужна отцу, у неё есть только я, и только я люблю её по-настоящему, если вообще эта любовь существует».

Шир лежала в постели, глядя в окно невидящим взглядом, и обдумывала каждый свой шаг – как она пройдёт ворота в одежде монахини, ночью под дождём никто особо не будет рассматривать её, но если и спросят, она скажет что пришла прочитать молитву, этому поверят. На обратном пути она спрячет Марту под дождевым плащом, Марта худая, они крепко обнимутся и Марту не заметят. До утра надо выбраться из города, в классе увидят, что Марты нет, и станут искать. Но была проблема – сиделка в коридоре, где комнаты девочек, старая монахиня, у неё была бессонница, и она недолюбливала Шир.

– Почему ты не позволила ей остричься? – как-то она спросила у настоятельницы.

– От неё будет слишком много проблем, она мне тут восстание поднимет. Посмотри на неё, это не женщина, это революция в юбке. Она сильная и крепкая, хороший работник, пусть им и остаётся.

И сиделка стала присматриваться к Шир. Шир замечала, что старуха за ней следит, и всякий раз, проходя мимо, Леди Шир ощущала на своей спине, между лопатками, подобно физическому прикосновению, взгляд сиделки.

Леди Шир проснулась, когда солнце уже взошло, она едва ли помнила свой сон и свой замысел о похищении Марты. Это было новое утро, начало нового дня. Леди Шир умела родиться заново в каждое своё утро.

Этим утром она опоздала, пришла позже обычного. Эфраим уже был у ворот:

– Доброе утро, Леди Шир!

Голос у него был мягкий, как у большинства полных людей.

– Доброе утро, Эфраим!

Шир задержала на нём взгляд: «… выглядит хорошо, он красивый… наверно». С настоятельницей Шир поздоровалась кивком головы, и та успела заметить тот взгляд, что пробежал между Шир и Эфраимом и который задержался чуть дольше приличного, и если б у неё были брови, то они бы приподнялись.

Утро было хорошим, свежим, умытым ночным дождём. Шаги Леди Шир эхом раздавались в окнах монастыря, никто в монастыре не ходил такой походкой: с высоко поднятой головой и развёрнутыми плечами. Шир и самой казалось, что она вот-вот взлетит. В подсобном помещении у Леди Шир была маленькая комнатка, скорее походившая на кладовку, и сегодня её там поджидал сюрприз – Марта. Леди Шир вскрикнула от неожиданности, когда увидела Марту в темноте, сидящую на стуле.

– Бог ты мой, Марта, ты должна быть на уроке!

– Привет, Шир.

Марта смотрела на неё снизу вверх.

– Я хочу рассказать тебе мой сон.

На мгновение Шир выключилась, как заводная кукла, у которой пружинка раскрутилась, Марта заметила это, она и раньше такое замечала за Шир, в такие моменты Марте казалось, что время останав-ливается. Шир только сейчас вспомнила про свой сон и про то, как планировала выкрасть Марту.

– Нет, Марта, расскажешь потом. Тебя будут искать, и плохо, если найдут здесь, у меня.

Шир показалось, что это однажды уже происходило.

– Не будут, у меня ночью кровь со рта текла, мне разрешили не приходить на первые уроки.

Марта поняла, что напугала Шир.

– …кровь на самом деле была не со рта, я просто укусила губу, чтобы кровь капала на подушку, мне очень хотелось рассказать тебе мой сон.

– Покажи свою губу, – потребовала Шир.

Марта пальцами вывернула нижнюю губу, на губе и вправду была маленькая ранка. Шир вздохнула и села на пол возле ног Марты.

– Рассказывай, давай, только быстро, мне работать надо.

– Мне приснилось, что я умерла, – Марта приостановилась и перевела дыхание, – утонула. Мы были с тобой на речке. Было лето, было много зелёной травы, и вода в речке была зелёной. Там ещё была пристань, такая маленькая для лодок. Ты осталась на берегу, а я побежала на пристань и спрыгнула с неё. Я не упала, я специально спрыгнула, не знаю зачем. Я видела воду внутри, она была тёплая и зелёная. Когда я прыгала, то за мной потянулся воздух под воду и под водой этот воздух казался чёрный, но я могла им дышать. Когда воздух закончился, то вода сверху надо мной сомкнулась, и я больше ничего не могла видеть, и тогда я умерла.

Марта закончила рассказывать, и какое-то время они обе молчали. Марту посетило лёгкое чувство вины, и она сказала:

– Не обращай внимания, это был просто дурацкий сон.

– А что мы делали на реке? – спросила Шир.

Марта не ожидала такого вопроса, она даже его не расслышала:

– … что, я не поняла? – переспросила она.

Шир повторила вопрос:

– Что мы с тобой делали на реке?

– Мы просто там были.

Марта говорила тихо, она была немного разочарована тем, как отреагировала Шир на её сон. Дожидаясь Шир, Марта представляла, как Шир расплачется после того как услышит про такой грустный сон и пообещает, что придёт время, когда они вместе убегут из монастыря. В первые минуты, когда Марта проснулась после видения этого сна, этот сон был ей неприятен, она пожалела о том, что видела его, и ей хотелось от него просто отвернуться, что она сразу и сделала, повернувшись на другой бок. Ей хотелось плакать, ей было жаль себя саму. Марта представила, что если б такое в действительности случилось, как бы плакала Шир. Марта почувствовала в себе, в своём маленьком детском сердце размером с яблочко, ту тяжёлую горькую печаль, которая поселится в сердце у Шир, случись такое. Вот тогда и родилась у Марты пиратская затея растрогать Шир до слёз. Марта, конечно, могла бы и сама придумать похожий сон, но тогда это было бы не по-настоящему. Но Шир не плакала, она была совершенно спокойной, только немного задумчивой.

– Ладно, дорогая, тебе надо уходить, а мне работать.

Шир за руку вывела Марту из кладовки. Марта была готова расплакаться, она не могла понять, почему Шир осталась равнодушной к её сну.

– Марта, иди на урок, ведь ты хорошо себя чувствуешь, – сказала Шир, когда Марта уже уходила. Последние слова Шир её даже разозлили, Марте было обидно до слёз за себя, утонувшую в речке.

Леди Шир смотрела в пустоту коридора, по которому, удаляясь, прошла Марта. «Неужели я ей таки рассказала?» – подумала Шир. «Некоторые сны так пугающе очевидны. Это её желание быть со мной, заставить меня переживать за неё, бояться её потерять. Другого и быть не может. Это не простой сон про эпизоды из прошлого. Мы никогда не были с ней на реке, и ни с кем из взрослых она не могла ходить на реку, может, если очень давно… здесь нет реки, она бы мне рассказала».

Леди Шир и Марта лишь однажды находились вдвоём за пределами монастыря, в первый день их знакомства. Они были знакомы и раньше, но дружба, когда Марта позволила себе называть Леди Шир просто Шир, началась примерно год назад. Марта выбила мячом мизинец на левой руке, неуклюже поймала мяч во время игры. Поломанная кость прорвала кожу и вышла наружу. В первый момент Марта не чувствовала боли и не замечала вылезшую кость, Марта присела на корточки и наблюдала, как её кровь капает на пыльные камни. Но потом Марта заметила торчащую кость, и боль стала невыносимой, и тогда Марта заорала. К ней подбежала монахиня, но монахиню тут же стошнило при виде крови и торчащей наружу кости. Леди Шир не скрывала от себя того, что давно ждала подобного момента, она стремительно походкой вышла во двор и, подойдя к Марте, тут же подхватила её на руки, не заботясь о том, что Марта испачкает ей кровью платье. Обнимая Шир, Марта продолжала плакать, тогда Шир прижалась щекой к её щеке и тоже заплакала. Когда Марта заметила, что Леди Шир тоже плачет, понемногу притихла, от удивления Марта даже переслала чувствовать боль так сильно. Она ещё никогда не видела чтобы кто-то из взрослых плакал вместе с ней от её боли, ни тётка, ни отец, ни Карин – та тем более нет, Карин всегда оставалась весёлой. Марта почувствовала нечто такое, что было совершенно противоположно одиночеству.