Читать интересную книгу Сторонние наблюдения (сборник) - Анатол Вульф

Боршт

За тридцать лет жизни в Америке я так и не смог понять почему американцы произносят борщ как «боршт». Вероятно, кому-то пришло в голову, что русская буква “щ” будет звучать в английском наиболее близко к ее нормальному русскому произношению, если ее изобразить сочетанием букв “scht”. Таким образом получился borscht. Если к этому боршту прибавить еще и бабу’шку, обозначающую не старушку, а только платочек, как неизменный атрибут одежды русских бабулек, то мы начнем понимать, как представляют себе русскую культуру средние американцы. И уж конечно никак нельзя не упомянуть “русский рулет”, о котором я ни разу не слышал, пока не приехал в Соединенные Штаты. Впервые услышав название Russian roulette, я естественно представил себе любимый мной с детства маковый пирог. Каково же было мое удивление, когда мне объяснили, что Russian roulette – это смертельная игра с заряженным одной пулей револьвером!

В освоении английского языка мне очень помогал телевизор. Первые пару лет в Америке я от него просто не отходил. Смотрел все подряд, пытаясь уловить смысл и набраться полезных для новой жизни выражений. Пересмотрел совершенно невероятное количество фильмов, благо, они демонстрировались круглосуточно. И всякий раз, когда в этих фильмах показывали русских, я ничего не мог понять в их птичьем языке и узнавал о смысле сказанного только из английских субтитров. Неужели, думал я, в стране, куда переехали сотни тысяч русских, не нашлось хотя бы завалященького русского актера или просто человека, говорящего на нормальном русском языке? Также меня поразило, что во всех американских фильмах иностранцы изображались иммигрантами. Даже если это была экранизация, например, «Преступления и наказания» Достоевского и, соответственно, действие происходило в Санкт-Петербурге, где герои должны были общаться друг с другом на предполагаемом родном им русском, они все говорили по-английски с деланным русским акцентом. От этого создавалось полное ощущение, что все герои этой всемирно известной трагедии, что называется, fresh off the boat (только что сошедшие с корабля) иммигранты. К несчастью, это правило и по сей день неизменно применяется в американском кинематографе. Французы, разгуливая по Елисейским полям у себя дома в Париже, почему-то воркуют друг с другом на сюсюкающем английском. Немцы в Берлине тарабанят друг друга рубленными, как из гранита, английскими фразами, а итальянцы в Палермо заканчивают каждое английское слово с лишней гласной на конце.

Нашумевший в свое время Спутник, удачно заброшенный из СССР в космос, очевидно, из конкурентных соображений, стал неизменно называться в Америке Спатником. Хотя любой, никогда не изучавший никакого иностранного языка американец спокойно мог бы произнести это слово правильно. Это вам не букву «ы» выблевать.

Давным-давно, еще в советские восьмидесятые годы, приехал к нам как-то в гости изучающий русский язык студент из Принстона. Притащил нам сумку с подарками от родственников из Америки. Мы его, конечно, окружили заботой, поводили по музеям, показали Питер, пригласили на дачу. Вечерком сели пить чай, он и спрашивает: «Дайте, пожалуйста, кипячок». Мы переглянулись, – «Что это такое?» – спрашиваем.

– Это варёная вода, – отвечает он.

Мы смеяться не стали, неудобно человека обижать, – «нет, – говорим, – такого слова, есть слово кипяток, то есть кипяченая вода». Ну, думаем, он нам сейчас спасибо скажет и запомнит правильное слово.

Фига с два…

– Нет, – говорит, – такое слово есть, я точно знаю, мне иммигранты в Америке сказали.

Тогда мы ничего не поняли, подумали, что какие-то старые иммигранты где-то на Аляске ему подсказали. У них там известно какой русский! Но позднее, побывав на Брайтоне в Нью Йорке и в других крупных городах Америки, где нашего брата пруд пруди, я бы не поручился, что такое он не мог услышать и от относительно недавних носителей русского языка.

Одна наша очень близкая знакомая всю жизнь преподавала русский язык в американской школе. У нее в классах попадались и дети русских иммигрантов. Однажды она поправила студента из русской семьи, назвавшего бензоколонку газстейшн. Студент категорически с ней не согласился, отметив, что у него в семье все говорят газстейшн и ни о какой бензоколонке он никогда не слышал. Кстати, его поддержали и другие русские студенты.

Должен признать, что я сам долгое время не знал, как называется по-русски ATM machine, поскольку в мои времена в СССР деньги из стены не вылезали и таких аппаратов просто не было. Это было настоящим открытием – узнать, что этот зверь называется банкоматом. Но бензоколонки все же были и в советское время.

Но вернемся к борщу, или боршту. Свекла, как всем известно, его основной ингредиент. Так вот, в подавляющем большинстве американцы свеклу не едят, они даже вида ее не переносят. Поэтому, если вы захотите удивить своих американских друзей борщом или винегретом, лучше вначале спросите, собираются ли они вообще ваши яства хотя бы попробовать.

Однажды я притащил на американскую вечеринку целый таз приготовленного моей женой винегрета. Она, между прочим, с душой его готовила и потратила уйму времени, там одной резки – сами знаете сколько.

На вечеринке были сплошь молодые американцы, они разводили барбекю; гамбургеры, сосиски, картофельные чипсы шли как гарнир. В общем ничего особенного, а тут винегрет! Я полагал, они от счастья будут на седьмом небе.

Так нет, никто этот винегрет даже и не попробовал. Я один съел, сколько смог. Очень он был вкусный. До сих пор жалею о том, что не забрал остатки того винегрета с собой, ведь наверняка они его выбросили на помойку.

Еще мы, русские, так же, впрочем, как и латины, любим язык, коровий. И у нас и у них это считается деликатесом, но не у американцев. У американцев считается, что язык есть нельзя.

Несколько лет тому назад моя жена сопровождала группу американских старшеклассников в Россию. Она тогда преподавала русский язык в частной американской школе. Школьников разместили по московским семьям, где им оказывали радушный прием. По утрам русские «родители» делали гостям бутерброды с собой на завтрак в школу. Один американский мальчик прибежал к моей жене и с ужасом на лице воскликнул:

– Вы только взгляните, что они мне положили в бутерброд! …ЯЗЫК!!! – Он искренне считал, что ему нанесли настоящее оскорбление.

С другой стороны, когда русские школьники приезжали по тому же обмену в Штаты, они зачастую вообще ходили голодными. У американцев не принято никому ничего предлагать, захотел поесть – возьми в холодильнике и поешь. Для людей, воспитанных в русской культуре, это совершенно неприемлемо. Разве посмеет русский школьник в чужой семье без спроса что то съесть? Да это же воровство! А американские родители и их дети думают – раз он не ест, значит не хочет, может, уже поел. Да скорее всего они и вообще об этом не думают, им просто в голову это не приходит.

Одна французская студентка, приехавшая на стажировку в Вашингтон, жаловалась мне, что две недели почти ничего не ела в доме отнюдь не бедных американцев, не кормивших ни ее, ни своих собственных детей. Француженка была просто в шоке от того, как ее хозяева хватали что-то пожевать на бегу, никогда не садясь нормально за стол, а холодильник у них чаще всего оставался полупустым. Она пожаловалась в администрацию школы, где работала, но даже это не изменило привычек ее хозяев, и француженку поселили в другой семье, где, по крайней мере, была еда в холодильнике.

Зато в ресторанах американцы забирают остатки недоеденного обеда с собой. Официант в Америке сам предложит коробочку для еды, чтобы вы смогли продлить удовольствие еще и на завтра. Но если вам придет в голову попросить упаковать остатки ресторанного обеда с собой в Европе, на вас посмотрят как на неотёсанного жлоба. А вот есть с ножом и вилкой считается достаточно заскорузлым пережитком старого света в Америке и немедленно выдает человека приезжего. Здесь часто можно увидеть образованных людей, поедающих свой обед, зажав ложку или вилку в кулаке, как это делают маленькие дети. Мне на полном серьезе американцы задавали вопрос: в каком возрасте меня научили есть, орудуя двумя столовыми инструментами. Вопрос этот адресовался так же и к сидящему рядом со мной в тот момент англичанину, но ни он, ни я не смогли вспомнить, чтобы нас кто-нибудь когда-нибудь этому учил.

Американцы имеют уйму одежды. А как же ее не иметь, если тебе каждый день надо ходить на работу в разной экипировке? Какой-нибудь француз или немец может совершенно спокойно проходить чуть ли не всю неделю в одних и тех же джинсах на работу, и никто даже не обратит на это внимания. Стоит же кому-то два дня подряд появиться в той же одежде в Америке, он немедленно нарвется на ехидный вопрос: «Вы что, вчера дома не ночевали?»

Моются в Америке тоже очень часто, в квартире у тебя может быть полнейший свинарник, но на люди с вонючими подмышками никто не пойдет.