Читать интересную книгу Назло (СИ) - Сурмина Ольга

«Почему ты ушла?» — Хоффман прикрыл глаза. Это был самый риторический вопрос из всех возможных. Сейчас, в соседней комнате, где так любила отдыхать его любимая, лежит какая-то школьница-бомжиха, раскидывая свое старье направо и налево. Там даже сохранялся ее запах, но, кажется, еще пару дней и его полностью вытиснит парфюмерная композиция старой одежды и нестиранных носок. Что ж. Она хотя бы хиккан. Да уж, повезло… Райт перевернулся на другой бок. В соседней комнате было тихо. Видимо, Хелл слушала музыку, или сидела в телефоне.

Мужчина проклинал свою жизни. Он беззвучно посмеялся в подушку и накрылся пледом. Весь день он пробыл в кровати, а ночью смокнуть глаз так и не смог. За окном слышался шум проезжающих мимо автомобилей. Их колеса разбрызгивали лужи, и этот звук въедался в душу, ассоциировался с болью. Утратой.

День 3

Тишина. Но то была не та тишина, к которой он привык: не теплая, не спокойная, не нежная. Холодная, тяжелая, мерзкая. Тело сковывали спазмы, отчего он часто вставал, нервно сглатывал, упрямо ходил из стороны в сторону, а, вновь ложившись, чувствовал себя еще хуже. Виделся в темных тенях знакомый силуэт, от которого сжималось сердце. Эти тени были подвижны, но не это заставляло раз за разом вглядываться во тьму. Воспоминания. Воспоминания в такие минуты становились материальны.

Рассвет раздражал. Нужно было вставать, но сейчас он не видел в этом смысла. По коридору его дома гуляет странная, неприятная особа, вспомнив об этом, врач все-таки поднял усталое тело с кровати, посмотрел сквозь щель занавесок — в окно. Небо белело, вновь собирался дождь, и он, встряхивая головой, распахнул шторы.

Накинув халат, Хоффман вышел из комнаты, направившись прямиком в душ. Гостья, что уже сидела на кухне, слегка напряглась, но продолжила сидеть за столом, гипнотизируя взглядом полоски на красивых, свежих обоях. Шум воды ее слегка смущал, она сама не могла объяснить, почему. В общежитиях все так живут. Просто голый, взрослый мужчина, на которого льются струи холодной воды. Встрепенувшись, Идл покачала головой и искренне засмеялась сама себе. Она что, мужчин не видела? С чего такая мелочь вообще должна смущать? У него своя жизнь, у нее — своя.

Вновь шорох. И воды больше не слышно.

— Ты почему не на учебе? — Райт сузил глаза, проходя на кухню. Коричневый, хлопковый халат слегка прилипал к телу, а мокрые, длинные волосы лежали за спиной, с них иногда стекали холодные капли.

— О. Доброе утро, дядя. А ты чего не на работе? — Хелл по-доброму улыбнулась, и протянула мужчине хлеб с маслом. От странного, агрессивного лица после их стычки не осталось и следа. Он, было, хотел отказаться, но чтоб немного свести мосты взял, и неуверенно стал живать. — думаешь, я тебя отравить хочу? — девушка засмеялась. Хоффман вздохнул.

— Я в отпуске. Смотрю, ты закупилась?

— О, я рано встаю. Забей вообще, если тебе лень выходить, я могу покупать продукты. Если денег на них дашь, конечно. Ну и посуду мой, да.

— Мм. — Врач сконфузился. Настолько, что даже не смог подобрать ответ. В прошлом Тина отлично готовила, как и распоряжалась финансами. Не то что бы он сравнивал свою любовь со школьницей, нет. Он просто скучал.

— Ну и хрен с тобой. Живи как хочешь. — Она не обиделась, просто удивилась.

— Я сказал не выражаться здесь. Не при мне. Это мерзко.

— Ты зануда. Мало того, что дед, так еще и зануда. — Хелл отпила сок из стакана и жестом пригласила Хоффмана за стол. Тот скептически сморщился и остался стоять. — Я еще не поступила. В пятницу только результаты вступительных.

— Не волнуешься?

— Не-а. А что? Провалюсь так провалюсь. Пофиг. — Довольно типично для девочки-троечницы было так рассуждать. Они проще относились к жизни и не возлагали ни на кого больших надежд.

— Вот это отношение. — Райт горько ухмыльнулся. Вновь нахлынули воспоминания.

Тина еще в школе хорошо училась. Она искренне старалась, чтобы поступить в одно из лучших заведений столицы. И старания окупаются. Яркая, веселая, спортивная… И ее умный, холодный друг. Райт Хоффман.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Э, ты что завис? — девушка подняла одну бровь. Тот хмыкнул, и выбросил остатки бутерброда в мусорное ведро.

«Так, ну все понятно с тобой». — Грустно улыбнулась про себя Хелен. Он ходит мрачнее тучи. Отпуск, хотя и не отдыхает ни капли, внезапно освободившаяся комната в просторной квартире, неадекватная вспыльчивость и печаль… «Кажется кого-то бросила девушка» — как итог, решила для себя Хелл. Она медленно встала, потянулась, и положила грязную посуду в раковину, после чего вытерла руки о домашнюю майку-алкоголичку. Мыть посуду явно не было ее приоритетом, и, если сосед откажется, придется перейти на одноразовые тарелки. Как и раньше.

В общем-то, никто из ее братьев и сестер не тяготел к домашним делам, и максимально упрощать бытовой труд было для нее и ее семьи чем-то обыденным. Дешевая лапша быстрого приготовления, консервы, простые овощи, которые не нужно готовить… все это составляло большую часть рациона, но, как ни странно, с пищеварением у девушки было все в порядке. Более того, она была совершенно уверенна, что выжила бы на диете из автомобильных болтов и воды из лужи. Выжила бы везде, как таракан, и гордилась этим. Больше, как-то, гордиться было нечем. Такая себе учеба, посредственная внешность, а еще она не умела ничего необычного. Разве что, жонглировать тремя апельсинами, рассказывая при этом анекдот. Самый большой талант, но Хелен, не лишенная чувства юмора и самоиронии все время над этим шутила. Не все рождаются особенными, кому-то нужно побыть обывателем.

День 4

Райт сидел у себя в комнате. Мысли о настоящем печально переплетались с мыслями о прошлом, и он никак не мог их отделить. Все это навивало у него ассоциации с тем, что было, с молодостью, радостью и печалью. И, конечно, Тина. Тинни, как ее обычно звали.

Не заметно для него самого в комнату просунулась светлая, но только цветом волос голова и неловко постучала о дверной проем:

— Кажется… Ты забыл запереть дверь.

— Какая досада. Что тебе здесь нужно? — На лице врача вновь возникла гримаса недовольства и, вероятно, ярости. Девушка довольно заскользнула в комнату и, усевшись в позе лотоса рядом с соседом, дружелюбно спросила:

— Расскажи о ней. Какой она была? — после слов последовала тихая улыбка. Такой наглости Хоффман стерпеть не смог. Он вскочил с кровати, отчего новоявленная соседка потеряла равновесие, и рявкнул на всю квартиру:

— Пошла вон!! — он итак старался быть с ней дружелюбен, но так упрямо лезть в душу… Райт терпеть этого явно не собирался.

— Ладно, ладно… Тебе нервы лечить надо, а не людей, сосед. — медленно сказала девушка, после чего скрылась за дверью, захлопнув ее на этот раз. Мужчина же отдышался и медленно сел на кровать. До этого момента он не замечал за собой такой вспыльчивости, но он никому не позволит лезть в его жизнь, да еще и сыпать на рану соль, так мерзко, беспардонно и бестактно.

Через пару минут он поднялся, накинул куртку, запер комнату и вышел, сперва из квартиры, в душный, серый подъезд, а затем на улицу. Как никогда ему нужно было освежиться.

Его жизнь стала несносной слишком быстро, и это вызывало то смех, то отчуждение, то снова смех, и так по кругу. Внезапно доктор понял, насколько нестрессоустойчив, понял, что никогда не был готов к предательству, цинично игнорируя информацию о гипотетическом ноже, который в любой момент мог прилететь в спину. Признаться себе, что он ошибся в выборе, означало признаться в том, что он облажался. А как можно ошибиться, доверяя столь святой, милой девушке? Нет, он сам явно что-то сделал не так.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Тяжелые, низкие облака висели над вечереющим городом. Почти весь день провести на зябких, осенних улицах было странно, но врач даже не чувствовал голода или жажды. Лишь обиду, раздражение, в какой-то мере презрение, но уже к самому себе. Такой уважаемый человек, как он, не должен падать столь низко, не должен поддаваться эмоциям. Не должен сожалеть или тратить время на злость. Лишь работать, работать, и работать, как робот. Работать, и только тогда он снова сможет начать себя уважать.