проклятия.
Констанция открыла глаза и замерла. Сквозь толщу стекла на нее пристально и, улыбаясь, глядел юноша – водяной пери. Он тоже прислонил свои ладони к стеклу, как раз напротив ладоней Кони. Смотрел с такой радостью, что она смутилась.
Она помнила всю свою жизнь от рождения в муках по сей день, и в голове у нее всплыл образ заботливой Гербы. Она навсегда запомнила ее жутковатый и довольный взгляд. В нем было больше алчности, чем сострадания. Уже тогда новорожденная осознала, что старуху интересовал ее облик, а не она сама.
Со временем испуг прошел, ведь Герба не причиняла ей зла, но и особой любви не проявляла. Кони это чувствовала.
Юноша смотрел совсем иначе. Кони заметила, что его взгляд лучился интересом и добротой. Почувствовав безопасность, она тоже слегка улыбнулась.
Юноша был бос, в белой рубашке и черных брюках до середины икры. Волосы его черные и длинные плавно колыхались под водой. Юноша походил на молодого принца, который устал от королевского этикета и удрал из дворца навстречу приключениям.
Постепенно радость сходила с его лица, он загрустил и с сочувствием глядел на девушку. Легонько через стекло коснулся лица Кони и провел пальцем по ее щекам прямо по падающим лепесткам-слезинкам.
Он что-то с грустью произнёс, но Кони не могла услышать. Ей хотелось верить, что, новый знакомый сопереживал ей.
* * *
Кони всегда знала о странноватом увлечении старухи – гербариях. Согласитесь, есть в этом что-то жутковатое: высушивать некогда живые лепестки и хранить их подле себя, ведь в мире растений такое увлечение сродни тому, как если бы человек коллекционировал волосы или ногти умерших.
Хозяйкин гербарий занимал целую стену дома, полностью закрытую стеклом, за ним томились высушенные цветы – для Констанции зрелище малоприятное, даже кошмарное. Всякий раз она старалась прошмыгнуть мимо, не глядя на замурованных покойников.
В тот день она хотела почитать, взяв первую попавшуюся книгу с полки, она раскрыла ее и громко закашляла, задыхаясь и судорожно хватая ртом воздух: из пожелтевших страниц выпала целая горсть засушенной лаванды! Она так долго томилась в книге, что превратилась в едкую сиреневатую пыль! Чихая и отплевываясь, Кони бросила книгу на пол. Не думала, что старуха Герба уже и в книги умудрилась цветы запихивать! Стены ей мало? Хотя, да, стена уже давно заполнена…
Кони ужаснулась: неужели вся небольшая библиотека представляла собой кладбище из сушеных цветов?!
Теперь она с испугом поглядывала на брошенную книгу. Не может быть: Кони любила читать, и, буквально, вчера поставила на полку очередную прочитанную книгу, и это была обычная книга, а не вместилище цветочных потрохов! Значит, сегодняшняя находка – одна из немногих, наверное, Герба лишь недавно начала использовать книги для высушивания живых лепестков. Но как долго лаванда лежала придавленной в страницах, что уже превратилась в пыль?!
Кони ужаснулась. Она больше не могла смотреть на страшную книгу. Резко подскочила, преодолевая отвращение, двумя пальцами взяла ее и быстро поставила на место. Она отряхнула руки и вытерла о платье. Но не успела она оправиться от мерзких прикосновений к цветочному гробу, как раздался сильный толчок. Избушка содрогнулась, словно картонная, Кони потеряла равновесие, упала и потеряла сознание.
С шумом ворвалась в дом Герба и тут же уставилась на стеклянную стену – целехонька! Герба, переводя шумное дыхание, медленно сползла на пол по дверному косяку. Она вытянула вперёд ноги и все ещё судорожно дышала, словно после схватки с ядовитым плющом. Тут она мельком глянула на дверь комнаты Констанции. Кряхтя, встала и зашла к найдёнышу. Та лежала без сознания.
Причитая и охая, старуха принялась хлопотать над приемной дочерью…
– Что произошло? – испуганно спросила Кони, вставая с пола и отойдя подальше от старухи, брезгуя ее близостью.
Она старалась вести себя непринужденно, чтобы названная мать не догадалась о ее новом к ней отношении.
– Землетрясение! – взволнованно сообщила Герба. – Я была на базаре, когда произошел толчок! Я так испугалась за них… то есть за тебя, что тут же примчалась!
Кони недоверчиво глядела на старуху.
«За кого «за них» так испугалась Герба?! Но может, она просто оговорилась?» – тревожно раздумывала Кони.
– Я, пожалуй, пойду, погуляю… – не глядя старухе в глаза, промолвила она.
– Да, сходи, моя розочка, – проворковала Герба. – Но возвращайся скорее, уже смеркается! К ужину я испеку пирог!
– Хорошо… – тихо произнесла Кони, направляясь к двери.
– Да, милая, после сегодняшнего природного бунта с неба может временами сыпаться серебристая пыль. Не пугайся. Это последствия землетрясения.
… Кони шла по ветвистому мосту.
И действительно в воздухе летала черноватая пыль вперемешку со светящейся серебристой крошкой. Она напоминала пудру.
Временами ей под ноги попадались странные бледно-розовые лепестки. Она подняла один лепесточек – никогда прежде таких не видела. Как странно! Он оказался теплым, даже горячим! У него были обугленные края.
Кони, разглядывая его, унюхала запах горелой розы! Этот аромат был ей знаком, но она не могла припомнить откуда. Тут в памяти всплыло давнишнее воспоминание: будучи совсем крохой, она нечаянно обожгла руку, пока неумело жарила оладьи под руководством Гербы! Тогда-то она и учуяла этот аромат! Так пахла ее обожжённая кожа!
Кони с омерзением бросила обугленный лепесточек. Откуда он здесь взялся?! Ее здесь не было, и уж точно она ничего себе не жгла! Она внимательно пригляделась к обугленным краям лепестка. В воздухе ещё парила черно-серебристая пыльца. Неужели этот лепесточек просто не успел догореть, а пыль – это то, что от него осталось?!
Страх переполнял Кони, лепестки-слезинки ещё сильнее капали из глаз. Так куда же деваются ее лепестки, которые при любом резком движении сыплются с ее тела, как с любой розы, если ее, например, потрясти?!
Кони задумчиво побрела по мосту.
Дойдя до самого конца, она стала осторожно спускаться в пещеру. Мельком она глянула на небо и вскрикнула, вцепившись в упругие стебли. На небе зияла тоненькая трещина, напоминающая замёрзшую молнию! Откуда она взялась?! Неужели подземный толчок был настолько силён, что расколол небо?!
Тут она ещё сильнее испугалась и так сильно вцепилась в ветви, что не чувствовала, как шипы глубже пронзили ладони, и кровь побежала по рукам.
Края трещины были черными, и от них и сыпалась пыльца! Выходит, брешь закрывали чьи-то лепестки (Кони страшилась признавать, что они ее собственные), но землетрясение разрушило цветочную «заплатку», и теперь небо прохудилось!
Неужели это правда?! Констанция зажмурилась и замотала головой.
– Нет-нет, этого не может быть!
Она медленно распахнула глаза и с надеждой вновь поглядела на страшное небо. Обугленная трещина зияла над головой, и из нее сыпался пепел чьих-то мертвых цветов… Это был пепел, а не пыльца или пудра, как сначала показалось.
Кони страшно было глядеть на молнию, и она продолжила спускаться в пещеру.
Сегодня здесь было пусто: испуганные, пусть