мать. И, как говорится, влюбился по уши. Награбленного в Англии было столько, что его свадебного дара хватило бы и для дочери конунга. Но вот для моей матери этого оказалось недостаточно!
— Золото — это хорошо, — прагматично сказала она. — Но так ли ты ловок, силен и храбр, как бахвалишься?
Асвейг сказала ему пройти испытания, и если он справится, то она станет его женой. Но зная викингов, испытания у них были Гераклу в пору…
Она дала ему нож и произнесла:
Коль храбр ты, силен и ловок,
Утес покоришь без веревок,
Достанешь гагачьих яиц,
И с ними вернешься ты вниз!
Коль ловок, силен ты и храбр,
Плыви сам до острова Рёуер![6]
Медведя там ты найдешь,
И лапу его принесешь!
Коль храбр ты, ловок, силен,
Догнать сможешь и босиком
Двух зайцев, зайчиху одну…
Тогда только замуж пойду!
Возможно, она и не так сказала, но скальды, эдакие поэты-песенники, узнав историю моих родителей, сочинили эту балладу, которую здесь называют висой. Уж не знаю, каким образом мой отец это сделал, но факт остаётся фактом: огромную лапу, три заячьих хвоста и пару яичных скорлупок видел сам. Мама впоследствии сказала отцу, что добыв лапу медведя, он оказался достаточно силен, чтобы защитить семью. Догнав зайцев, доказал, что с помощью ловкости сможет удержать не только ушастых, но и нашу землю с людьми. А достав гагачьи яйца, подтвердил свою храбрость, сказав этим, что доблестью своей добьется еще большего. Даже конунг Харальд отметил мудрость моей матери и отвагу отца. А через год появился я.
Глава 4
Снова весна…
За четыре года, как я попал сюда, так и не смог привыкнуть к этому воздуху. Запах хвойного леса вперемешку с цветущими луговыми травами. Аромат свежего мяса на жаровне. Это действительно чудо! Время рассказать, что же происходило за это время…
Начнем с того, что я научился неплохо передвигаться и резво бегать. Это давалось с трудом, так как организм ребенка не настроен сразу выполнять все команды. Но у меня было много времени, поэтому мои тренировки начались сразу после того, как я научился стоять. Никогда бы не подумал, что дети такие сильные. Схватившись за жердь, которую по моей просьбе установили в доме, я мог висеть очень долго и даже немного подтягивался. Также, вспомнив о любимом деле прошлой жизни, я узнал у матери, есть ли у нас кузница. Оказалось, есть! И мне повезло вдвойне, потому что трэль[7], который работал там, был привезен из Франции отцом. Мечи или доспехи работы франков ценились на вес золота, иногда в прямом смысле. Однако в отличие от Франции, местные кузнецы были не столь умелы, поэтому работы Хлотаря (так звали кузнеца) покупал у нас сам конунг. Задорого.
Когда у меня начали резаться зубы, отец сделал мне подарок в виде трэля. Подобные подарки были не редкость, рабы считались расходным материалом. Но этот был не так прост, хоть и выглядел задрипанным мужичком. Отец сказал, что выкупил его у друга, потому что раб оказался неплохим плотником из Англии. И заплатил за него две марки серебром! Маркой здесь называется такая денежно-весовая единица, которая в среднем составляет немногим меньше четверти килограмма. Полкило серебра за раба немаленькие деньги, но ремесленники всегда стоили дорого.
Вообще, наш род был богат: приданным мамы был одаль, где мы жили, да и отец принес из походов много золота и серебра. Впрочем, ни один воин севера не был беден после похода на Англию…
Наша земля, окруженная лесами и небольшими лугами, располагается у реки Аульёльва. Чтобы дойти до местного торгово-политического центра Тёнсберг, потребуется около часа неспешной прогулки. У нас даже есть свой выход в море, а у причала стоит просмоленный драккар[8]. Отец собрал команду и сам стал вождем-хёвдингом. Люди идут за ним, ведь он очень удачлив. Как я понял, удача в этом мире играет если не главную роль, то уж точно не второстепенную.
— Эгиль, как научишься драться так же, как говорить, возьму тебя с собой! — сказал он, снимая со стены кольчугу и панцирь.
— Куда ты плывешь в этот раз? — спросил я.
— В Халогаланд, это на далеком севере. Старики говорят, что там начинаются владения Йотунхейма, — сказал он и завернул в куль шубу из сундука.
— И зачем вам на землю йотунов? — ледяные тролли в скандинавской мифологии жили как раз на севере, по крайней мере, я читал об этом, когда-то в прошлой жизни.
— Один из людей Харальда сказал ему, что там живут племена людей, которые разводят оленей, добывают китов и рыбью кость[9]. У них растет мех, едят они только сырое мясо и не снимают лыжи даже во сне.
— А как его зовут? — мне стало интересно, кто придумал такое интересное описание этого коренного народа.
— Ааа…Отер, он родом с Халогаланда, говорит, что они с отцом всегда торговали с этими саамами. Повезем туда бусы стеклянные, а обратно пушнину, стекляшки все равно ничего не стоят, но дикари в них души не чают! Потом продадим шкурки арабам, они за куницу два дихрема[10] дают… Так что, путь не близкий… Заодно и северные берега пощупаем! — при мысли о предстоящем разбое глаза отца хищно блеснули. — И вот, возьми. Ты мой сын, и я хочу, чтобы ты стоял рядом со мной под песнь клинков! — он протянул в мою руку сверток кожи. — Но в будущем! — улыбнулся он.
Открыв сверток, я увидел маленький меч. Его клинок был чуть больше фута, но это действительно был меч. Я и сам ковал такие, каролинг типа Б по Кирпичникову с нешироким прямым перекрестием и треугольным навершием. При одном взгляде на этого малыша я понял, что не смотря на размер, это настоящее оружие, и заточку здесь никто не снимал.
— Хлотти сделал. Добрая сталь, — отец так называл кузнеца на местный лад. — Щит тоже сделали, сушится над очагом.
— К твоему возвращению я научусь им пользоваться! — сказал отцу и поднял меч над головой.
— Ха! Подстольный вояка! Многие всю жизнь учатся, а заканчивают тоже с мечом. В брюхе! — посмеялся он, но резко стал серьезным. — Ты умен не по годам, Эгиль. Смотря в твои глаза, я не вижу ребенка, но вижу взгляд Бога. Мы не ведем свой род от Одина, но он точно был