и не выпендриваться.
Каталина Сергеевна, чеканя шаг, подошла к парню, взяла его за широкие плечи, склонилась к самому уху и шепнула бархатистым, волнующим до самых глубин голосом:
— Меня зовут Каталина. И если будешь хорошим мальчиком и не станешь спорить, в обеденный перерыв двери моего кабинета будут для тебя открыты.
Максим хотел гордо отказаться, сказать что-нибудь и уйти не оглядываясь, но узкая прохладная ладошка скользнула в расстёгнутый ворот шёлковой рубашки, а другая и вовсе легла на бедро, в опасной близости от паха. От этих почти невинных прикосновений вспугнутыми воробьями разлетелись все слова в голове, остались только инстинкты: хватательный, на колени сажательный и страстно целовательный.
— Так как? — прошептала Каталина, поглаживая грудь Максима. — Ты придёшь?
Парень отчаянно закивал головой, судорожно облизывая сухие губы.
— Вот и умница, — Каталина ловко отпрянула в сторону, поправила чуть задравшуюся юбку и сухим деловым тоном закончила. — Жду тебя в обед с распечатанными фотографиями, — после чего села за свой рабочий стол и открыла электронную почту. Спокойно, деловито и отрешённо, словно ничего и не произошло.
«А может, для неё наши отношения действительно ничего не значат? — уныло думал Максим, выходя из кабинета. — Она мной пользуется, а я, как идиот, только слюни пускаю, позволяя ей из себя верёвки вить. Нет, так дело дальше не пойдёт. Хватит, надоело! Что она, единственная женщина в мире? Да я дюжину таких найду! Хотя нет, дюжины мне не надо, одной хватит. Единственной, чтобы на всю жизнь, в болезни и здравии и так далее, по тексту».
— Ваш кофе, Максим Андреевич, — вырвал парня из мрачных мыслей нежный девичий голосок.
Максим поднял глаза и пару секунд незряче смотрел на попеременно краснеющую и бледнеющую Марьяну, в руках которой всё сильнее дрожал поднос с чашечкой ароматного кофе и парой пирожных со сгущёнкой, так нежно любимых Максимом.
— Ваш кофе, — повторила Марьяна, — пожалуйста.
Максим машинально взял поднос, не сводя с девушки внимательного взгляда профессионального фотографа.
«А она ничего, — молнией проносилось в голове парня, — симпатичная. И фигурка почти модельная, без лишнего жирка, но при этом и костями не гремит. И нежная, настоящая женщина, а не то что некоторые, крысы в юбке. Заботливая опять же, причём безвозмездно, своей добротой точно попрекать не станет. Интересно, а в постели она какова? Вот сейчас и проверим».
Максим поставил поднос на стол, благо тот недалеко стоял, а потом нежно погладил Марьяну по щеке, одновременно заправляя за ушко выбившуюся прядку. От такой неожиданной ласки девушка вздрогнула и залилась краской до скромного декольте на практичном сером платье, единственным украшением которого служил узкий белый пояс да манжеты на рукавах ему в тон.
«Э-эх, скромняшка, — чуть заметно поморщился Максим, — хорошо, если я у неё вторым окажусь. А с другой стороны, всему её научу, настрою как гитару, на себя да под себя, разве плохо? И Катьке нос утру, а то думает, у меня кроме неё и быть никого не может! А я вот возьму и женюсь на Марьяшке, то-то Катька взвоет. А что, идея недурна, из Марьяшки жена хорошая получится, и родителям моим она понравится. А захочется чего-то ещё, Катька никуда не денется. Ну, подуется пару недель, а потом соскучится и сама первая меня позовёт, сколько раз так было».
Ободрённый своими мыслями Максим так лучезарно улыбнулся Марьяне, что девушка испуганно отпрянула, как щитом закрываясь подхваченной со стола папкой.
«Тихо, не гони коней, а то всё испортишь, — приказал себе Максим. — Она не Катька, с ней по-другому надо, мягче, нежнее».
— Марьяш, а ты чем вечером занимаешься? — весенним голубем проворковал Максим, заинтересованно подаваясь к девушке.
Марьяна отчаянно покраснела, уронила папку и наклонилась, поспешно собирая выпавшие листы. Максим проворно наклонился и стал помогать девушке, время от времени чисто случайно касаясь её пальцев своими.
— Так чем ты вечером занимаешься? — повторил Максим, когда все бумаги были собраны, а влажная от волнения ладошка Марьяны оказалась в его руке.
— С собакой гуляю, — робко ответила Марьяна, делая слабые попытки освободить свою руку.
— Ух ты, у тебя собака есть? И какой породы?
— Ну… У Рекса папа овчарка, а мама… немного не совсем овчарка. Но это же неважно, я Рекса не за породу люблю.
Воспоминания о домашнем питомце вызвали на губах Марьяны лёгкую улыбку, успокоили и помогли услышать тихий, еле слышный голосок надежды: а вдруг именно сейчас и случится чудо? То самое, о котором так здорово пишут в книгах? А вдруг именно так и рождается любовь?
— У меня тоже собака была, — вздохнул Максим. — Давно, ещё в детстве. Её потом машина сбила, я так плакал, у меня даже температура подскочила, пришлось «скорую» вызывать. Мама после этого сказала, что нам больше не надо домашних животных, слишком больно, когда они уходят.
— А у меня бабушка говорит, что каждый миг рядом с любимым существом бесценен, — поделилась Марьяна и, бросив быстрый взгляд на часы, всплеснула руками и заполошно воскликнула. — О боже, бабушка!
— Что случилось? — нахмурился Максим.
— У меня бабушка сегодня приезжает, я хотела у Каталины Сергеевны отпроситься, а после того, как она роман выкинула, я не посмела, — хлюпая носом призналась Марьяна.
— Давай я тебя отвезу, — с готовностью пионера-героя отозвался Максим, — я на машине.
— Да ты что?! — от изумления Марьяна даже на панибратское обращение перешла. — Если я с работы без спроса уйду, меня же сразу Каталина Сергеевна выгонит!
Максим прикусил губу. Что верно, то верно, миндальничать с девчонкой Катька тоже не станет. А терять малышку жаль, она милая, с той же Катькой не сравнить.
— Когда у тебя бабушка приезжает? — Максим оттянул рукав пиджака, посмотрел на часы.
— Уже едет, — хлюпнула носом Марьяна. — А у неё даже ключей от квартиры нет…
— Жди меня здесь, никуда не уходи, — Максим наставительно поднял указательный палец, моментально вспомнив, как жестоко высмеивала этот жест Каталина, поморщился и опустил руку, — самое большее через полчаса я добуду для тебя выходной до конца дня. Кстати, у тебя фотографии можно распечатать?
— Да, конечно, — пролепетала Марьяна, глядя на Максима как на архангела, покинувшего небеса ради похода в