Читать интересную книгу Путь - Лола Екшибарова

Унимая противную дрожь, я оценивала расстояние между собственным носом и воткнутым в дерево ножом. Что ж, мне повезло с провожатыми. Росни, легко вытаскивая засевшую почти по рукоять сталь, поглядывал как-то по-новому.

— Спасибо тебе. — Поблагодарила не слишком затейливо.

— Угу. — Буркнул тот по обыкновению. — По сторонам лучше смотри.

Легко подталкивая в спину, Рэм заставлял идти дальше. Перешагнув через еще конвульсивно вздрагивающую ленту, удивилась, насколько мало напугала реальная опасность. Почему-то была уверена, что раньше на меня не часто нападали подобные твари.

За весь день останавливались лишь дважды, и то, только для меня. Оба Охотника олицетворяли выносливость, и я не позволяла себе уставать. Первый привал, короткий и неуютный, устроили около полудня прямо на обочине. Посидели, попили из фляги вина, и пошли дальше. Второй устроила себе сама, когда почувствовала — то, чем наполнены мои ботинки, не совсем вода. Выбрав валун пошире, разулась, не спеша, перемотала ступни на манер портянок, половинки шарфа не слишком подходили, да что делать. Остатком старательно обвязала шею, помня предостережение. Охотники, присевшие рядом, деликатно отводили глаза во время этой процедуры. Я отметила их сдержанность.

Оставшуюся часть пути помню как бесконечное чавканье грязи в такт шагов. Монотонная песня странствия, не слишком романтичная, что и говорить. К вечеру за очередным поворотом послышался собачий лай, и потянуло дымом. Мы вышли к деревне.

Дождь кончился. Что было, конечно, неплохо, но несвоевременно. Вот если бы он кончился этим утром, когда мы вышли на тракт, тогда одежда не промокла бы до нитки, я весь день не чувствовала бы себя лягушкой на болоте, и, в конце — концов, не подхватила бы насморка. Но нет, ему надо было моросить весь день, превратить дорогу в одну сплошную лужу, насквозь промочить нас. К тому же сильно усложнить все лично для меня. Идти по накатанной, но очень раскисшей дороге в тяжелой, длинной, мокрой юбке — ого! Кто не имел удовольствия все прочувствовать сам, вряд ли поймет.

И вообще, то, что касалось одежды, сильно стесняло. Ладно юбка, она хоть плотная. А обувь! Не знаю, в каком краю я выросла, но там точно не носили ничего похожего. Про то, что на мне было напялено сверху вместо куртки, просто молчу. Рэм, конечно, цыкнул, когда я заикнулась о возможности превратить ожерелье в средство обмена, но меня не просто напугать. А уж когда отмахаешь с мое в виде пугала, то и вовсе решительным станешь. Нет уж, дудки! При первой возможности переоденусь. А то, что ожерелье вроде как амулет или знак — это еще неизвестно.

Ворота, если то, что закрывало обычно забор можно назвать воротами, были еще открыты. Впрочем, если они и представляли в закрытом виде преграду, то лишь для телег. Всё остальное, от кошки до лошади, могло свободно протиснуться в аккуратную дыру шагах в двадцати от «главного входа». Проходя по единственной улице между покосившихся, темных халуп, поняла совершенно точно — с деревней меня ничего не связывает, и связывать не может. Если в лесу было тревожно, то здесь — просто жутко. И ни огонь в очаге постоялого двора, ни почтительное отношение к нашей троице всех, включая приблудную собаку, не смогло изменить тягостного впечатления. Нет, здесь не присутствовало моего прошлого.

Никого, кроме нас, из пришлых не было. Поев вместе со всеми за длинным столом, тихонько прикорнула в уголке, у самого очага, отогреваясь и млея. Не пробыли мы в деревне и получаса, как к Охотникам стали подсаживаться мужчины, в основном возрастные мужики, кряжистые, солидные, оборванные. Говорили негромко, больше рассказывали, чем расспрашивали, я отметила для себя это обстоятельство. Некоторые поглядывали недоуменно в мою сторону, но никто не осмелился даже подойти. Скорее всего, именно из-за Охотников. Отогревшись, наевшись и немного просохнув, уснула, где сидела. Кто-то подложил мне под голову пук соломы, во сне почудились темные кудри, презрительный излом тонких губ — Росни, но это вряд ли.

— Ну? — Требовательно вопросил Рэм за завтраком. — Что скажешь?

— Одно точно: никогда в такой дыре не жила, и даже, вроде, не бывала. — Заявила решительно.

— «Дыре»? — С непонятным подтекстом переспросил Рэм.

— Дыре. Захолустье. Убожестве. Называйте, как хотите.

— «Убожестве»?.. — Еще непонятнее протянул Росни, оглядываясь кругом.

— Значит, всё же горожанка. — Полуутвердительно заключил Рэм.

— Жаль… — Грустно согласился Росни.

— Кто «горожанка»?! Чего жаль? — Не удержалась я, чувствуя себя задетой.

— «Того»! — Поддразнил Росни, насмехаясь открыто. — Поднимайся, принцесса. Пойдем приводить тебя в приличествующий вид.

Не надеясь ни на что хорошее, поплелась за ними на улицу. Не может здесь быть приличной лавки, торговля — дело городское.

* * *

Остановились у крепкого, прочного забора, Рэм решительно толкнул калитку. Во дворе маленький сморщенный человечек загружал мешками телегу, лошадь меланхолично покосилась на нас и заржала. Женщины, возившиеся неподалеку, дружно уставились на Охотников.

— Мерман! — Негромко позвал Рэм. Сморщенный человечек засеменил от полузагруженной телеги. — Здоровья тебе, Мерман. Нам нужны кое-какие вещи.

— Да-да, конечно. — Кивая, человечек призывно замахал руками в сторону невысокого строения, крытого неузнаваемым материалом. — Господа Охотники! Все там, всё, что нужно Охотникам…

— Нам нужно оружие. — Резко сказал Росни. Человечек с гордым именем Мерман покосился в мою сторону. — Да, и для нее тоже.

Мы вошли, и некоторое время постояли, привыкая к темноте. «»Ненавижу затхлые сараи! — Негромко ругнулся Росни, Рэм что-то ответил на непонятном языке.

— Там, у стены всё для господ Охотников… — Подсказал сморщенный Мерман, и те отшагнули в указанный угол. Приглядываясь ко мне, человечек пожевывал губы, явно выжидая чего-то. Я подумала, и пояснила:

— Мне нужна хорошая, добротная одежда. Так же сумка, вон как у них, фляга для воды, и… еще то, что обычно берут в дорогу. Сколько… что будет стоить всё это?

Он продолжал пристально приглядываться к моим рукам, и до меня, наконец-то дошло — кольца!

— Которое? — Спросила прямо. Мужичонка опасливо покосился на моих спутников, но те превратились в статуи. Он нерешительно ткнул в то, что всё норовило скатиться. Я сняла его без сожалений.

И тут случилось чудо — сморчок превратился в вихрь. С достойной зависти скоростью приволок целую охапку курток, штанов, поясов. А еще всяческих перевязей, ремней, и другой кожаной мелочи. Вот теперь я действительно почувствовала себя удовлетворенной. Бедняги Охотники, вам еще придется посидеть некоторое время в затхлом сарае. Отобрав для примерки стопку, ушла за навес со сбруей. Итак: брюки толстой, хорошо выделанной и потому ладно скроенной кожи, рубаха серого грубого полотна — широковата, конечно, ну да ладно, главное, под горло; один ремень на пояс, второй под ножны. Жилет коротким мехом внутрь, на двух завязках. Куртка длинная, мягкой кожи, с множеством застежек, с капюшоном, правда, не островерхим как у Охотников, но оно и к лучшему — незачем иметь вид того, чем не являешься. С шикарнейшим мехом по вороту. Немного подумав, прихватила широким коротким ремнем правое запястье и примотала ремешок на левую лодыжку, в совершенно непонятной уверенности, что именно здесь должно носить нож «на всякий случай». Рассматривая результат, с долей раздражения отметила, что кое-что, забытое наяву, еще живет в глубине. Привычки, к примеру.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});