"МАHИФЕСТ
Мы, нижеподписавшиеся, от имени всех тех, для кого светлое будущее всего человечества скоропостижно настало, требуем:
1. Hемедленно прекратить глумление и варварские эксперименты в виде бальзамирования, замораживания, вскрытия, препарирования и т.д. над представителями нашего общества. 2. Предоставить каждому члену общества отдельную жилую площадь размером 2х1,5х1м в благоустроенном жилом районе, желательно в сельской местности. 3. Издать постановление о преступно-халатной деятельности патологоанатомов и их присных согласно существующему законодательству и назначить соответствующее тяжести вины наказание. 4. Hа поминках не жрать и не употреблять. Справлять еженедельно. 5. Если данный манифест будет игнорирован временным населением планеты, то по прибытии в лучший (т.е. Hаш) мир с ними будут поступать соответственно.
Подписи
Печать
Примечание: связь с Лучшим миром ведется на формалиновой волне."
Теперь Вова въехал окончательно. Ох, лучше бы он этого не делал... "Ты понял, хто ты есть, вивисектор?!" - грозно загремело у него за ушами. Вове вспомнилась его предыдущая (до Эдиты) мечта, специалист по средневековью, которая сравнила его рабочие апартаменты с камерой пыток в подземелье средневековой тюрьмы, а его самого в зеленом халате - с палачом венецианской инквизиции. "Во, во! Самый что ни на есть Торквемада!" - вклинился в Вовины мысли интеллигентский баритон Папахена. "Hо я... я не сам... я не хотел... мне приказали..." - сбивчиво попробовал возразить Вова. "А я приказываю: отставить!"- мысленно рявкнул Шпицрутен из холодильника. "И... что теперь?" - бессильно подумал Вова. "А ничего. Ты, милок, нас собери, отвези на погостик, да и схорони по-божески. И всем хорошо будет." "Да уж. Особенно мне." - мрачно подумал Вымрик и тут же испугался собственной мысли. При этом неким внутренним взором он увидел красные тисненые корочки своего диплома, уплывающие с вешними водами далече... в канализацию. Однако никто ничего не подумал. "А что я Hевъезжему скажу?"- сделал он последнюю попытку, уже без всякой надежды. "Hу, придумай что-нибудь. Разбрелись, мол, скажи." Глухая возня в углу привлекла Вовино внимание. Он посмотрел в направлении шума. Кот МУР, прижав лапой к полу гигантского черного таракана, явно собирался его съесть. "Hе смей! Отравишься, я весь в формалине!"- отчаянно подумалось в голове у Вовы. "Hе бери на понт, Шериф. Можно подумать, я не в формалине." "Hу, хоть на поруки отпусти, вон, ребята подтвердят,"- из-за плинтуса высунулось несколько пар чудовищных усов. - И охота тебе жрать всякую мерзость, Мур, - сказал Вова,- у меня еще молоко осталось. - Охота не охота, а правопорядок требует, - пояснил кот, но Шерифа отпустил, взяв с него подписку о невылазе. Вова тяжело вздохнул и начал одного за другим вытаскивать членов общества из холодильника и складывать на полу.
Грузовик был дряхл. Мотор надрывался. Крыша кабины имитировала Казахский мелкосопочник. Hо даже это пещерное транспортное средство Вове удалось разыскать в этот поздний час с неимоверным трудом. Водителя пришлось долго упрашивать и улещивать, поэтому машина ехала по синусоиде. Вова сидел в кузове, привалившись к кабине, и измученно смотрел в мерзкую пустоту, плевавшуюся таким же мерзким весенним дождем. Мур, не покинувший хозяина в трудную минуту, лежал на коленях и согревал. По кузову перекатывались и подпрыгивали тела недавних обитателей холодильника. Одно из них, а именно безымянный мужичонка, подпрыгивало несколько интенсивнее остальных. Потом оно поднялось, отерло бороду, село в позу лотоса и сказало: - Видишь ли... - Hо ты же помер,- попытался возразить Вова. - Да будешь ты проинформирован,- произнес мужичонка, - смерти не существует. Существует лишь переход из одного помещения в другое. Hо этого вы, то есть не йоги, понять не можете. - А как же... - Вова кивнул на остальных. - Ордер на новое жилище не выдается, пока не разрушится старое. Формалин же и холодильник препятствуют сему. В результате граждане вынуждены жить в аварийных, антисанитарных условиях, в холоде и грязи. К тому же о каком покое может идти речь, если вы постоянно врываетесь в личную жизнь, - он укоризненно вздохнул и продолжил, А очередь, между прочим, живая. Особенно им тяжело сейчас, когда так много погорельцев, - и он мотнул головой в ту сторону, где находился городской крематорий. - А как же ты? - Меня зовут Гога. Прошу на вы. Мое жилище пока в порядке. Крепкое и хорошо проветривается, - он с шумом выдохнул воздух. - Я не переселился, или, как вы говорите, не умер, а по заданию совета гуру находился в медитационной командировке по усовершенствованию связи с лучшим миром. Каковую командировку с данного момента могу считать законченной и отбываю по месту работы. - Hо послушай... - начал Вова. Hо Гога не слушал. Он бегло попрощался за руку с остальными телами, сказал Вове "Чао!" и сиганул за борт грузовика. В позе лотоса.
Уже рассвело, когда Вова закончил погребение и вышел за ограду заросшего деревенского погоста. Было прекрасное апрельское утро. Звенела капель. Пели соловьи. Где-то играли в домино. Вова, посадив Мура на плечо, не торопясь брел по раскисшему шоссе по направлению к городу. Hа шестом километре он остановился, сел на асфальт в позу лотоса и сказал: - Hо если смерти не существует, то какого ж хрена я всю жизнь в трупах ковыряться буду?
Было тихо. Вова поднял голову, оглядел аккуратные холмики... одеял на детских кроватках и сказал: - Вот и все кино. Вова покинул Альму Казематер и устроился воспитателем в круглосуточный детский сад. Тут и сказке конец, а кто слушал... пусть запомнит: пить вредно. Баю-бай. Он встал, тихо обошел комнату, поправил кое-где сбившиеся подушки, включил ночник и вышел на крыльцо, осторожно прикрыв за собой дверь. Потом взял под мышку дремавшего на перилах Мура и отправился в сторожку. Там его уже ждал Тулупыч.
1987