Если бы она и не догадывалась раньше, то сейчас все стало бы ясно. — О чем вы говорите? — осведомилась Оайве. Ей хотелось знать, как далеко он зайдет.
— Об одной реликвии. Содержимом Хранилища. В дальних странах Ваш Храм называют Домом Кости. Меня послали, чтобы найти ее.
Оайве ответила осторожно и рассудительно:
— Если реликвии существуют, то они сокровенны.
— Одна из них кость?
— Они сокровенны.
— Нет!
Оайве испугалась, но не смела показать это перед чужаком. Постаравшись сохранять спокойствие, она невозмутимо сказала:
— Я произнесу для Вас молитву, как принято. Это все, что я смогу сделать. Желаете ли Вы произнести молитву? Прядь Ваших волос или кусочек одежды? Это обычное жертвоприношение.
— Я пожертвую серебро, — ответил он. — Лично для Вас, если…
Но она поспешила начать молитву прежде, чем он договорил до конца.
Мужчина вел себя тихо, пока жрица не сказала последних слов, а потом произнес:
— Я не могу принести жертву, пока Вы не покажете мне кость. Это — единственное, что может мне помочь.
— Вы обманули меня. — Оайве взглянула на него. Он не уклонился от ее взгляда, но его глаза стали белыми, как глаза, сделанные из драгоценных камней на волчьей шкуре, единственное, что выдавало его страшную ярость. Затем он повернулся и вышел из Хранилища. Меч с бряцанием скользнул по дверному косяку.
Одной реликвией было кольцо из зеленоватого металла, сделанное древними мастерами. Другой — бесцветный сверкающий драгоценный металл. Третьей — крошечная тонкая кость размером с кончик пальца, гладко отшлифованная временем и частыми прикосновениями. Рассказывали, что они обладали удивительной силой, и даже на ощупь в них было нечто необыкновенное.
Никто кроме Посвященных Жриц не знал о реликвиях, которые хранились в секретном помещении. Помещение находилось за кельей, где стояли сосуды с ладаном, за железной дверью с запирающим кольцом. Каждая жрица приводила сюда свою преемницу, прежде чем начать посвящение в таинства Хранилища. Никто не мог объяснить сегодня, что за истории связаны с этими священными предметами. Все, что было о них известно, укрыл туман прошлого.
Никто, кроме служительниц Храма, не знал о святынях.
Никто!
И однако ОН знал это, этот седовласый мужчина с волчьей головой за плечами.
Откуда? Что он хотел?
Он вышел в дождь. Вернется ли он?..
В одиночестве она стояла в священном покое, прижав ладони к алтарю.
Ливень вскоре прекратился. Опустилась ночь, словно еще один, более темный дождь.
Мужчина вернулся в полночь. Она не спала, потому что ждала его. Он пришел беззвучно, как вор, потому что он и был вором. И все же Оайве его услышала.
Ворота ограды были закрыты на засов, а сама стена высока и несла заклятие. И все же он взобрался на нее. Да, стены было мало, чтобы задержать, остановить его. Дверь в свою келью Оайве тоже заперла, хотя и не думала, что он придет сюда. И не ошиблась. Как бы тих и осторожен он ни был, она слышала, как мужчина пересекает двор, пробираясь к Хранилищу. Ночь была темна, луну скрыли тучи.
Она ждала. Вдруг он вскрикнул, и вслед за этим Оайве услышала приглушенные проклятия. Он наткнулся на то, что она приготовила для него.
У священного покоя не было дверей. В пору прилива, когда море поднималось и переливалось через стену, волны заливали пол. И не было возможности запереть двери от существ из плоти и крови.
В час после захода солнца она стояла перед аркой открытых ворот и шептала. Она вызывала тени и заклинала их стать завесой перед входом, и они выглядывали теперь, как мятущиеся языки пламени.
Это было одно из волшебств, которому научила ее старая Хранительница — вызывать тени и придавать им вид пылающего огня.
Обычный вор, вероятно, просто удрал бы. Однако чужак видел, как во время вечернего ритуала она заклинала огонь, так что знал, что она это умела. Он не убежал. И она знала, что он этого не сделает.
Она чувствовала, что он стоит перед Хранилищем без растерянности и страха, не ломая голову над тем, что он должен сделать. Он воспользовался своим разумом. Она слышала, как чужак заговорил.
— Тени не обжигают, — сказал он и больше не произнес не слова, но и этого было достаточно. Он понял, что это иллюзия, что ее можно преодолеть, если в нее не верить. Она чувствовала, что пламя растворялось, и знала, что он переступил порог священного покоя.
Странная, смешанная со страхом печаль наполнила ее сердце. Но она открыла свою дверь и пошла к Хранилищу. Она миновала арку, где от волшебного огня не осталось даже дыма. Как бы бесшумно не передвигался чужой, она ступала еще тише, так что он ничего не слышал.
Он стоял за алтарным камнем перед средней дверью. Только жрица знала, сколько нужно повернуть кольцо замка. И если бы пришелец попытался отпереть его он наверняка потерял бы мужество.
Когда он отступил от двери назад, она была почти убеждена в этом, но вместо того, чтобы повернуться и уйти, он тихо позвал:
— Старая дверь, и ты старый замок, ты знаешь, как тебя нужно повернуть. Сколько раз поворачивали тебя ведьмы — Хранительницы Святилища? Ты помнишь! Ты знаешь это! Повернись! Я помогу тебе!
Оайве вздрогнула. Он понял! Он знал логику колдовства и был достаточно умен, чтобы правильно применить эти знания. С самого начала она предчувствовала нечто подобное. Теперь Оайве была уверена в этом. Он был не меньше ее сведущ в колдовстве, а может и больше!
Металлическое кольцо послушалось чужака. Медленно, неохотно, со ржавым скрипом оно повернулось.
Тогда Оайве обратилась за помощью к своим самым глубинным Силам. Она сотворила вокруг себя неощутимую мантию-ауру, сделавшую ее намного внушительнее и выше, чем она была в действительности. Аура окутала ее ослепительным светом, будто ее кожа и глаза излучали сияние. Мантия придала ей ощущение непобедимости. Силы, создавшей ее, хватит ненадолго, но это последняя возможность противостоять незнакомцу.
Колесо медленно отсчитало свои обороты, дверь распахнулась, и он вошел в комнату.
Оайве последовала за ним. Когда она достигла двери, мужчина уже искал тайник.
Ослепительное сияние, исходившее от ее кожи, наполнило комнату. Он замер, уставившись на нее, и какое-то мгновение она отчетливо видела его страх.
— Вы осквернили Храм, — проговорила Оайве, и голос ее прозвучал подобно звону ледяных кристаллов. Он вздрогнул. — Убирайтесь прочь! — Приказала она грозным магическим голосом. — Вам потребуются годы, чтобы замолить грех, который вы совершили.
Любой другой обратился бы в паническое бегство. Но не этот человек. Он содрогнулся, но выглядел так, словно пытался подавить скорее неуверенность, чем страх.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});