Стоит ли говорить, что «Хризантема» была первой, кто купил последнюю сенсограмму Ван-Бикстига. Перед тем, как ее проиграть, она приказала мне уйти.
«Это я должна прочувствовать в одиночестве», – сказала миссис Эвелина.
Целый час я ходил по улицам Квизпорта. Во всех домах были погашены огни. Кэмп как будто вымер, но я знал, что это не так. Одуревшие от психосимфоний богачи проигрывали на себе что-то. Только что? Тишину иногда прорезали яростные выкрики, стоны и завывания. Из одного дома послышался такой страшный вой, что я не выдержал и поспешил домой.
Хозяйку я застал на полу мертвой. Я позвонил доктору. Мне сказали, что врачи разъехались по срочным вызовам и что миссис Эвелина поставлена на очередь.
Тогда я снял с магнитофона ленту, и начал отключать от хозяйки электроды. Меня удивило, это электрод отвалился с поясницы сам собой. И только тут я увидел, что и верхняя и нижняя половины тела соединялись вот такой трубкой…
Куппер вытянул свой указательный палец. Он у него был толстый, волосатый, кривой и желтый от табака.
– Вот такой перемычкой соединялись верх и низ хозяйки. Я так до сих пор и не знаю, почему она пыталась разорваться. Большинство смертей в Квизпорте произошли точно по этой же причине…
Куппер умолк. После долгого молчания кто-то спросил:
– И все же, что предполагают?
– Держат в тайне, – сказал Куппер. – Кстати, я сохранил на память последнюю ленту… Он вытащил небольшую катушку с голубой наклейкой.
– А ну-ка дай, прочитаем, что здесь написано.
– Непонятно. По-латыни.
– Я знаю латынь, – вдруг сказал молодой парень, студент-медик. Он взял катушку и прочитал. «Бацилла коли. Митозис».
– Господи, так ведь это!..
– Что? – уставились мы на студента.
– Это кишечная палочка в период деления… Бактерии ведь размножаются делением…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});