Читать интересную книгу Обольщение - Бренда Джойс

За прошлый год, уже после создания этого общества, они успели разойтись во взглядах на способы и средства проведения реформ.

– Мы едва ли можем помышлять о лишении граждан их собственности и такого стабильного положения, как у Ричарда Колмса, – мягко упрекнула Джулианна.

Том вздохнул:

– Я, конечно, настроен слишком радикально, но не возражал бы против лишения собственности графа Пенроузского и барона Сент-Джаста.

Джулианна знала, что он не шутит. Она улыбнулась:

– Мы можем подискутировать об этом в другой раз?

– Я знаю, на самом деле ты согласна с тем, что у богатых всего чересчур много – просто потому, что они унаследовали свои состояния или им были пожалованы земли и титулы, – упрямо стоял на своем Том.

– Я действительно согласна с этим, но тебе прекрасно известно и то, что я не оправдываю массового воровства у аристократии. Что ж, мне хотелось бы узнать, что вы тут обсуждали без меня. Что произошло за последнее время? Есть какие-нибудь новости?

– Тебе следует присоединиться к реформаторам, Джулианна. На самом деле ты не столь радикальна, как тебе нравится думать, – проворчал он. – А произошло сокрушительное поражение. Вандейские роялисты были разбиты при Нанте.

– Это отличные новости! – отозвалась Джулианна, не веря своим ушам. – Последнее, что мы слышали, – это как роялисты нанесли поражение нашим друзьям и заняли участок вдоль реки в Сомюре.

Завоевания французских революционеров на территории их родной страны нельзя было ни в коей мере считать незыблемыми, ведь по всей Франции развернулось внутреннее сопротивление. Этой весной в Вандее вспыхнул серьезный мятеж роялистов.

– Я знаю. Но теперь удача решительно отвернулась от них. – Том улыбнулся и взял Джулианну за руку. – Будем надеяться, что проклятые мятежники в Тулоне, Лионе, Марселе и Бордо скоро падут. Да и те, в Бретани, тоже.

Они переглянулись. Размах противодействия революции внутри Франции пугал.

– Я должна немедленно написать нашим друзьям в Париже, – решила Джулианна. Одной из задач существования всех корреспондентских обществ было поддержание тесного контакта с якобинскими клубами во Франции и демонстрация им всемерной поддержки дела революции. – Возможно, нам удастся предпринять и нечто большее здесь, в Англии, кроме того, чтобы просто встречаться и обсуждать последние события.

– Ты могла бы направиться в Лондон и проникнуть в надлежащие круги тори, – предложил Том, пристально глядя на нее. – Твой брат – тори. Он прикидывается простым корнуолльским горняком, но Лукас – правнук барона. У него обширные связи.

В душе Джулианны зародилась смутная тревога.

– На самом деле Лукас – лишь патриот… – принялась оправдываться она.

– Твой брат – консерватор и тори, – упорствовал Том. – Он знаком с людьми, наделенными властью, людьми, обладающими информацией, людьми, близкими к Питту и Уиндхэму. Я убежден в этом.

Джулианна скрестила руки на груди, словно собираясь защищаться.

– Он имеет право на собственное мнение, даже если оно противоречит нашим взглядам.

– Я и не говорил, что он не имеет такого права. Я лишь упомянул о том, что у него широкие связи с влиятельными людьми. Кому, как не тебе, знать об этом!

– И ты предлагаешь мне отправиться в Лондон и шпионить за своим братом и его знакомыми? – ошеломленно спросила она.

– Я не говорил этого, но идея не лишена смысла, – улыбнулся Том. – Ты могла бы поехать в Лондон в следующем месяце, раз уж не сможешь присутствовать на съезде в Эдинбурге.

Томас Харди организовал съезд корреспондентских обществ, и чуть ли не каждое такое общество страны отправляло делегатов в Эдинбург. Том вполне мог представить их общество. Но с тех пор, как Англия вступила в войну против Франции, ситуация изменилась. На радикалов и радикальные клубы уже не смотрели со снисходительной усмешкой. Теперь речь шла о подавлении подобного движения со стороны государства. Все вокруг знали, что премьер-министр буквально терпеть не может всех радикалов, точно так же, как и многие окружающие его министры, да и сам король Георг.

Что ж, пришло время донести до всего английского правительства, а особенно до премьер-министра Питта: властям не удастся подавить или побороть оппозицию – ни сейчас, ни вообще когда бы то ни было. Радикалы продолжат пропагандировать и поддерживать движение за права человека и революцию во Франции. Кроме того, они по-прежнему будут выступать против войны с новой Французской республикой.

Другой, уже не такой многочисленный съезд обществ должен был пройти в Лондоне, под самым носом у английского правительства. Джулианна надеялась изыскать какие-то средства, чтобы присутствовать на этом собрании, но поездка в Лондон стоила очень дорого. Неужели Том на самом деле предлагает ей это?

– Я не шпионю за своим братом, Том. Надеюсь, ты пошутил.

– Конечно, я не всерьез, – поспешил заверить соратник. А когда Джулианна с сомнением воззрилась на него, добавил: – Я собирался написать нашим друзьям в Париж, но почему бы тебе не сделать это? – Том коснулся ее подбородка. Взгляд друга смягчился. – Ты лучше меня владеешь словом.

Джулианна улыбнулась ему, действительно надеясь, что он не просил ее шпионить за Лукасом, который не относился к тори и ничуть не интересовался войной.

– Да, так и есть, – сказала она, стараясь казаться легкомысленной.

– Давай присядем. У нас впереди еще добрый час дискуссии, – отозвался Том, ведя ее к скамье.

Весь следующий час они обсуждали недавние события во Франции, предложения палаты общин и палаты лордов, а заодно и последние политические сплетни, дошедшие из Лондона. К моменту окончания встречи часы показывали почти пять вечера. Том проводил Джулианну на улицу.

– Я знаю, что еще рано, но ты не откажешься поужинать со мной?

Джулианна замялась. Они ужинали вместе месяц назад, после собрания общества. Помнится, когда Том собирался помочь Джулианне сесть в экипаж, он вдруг прижался к ней, а потом посмотрел на нее так, словно хотел поцеловать.

Джулианна тогда совсем растерялась, не зная, что делать. Том целовал ее один раз прежде, и это оказалось приятным, но не чрезвычайно важным. Она нежно, по-дружески любила Тома, но совершенно не стремилась целовать его. И при этом не сомневалась в том, что Том в нее влюблен. У них оказалось так много общего, что Джулианна и сама хотела его полюбить. Он ведь был таким прекрасным человеком и хорошим другом!

Джулианна знала Тома с детства, но они не общались до того момента, пока два года назад не заметили друг друга на политической встрече в Фалмуте. Это и стало настоящим началом их дружбы. Со временем Джулианне становилось все понятнее, что ее чувства были скорее сестринскими и платоническими, чем романтическими.

И все же ужины с Томом доставляли ей истинное удовольствие – у них всегда находились темы для оживленного обсуждения. Джулианна собралась было принять его приглашение, но нерешительно замерла на месте, заметив мужчину, который скакал на гнедом мерине вверх по улице.

– Это Лукас? – спросил Том, удивленный не меньше Джулианны.

– Вне всяких сомнений, – ответила она, расплываясь в улыбке.

Лукас был на семь лет старше Джулианны, ему исполнилось двадцать восемь. Он был высоким, мускулистым, с классически точеными чертами лица, проницательными серыми глазами и золотистыми волосами. Женщины неустанно пытались привлечь его внимание, но, в отличие от Джека, самозванца и жулика, Лукас был джентльменом. Привыкший держаться скорее отчужденно, он слыл человеком внушительной дисциплины и не менее значимого долга, связанным обязанностями по содержанию семьи и поместья.

Для Джулианны Лукас был скорее отцом в ее идеальном представлении, а не братом, и она уважала его, восхищалась им и горячо любила.

Лукас остановил своего взмыленного мерина перед Джулианной, и восторг, охвативший ее при виде брата, испарился. Лукас выглядел мрачным. Джулианна вдруг вспомнила о смелой вывеске, маячившей как раз за ее спиной, приветствуя прибывших на встречу их общества. Оставалось только надеяться, что брат табличку не заметит.

Лукас, облаченный в коричневый сюртук, бордовый жилет, батистовую рубашку, светлые бриджи и покрытые слоем пыли черные сапоги, спрыгнул с гнедого мерина. Лукас не надел парик, его волосы были небрежно убраны назад.

– Добрый день, Том. – Он пожал руку другу сестры, даже не улыбнувшись. – Все еще увлекаетесь глупостями, призывая к мятежу, как я посмотрю.

Улыбка сбежала с лица Тома.

– Это несправедливо, Лукас.

– Война никогда не бывает справедлива, – отрезал он, обратив холодный пристальный взгляд серых глаз на Джулианну.

Брат уже несколько лет неодобрительно относился к ее политическим воззрениям, а с тех пор, как Франция объявила войну Англии, и вовсе рьяно осуждал их. Джулианна нерешительно улыбнулась: