Читать интересную книгу Палачи - Евгений Прошкин

— Ты следил за мной?

Михаил едва заметно поморщился.

— Я, скажем так, интересовался судьбой своего старого приятеля и его фирмы. Кажется, «Гиперболоид Секьюрити»? Остроумное название.

— Фирмы больше нет.

— Я слышал. Это ж надо было умудриться — за месяц растерять все, что создавалось годами. Хреновый из тебя вышел бизнесмен, студент.

— Не называй меня студентом… Камень.

— А то что? — Столяров не улыбнулся, а скорее ощерился, как будто упоминание старой клички пробудило к жизни его прежнюю ипостась. — Побьешь меня, студент?

— Надо будет — побью.

— Ну бей. Только учти, что другого такого шанса у тебя не будет никогда.

Михаил отвел в сторону руку с зонтом и демонстративно повернул голову, словно подставляя для удара гладко выбритую щеку.

«Думаешь, не ударю? — разозлился Гарин. — А ведь ты уверен, что не ударю. Сволочь! Манипулятор хренов…» И без замаха выбросил вперед правую руку, только на последней трети движения сжав пальцы в кулак.

Голова Столярова качнулась, но и только. Ни один мускул не дрогнул на спокойном лице, лишь черты его на мгновение обострились. Михаил даже не моргнул.

— Ну что, полегчало? — спросил он.

— Нет! — процедил Олег и, вцепившись обеими руками в отвороты серого плаща, крутанулся на месте. Движение вышло совсем не грациозным, но эффективным. Раскрытый зонтик упал на землю, прокатился несколько метров, гонимый ветром, и задергался, зацепившись изогнутой рукояткой за ажурную оградку вокруг могилы Нелли Рустамовны. Гарин тоже повалился в проход между могильными рядами, увлекая за собой Столярова, который рухнул безвольно, как кукла, и позволил противнику оседлать себя.

— Урод! — бормотал Олег. — Хрен в плаще! В костюмчике! С жилеточкой! Подполковник он! С зонтиком! Вот тебе зонтик! Мэри Поппинс… д-до свидания!

Каждую реплику сопровождал новый удар: по плечам, в грудь, по голове. Михаил не защищался и не отвечал на удары, даже не моргал. И, кажется, улыбался. Гарин вспомнил, как с такой же бездумной улыбкой Столяров бился головой о дерево, в кровь разбивая лоб, когда им нужно было убедить наблюдавшего из-за шторы врага, что Гарин — уникум, способный подавлять чужую волю и без «венца». Дерево было крепким. Куда до него кулакам ослабевшего от месячного запоя пьяницы. От этой мысли Олег разозлился еще сильнее.

Он бил Столярова за то, что тот вот так же, не моргнув глазом, врал, предавал, убивал сам и посылал людей на смерть. Использовал их, как разменные пешки, для достижения собственных целей. За то, что познакомил его с наемником по кличке Пельмень. За то, что у Пельменя, он же Слава Драйвер, он же Вячеслав Глушко, оказалась такая красивая сестра. За то, что ее больше нет. В последнем уж точно не было вины Михаила. И вообще ничьей вины, если только не приплести сюда вездесущего Господа Бога, но дотянуться до Бога Олег не мог, поэтому бил того, кто оказался рядом. Долго, с остервенением, до тех пор, пока Столяров не сказал:

— Ну хватит, хватит. Вижу, что полегчало.

Олег хотел снова ответить «Нет», но, прислушавшись к себе, понял, что это неправда. Кровь стучала у него в висках, щеки горели, ныли отбитые костяшки пальцев, каждый вдох сопровождался горловым всхлипом. И самое главное. Впервые после смерти Марины он чувствовал себя живым.

— Слезь с меня, а? — попросил Михаил. Когда Гарин поднялся, он с шумным выдохом сел и подвигал челюстью. — Ну, ты и боксер… Сильвестры Сталлоне в роду были?

— Это и есть твой второй вариант? — спросил Гарин.

— Вообще-то да. Резкий эмоциональный выброс. Это может быть что угодно — приступ паники, истерика, — лишь бы отвлечь человека от постоянного пережевывания двух мыслей: «Мне больно» и «Мир несправедлив». В идеале — вспышка гнева.

Вот такой Столяров, с окровавленным лицом, в грязном плаще с наполовину оторванным, повисшим на лоскуте рукавом, снова был похож на человека, с которым Олег бок о бок прошел от Затона до Припяти.

Гарин отцепил от оградки зонт и протянул его Михаилу.

— Возьми.

— Засунь его себе, — огрызнулся тот и с чувством повторил: — Мэри Поппинс!

— У тебя кровь на подбородке.

— И черт с ней. Хотя… У тебя дома есть аптечка?

— Не знаю, — растерялся Олег. — Какие-то лекарства есть.

— Тогда поехали. Шоссе в той стороне? Нам надо серьезно поговорить. И, кстати, дай сюда бутылку. — Отобрав у Гарина чекушку, Столяров запрокинул голову и вылил в горло остатки водки, все до последней капли. — Ты мне нужен трезвым, — обтерев губы, пояснил он.

— Тогда, — Олег развел руками, — тебе придется подождать недельку-другую.

— Недельки у нас тоже нет, — отрезал Михаил.

Их долго не хотели подбирать. Даже те машины, которые целенаправленно перестраивались в крайний правый ряд, поравнявшись с голосующими, снова набирали скорость. Наконец рядом с ними остановилась сиреневая «шаха», и тонированное стекло медленно поползло вниз.

Столяров просунул голову в образовавшуюся щель.

— Уважаемый, до Сколкова за двести довезешь?

— Да ну. Вы мне весь салон перепачкаете.

— Триста.

— А вы откуда такие нарядные? — настороженно спросил хозяин «шахи». — Со свадьбы, что ль?

— Да нет, с поминок.

Михаил опустился на сиденье рядом с водителем и, с громким треском оторвав рукав плаща, выбросил его в окно.

Глава вторая

— Разуваться, я так понимаю, не нужно? — уточнил Михаил, когда лампочка осветила груду верхней одежды, сваленную на полу в прихожей, и длинный коридор, пол которого был покрыт равномерным слоем пыли везде, кроме протоптанной тропинки: спальня — холодильник — туалет.

Первым делом он распахнул настежь окна во всех комнатах.

— Замерзнем, — попробовал возразить Олег.

— Лучше замерзнуть, чем задохнуться. Кстати, иди-ка ты в душ. Только погоди… Где у тебя чай?

— Вот. — Гарин достал из шкафчика над плитой коробку с изображением ромашкового поля.

— Что это? Бабский? В пакетиках? — скривился Столяров. — Я спрашиваю, нормальный чай у тебя есть?

Гарин хотел было обидеться на «бабский» — вообще-то это был любимый Маринкин сорт, — но с удивлением обнаружил, что не может. Похоже, там, на мокрой кладбищенской глине, подполковник заплатил ему по всем счетам и даже с небольшим запасом на будущее.

— Есть еще индийский. — Олег передал Михаилу запечатанную пачку с нарисованным слоном.

— О, то что надо! — обрадовался тот.

— А чайник…

— К черту чайник. У тебя плита газовая? Вот и хорошо. Все, иди. Голову помой, в чистое переоденься, и это… Сильно там не спеши.

Гарин хотел ограничиться горячим душем, но, мельком увидев свое отражение в зеркале, заткнул ванну пробкой и пустил напор посильнее. Потом он разделся и снова подошел к зеркалу. Только с четвертой попытки ему удалось взглянуть на себя без внутреннего содрогания. Ну и рожа! Значит, клочки… Олег с сомнением провел ладонью по подбородку и потянулся за бритвенным станком. Сквозь шум набираемой воды было слышно, как в коридоре заработал пылесос. Слипшиеся от пены пучки волос падали в раковину. Постепенно из-под физиономии опустившегося бомжа проступало лицо прежнего Олега Гарина. Только глаза в красных прожилках и глубокие лиловые круги вокруг них замаскировать было нечем.

Вода оказалась горячее, чем хотелось, но это было даже хорошо. Стиснув зубы, Гарин заставил себя лечь на дно ванны и расслабиться. Когда тело привыкло к температуре, он закрыл глаза, опустил голову под воду и начал отсчет. Амударья один, Амударья два, Амударья три… Зачем Михаил нашел его? Ясное дело, не для того, чтобы выразить сочувствие. Сочувствующий Столяров — это нелепость почище, чем добродушный бюрер. И уж точно не для того, чтобы пропылесосить квартиру и вынести мусор. Интуиция подсказывала Олегу, что эта генеральная уборка обойдется ему очень дорого. Амударья пятнадцать, Амударья шестнадцать, Амударья семнадцать… Михаилу что- то нужно от него, но что? При счете «Амударья пятьдесят» Гарин понял, что не очень-то хочет знать ответ. Вернее сказать, не хочет знать вообще. А что? Еще десять секунд, максимум пятнадцать, потом глубокий вдох под водой — и можно будет никуда не идти, ничего не узнавать, а если повезет, то и встретиться с Маринкой. Олегу уже доводилось тонуть — даже не в прошлой жизни, а в чужой, обернувшейся его личными ночными кошмарами. Это больно, но недолго. Амударья пятьдесят семь, Амударья пятьдесят восемь…

В дверь ванной постучали.

— Эй, ты там не заснул? — спросил Михаил.

Гарин выбрался из-под воды, пару раз судорожно хватанул ртом воздух и только после этого смог ответить:

— Да нет. Голову мою. Скоро выхожу.

Прежде чем покинуть ванную, он четыре раза вымыл голову с шампунем.