Читать интересную книгу Секрет лабиринта Гаусса - Вячеслав Имшенецкий

Таня вынула письмо.

— Мальчишки, как же мы его передадим?

— А никак! — нагло заявил Шурка, — под камень его, и все.

— Ты что, рехнулся? Может, там что-нибудь важное.

— Ха, важное! Посмотрим, ежели важное…

Шурка схватил письмо за уголок, дёрнул.

— Не смей! — закричал Петька. Но было поздно, конверт разорвался на две половины. Тимка бросился на Шурку, к ним подскочил Петька. Шурка вырвался и побежал. Таня подняла выпавший из конверта серый, сложенный вчетверо листок, прочитала заголовок — «Заключение комиссии по опеке эвакуированных детей».

— Мальчишки, не троньте Шурку. Идите сюда, здесь про нас написано.

Текст был отпечатан на машинке.

Обследование детей Жмыхина, Котельниковой, Подметкина, Булахова провела комиссия в составе: врача райздравотдела Ефимовой и инспекторов по опеке Тихомировой и Кореневой.

Петя Жмыхин. Жил в прифронтовой полосе в Краснокардонске. Родители (отец — археолог, мать — инженер-химик) погибли на фронте. Мальчик много голодал, бродяжничал по вокзалам. В связи с усилившейся бомбардировкой города был эвакуирован на родину, в Сибирь. Жил у бабушки. После ее смерти стал бродяжничать по тайге. Гибель родителей и невзгоды породили в нем болезненную ненависть к фашистам и смелость, по рассказам соседей, доходящую до безрассудства. Высокое чувство товарищества. От пребывания в детском доме отказался. С медицинской стороны никаких отклонений не обнаружено. Сердце, легкие, печень в норме. Кожные покровы чисты.

Таня Котельникова. Тоже эвакуирована из Краснокардонска. Родители (мать — учительница, отец — рабочий-сталевар) погибли в первые дни войны. Почти год жила одна, питалась крапивой, корнями, была ранена при бомбардировке города. Отправлена в тыл. На Байкале жила у бабушки Пети Жмыхина. После смерти бродяжничала в тайге в поисках пропитания. По характеру добрая, отзывчивая, но довольно замкнутая. Жалобы на возникающие иногда боли в области сердца. Обследованием установлена лёгкая аритмия, вероятно, нервного происхождения. Других отклонений не обнаружено. Ехать в детский дом отказалась наотрез.

Шура Подметкин. Живёт в религиозной семье. Отец — эпилептик, от воинской обязанности освобождён, профессии не имеет. Мать — домашняя хозяйка. Дедушка властный, деспотичный, грубый. В доме постоянные скандалы. Избегая побоев, Шура Подметкин зимой ночует у соседей, летом бродяжничает в тайге, питаясь черемшой, ягодой, случайной дичью. В доме привыкли к его побегам. Забитость сказывается в характере: очень осторожен, порою пуглив. Много фантазирует. Часто невозможно отличить, когда он говорит правду, когда сочиняет. Склонен к попрошайничеству. На здоровье не жалуется. Лёгкие, сердце, печень в норме. Кожные покровы чисты.

Тима Булахов. Живет в семье потомственных таежников-зверобоев. Мать, заботливая. Занимается сбором лекарственных трав и питательных кореньев. Мальчик любит лес. Знает повадки птиц и зверей, много охотится и рыбачит. После получения письма о гибели отца несколько изменился в характере — стал менее разговорчивым. С Петей Жмыхиньм, Таней Котельниковой, Шурой Подметкиным стал надолго уходить в тайгу. Жалоб на здоровье не поступило Легкие, сердце, печень в норме. Кожные покровы чисты. Ниже фиолетовыми чернилами было написано: «Все четверо обследованных нуждаются в усиленном питании и в хорошем детском коллективе, где бы незаметно сгладились их душевные травмы и исчезла бы склонность к бродяжничеству.

Врач: Ефимова.Инспекторы: Тихомирова, Коренева.

— Ничего важного в письме нет, — сказал Петька, — лучше его ликвидировать.

Серый листок и конверт он разорвал на мелкие кусочки и запихал далеко под белый камень.

— Петька, а мы не заблудимся, — спросила Таня, — ты точно знаешь, где искать лабиринт?

— Точно не знаю, Мулеков о лабиринте столько рассказывал, что сам запутался…

Из протоколов допроса немецкого диверсанта Мулекова:

…Я заявляю, что в Берлине, в особняке на улице Бэренштрассе, советник Гитлера Флик создал секретную организацию под кодовым названием «Отдел зарубежных связей». Такой же отдел создан им в Японии при немецком посольстве. Отделы засылают шпионов в Советский Союз для сбора данных о золоте, серебре, платине. Проникая в Сибирь и в Забайкалье, агенты Флика составляют карты золотых приисков. Задолго до войны, как мне известно (17 августа 1934 года), Флик, используя дипломатические каналы, послал в Советский Союз двадцать три шпиона под видом литераторов. Объяснили это просто: в Германии хотят издать книгу сказок, легенд и старинных песен Восточной Сибири. Свои записи литераторы доставляли в Берлин, в «Отдел зарубежных связей». Там тайные сотрудники Флика тщательно их анализировали. Сказки, песни, пословицы и поговорки выбрасывались в мусорные ящики. Оставлялись только легенды, в которых говорилось о кладах золота, платины, серебра, спрятанных когда-либо в сибирской тайге.

Литераторы-шпионы при повторном приезде (19 мая 1935 года) уточнили все места возможного нахождения кладов…

…Только за год на карту Флика попали крупнейшие золотые клады: Новиковский, Деминский, Чистяковский и клад серебра — 160 пудов — промышленника Козырева, запрятанный где-то на Нижней Тунгуске. Я эту карту видел. Как только началась война, Флик привёл в действие свои оперативные группы. На захваченных фашистами территориях лично Флик, жестоко допрашивая древних стариков, узнал о шести кладах на Украине. По карте Флика пять кладов было найдено, в том числе крупное захоронение 18 килограммов золотых княжеских украшений в Луганске. Не смогли фашисты разыскать только клад Гетмана Мазепы……В Восточной Сибири Флик решил действовать совместно с японцами. Он срочно послал в Токио меня, окончившего к тому времени разведшколу. Я утверждаю, что первым моим заданием было разыскать тайники с документами Биль-Былинского, а потом приступить к операции «Лабиринт Гаусса». Подробную инструкцию о лабиринте Гаусса я должен был получить от экипажа японского самолёта, пытавшегося совершить посадку на поляне, недалеко от тайников.

…С предателем Александром Костоедовым я встречался дважды: в Берлине в «Отделе зарубежных связей» и в Мюнхене на даче Флика, когда разрабатывался план операции «Лабиринта Гаусса». О золоте, спрятанном в лабиринте, Флик узнал давно от своего литератора-шпиона. Я утверждаю, что какой-то старик-таёжник обещал литератору составить карту маршрута. И как будто они договорились, что карту старик положит в условном месте. Фамилию и приметы таёжника я не знаю. Верьте мне, я действительно не знаю. В июне 1940 года литератор, это мне доподлинно известно, пытался тайно проникнуть в СССР. Но при переходе границы был убит.

Информация из архивов НКВД

…В июле сорокового года на восточной границе убит при задержании шпион, ранее посещавший СССР под видом литератора…

Из протокола допроса резидента Мулекова:

…Нам в Берлине казалось тогда, что путь к лабиринту потерян навсегда. Но Флику неожиданно повезло. Костоедов, перебежавший к фашистам, оказалось, знает досконально о лабиринте Гаусса. Я уже говорил, что лично с Костоедовым я встречался два раза…

Тимка покосился на стрелку с надписью лагерь «Звёздочка» и прислушался. Шурка, Петька и Таня тоже повернулись в сторону тропы. Никого. Просто почудилось. Петька поудобней уселся на белом камне. Огляделся по сторонам. Потёр лоб. И стал рассказывать все, что говорил арестованный Мулеков о лабиринте Гаусса…

Из протокола допроса резидента Мулекова:

…В самом начале войны (5 июля 1941 года) Александр Костоедов перебежал к фашистам. Он работал бухгалтером в одном строительном батальоне. К побегу готовился заранее. Три года он собирал сведения о военных заводах Ленинграда, Москвы, Киева и Сталинграда. В день побега убил в лесу офицера связи майора Кондрашова и забрал у него портфель с секретными документами. Предателя встретили фашисты приветливо. Через полгода он уже был сотрудником «Отдела зарубежных связей».

Флику Костоедов рассказал о лабиринте Гаусса и открыл тайну своего отца.

До революции отец был жандармом. Сопровождал политических ссыльных. Морил их голодом. Отнимал тёплую одежду. В рапортах хвастался: «Мёртвые есть — беглых нету». Получал награды. Повышался в чинах. После Октябрьской революции скрывался в тайге. Потом числился у Колчака офицером по особым делам. А точнее говоря, был палачом. Допрашивал с усердием раненых красноармейцев, расстреливал семьи большевиков.

Когда разгромили Колчака, карательный дивизион, захватив мешки с золотом, сумел скрыться. Тайными тропами его увёл в тайгу колчаковский палач. Фамилия тогда у него была Крейзер.

На допросе арестованный Мулеков рассказал, что палач Крейзер — это и есть Прокопий Костоедов, отец предателя Александра Костоедова.