Читать интересную книгу Justitia – est… Часть 1 - Эрика Картман

– Да пойте уже как-нибудь!

Надо же нам нашу звезду вытягивать, блин!

Очередная акула пера, смущенно улыбаясь, невпопад замяукала в микрофон.

– И, наконец, долгожданная презентация клипа! Встречайте, очаровательная Мириам с песней "Улетаю на Сатурн"!

На огромном экране появилось ее улыбающееся лицо. Совершенно по-глупому улыбающееся. Мириам, отлучившаяся в дамскую комнату, этого не видела, но представляла отчетливо. Заскрипел из динамиков измененный до неузнаваемости голос.

– Интересно, ее саму не тошнит от собственных песен?

– Да у нее тех песен – три штуки в альбоме!

– И слава Богу!

– А еще писать о ней…

– Ох, будь моя воля, я бы написа-а-ала…

Мерзкие журналистки! Певица застыла в туалетной кабинке. Выйти к ним сейчас, что ли? И посмотреть на их лица… Ладно, не буду. А то еще хватит мозгов написать:

"Столкнулись мы как-то с этой почти-звездой в местном сортире… и поняли, почему там так воняло…" Не то, что бы почти-звезду Мириам это волновало, но Пал Саныч такой пиар-ход вряд ли оценит.

– Вот бы кто-нибудь додумался ввести закон, запрещающий всяким безголосым лезть на сцену!

– Ха-ха! Тогда ж сцена опустеет! Ёпс! Уберетесь вы, наконец, или нет? Запор у вас там, что ли, коллективный?

Дождавшись, когда за прессой закроется дверь, девушка досчитала до десяти и выскользнула следом. На экране мелькали последние кадры клипа. Тихо позвякивали бокалы, за столиками переговаривались гости вечера. Внезапно захотелось удрать.

Выбежать на улицу, вскочить на прибившуюся к подъезду лошадь, не задумываясь, откуда она вдруг взялась в центре города, и мчать, мчать, мчать!

– Где ты ходишь? Тебе выступать перед публикой! – продюсер Пал Саныч, возмущенно пыхтя, схватил подопечную за руку и потащил к сцене. – Ты спишь, что ли?

Ох, Господи!

Девушка встрепенулась, заторможенно огляделась: "Что это было? Я же лошадей никогда не любила! Вот тут, на сцене мои удила, грива, хвост и все остальное!" – Дорогие, друзья! – Мириам судорожно вцепилась в микрофон. – Спасибо, что пришли сегодня! Пришли… э-э-э… на день рождение моего первого, но будем надеяться, далеко не последнего клипа! Спасибо! Спасибо! Спасибо!

Лживое "хлоп-хлоп" в ответ.

– Ну а теперь вы, наверно, хотите, чтобы наша Мириам спела нам на "бис"? – материализовался рядом с певицей вечно-счастливый ведущий. – Ка-а-а-не-е-ечно же, ха-ти-те-е-е! Мириам, дорогая, сделай милость!

Заиграла фонограмма. Мириам покосилась на откровенно скучающие лица в зале.

Выдавила из себя улыбку. И запела фирменным писклявым голосом.

– Я улетаю на Сатурн

На-все-гда!

Там буду петь и танцевать,

Ля-ля-ля!

– Мириам, простите, можно вас на минуточку? Алина Кухарская, журнал "ТанДем".

Можно вам задать несколько вопросов?

– Э…

– Завтра, завтра, позвоните нам завтра, и мы обо всем договоримся! – Пал Саныч, как обычно, вырос прямо из-под паркета. – Сейчас очень спешим. Очень-очень.

Совсем нет времени. Как вы сказали, "ТанДем"? Знаем, знаем такое… Позвоните нам завтра!

– Но Павел Александрович, – уже в машине пролепетала запыхавшаяся Мириам, – мы же никуда не спешим!

– Запомни, девочка, – мужчина покровительственно улыбнулся, – ты – ЗВЕЗДА! А звезда всегда спешит, ясно?

Яснее не бывает.

Мириам откинулась на спинку автомобильного кресла. Самодовольно улыбнулась. Да, она – звезда. Несмотря ни на что, звезда. Завтра ее фото с самыми благоприятными рецензиями (зря, что ли, дармовые бутерброды с икрой жрали?) напечатают все таблоиды. Завтра ее клип запустят на ведущие теле- и радиоканалы. Завтра о ней заговорят в голос.

Мириам улыбалась. Мириам была счастлива. Она еще не подозревала, что первыми, кто по достоинству оценит ее фото в журналах, станут приятели Николая…

Татьяна Таня потерла глаза, пересела с дневником поближе к окну – в комнате стремительно темнело, но включать свет не хотелось. Перевернула страницу.

"12 октября 2007, 23. 20 Чертовы журналюги. Чтоб вас всех! Смотрели на меня, как на безголосое чучело. "Как ее от себя не тошнит!" Меня от вас тошнит.

В конце концов… Пусть я не Уитни Хьюстон. Но, во-первых, с современными технологиями голос не так уж и важен. Во-вторых, за право вступать на сцене я заплатила сполна. И не вам меня судить! А в-третьих, считаете несправедливым, что безголосые, но везучие (грудастыеподпродюсерныеподстилки, так ведь, дорогие журналюжки, это звучит на вашем языке?) лезут на сцену? А разве справедливо то, что одних природа наделила голосом, а других нет? Если уж рассуждать о справедливости как таковой, тогда надо, чтобы каждый человек с рождения имел музыкальный голос и слух, талант художника, пластику танцора, фантазию писателя, аналитический склад ума (как у детективов), ну и так далее. А потом бы человек сам выбирал, каким из талантов воспользоваться. Хотя… скучно, небось, было бы… кого бы вы тогда поливали б грязью, если б не осталось безголосых певичек?" Таня отложила дневник. В словах Мириам ("Почему я думаю о Мириам, как об отдельной личности? Шок? Шизофрения?..") определенно что-то было.

"Я всегда любила петь, всегда мечтала петь. Должна ли я отказываться от мечты только потому, что Господь не наделил меня голосом?" Да уж. Хороший вопрос. Неужели я об этом мечтала? Ничего, вот допоюсь до достаточной суммы и пошлю все это кривляние в самую глубокую пятую точку. Делом займусь. Каким-нибудь. Неважно каким, главное, что это будет настоящее дело! Да, кстати о деле, Пал Саныч звонил, хотел что-то. Ох, ёлки ж колючие!

Вздохнув, она включила телефон в розетку.

Тишина.

Продюсер, видимо, устал от насилия над телефонными кнопками и бросил это гиблое дело. А у самой Татьяны желания набрать номер Пал Саныча совершенно не возникало.

Девушка снова недоверчиво покосилась на телефон.

Молчишь?

Ну и молчи дальше!

Чтобы как-то развеяться ("И где этого Андрея носит? А, может, сбежал просто? Э-эх!

Скорее всего, именно так и сделал…") Таня включила телевизор. Хмуро уставилась в экран. Может, презентацию ее клипа покажут. Новости. Голос диктора. "По-прежнему не установлены причины вчерашнего взрыва. Напоминаю, вчера в центре города по непонятной причине взорвался маршрутный микроавтобус. Погибли все пассажиры и водитель…". Замелькали страшные кадры. Горящие обломки. Перегороженная дорога.

Тела, накрытые простынями.

Ну вот, и кого после этого заинтересует новость о каком-то там клипе?

Стоп!

Взрыв. Запах пота и паленой резины. Мир кружится в безумной чехарде.

Серикову затошнило.

"На данный момент установлены личности всех пассажиров. Среди погибших было трое детей. Кроме того, в автобусе находилась наша коллега по перу – журналистка Алина Кухарская, корреспондент еженедельного журнала "ТанДем", – рядом с молодым телеведущим появилась фотография улыбающейся темноволосой девушки. Ведущий вздохнул. – Наш канал выражает глубочайшие сочувствия журналу "ТанДем" и семье погибшей".

Таня, сдерживая приступы тошноты, подошла вплотную к телевизору. Не понимая до конца, что она рассчитывает там увидеть, жадно всмотрелась в экран. Горящие обломки. Мент, бормочущий о неустановленных пока причинах.

Запах гари. Жар огня.

Дззззззззынь!

Татьяна подпрыгнула на месте, едва не свалив телевизор.

Чтоб тебя!

Отдышавшись, подняла трубку.

– Да, Павел Александрович!

– Мириам, что за дурацкие шутки? Ты что вытворяешь?

– Я… э-э-э… ничего. Просто… Просто за пределами сцены предпочитаю, чтобы меня называли Татьяной…

– Ты что несешь?! Почему не берешь трубку? Что с твоим мобильным?

Черт! Мобильный, судя по всему, пал смертью храбрых. На славной реке Днепр…

– Тебе нужно подготовиться к интервью с этим, как его, "ТанДемом". У них высокие рейтинги. Надо выбить у них…

– Э-э-э… Пал Саныч, насчет "ТанДема", тут в новостях показали… -… обложку!

– У них журналистка погибла. Та самая, с которой вы договаривались. Не думаю, что…

– Господи! Погибла одна, пришлют другую! Нам, говорю, надо у них обложку выбить!

Откровенное интервью в обмен на твое фото на первой полосе! Кстати, легенду придумала? У меня есть парочка идей. А еще пресс-конференцию организуем…

– Павел Александрович, я сейчас не готова к интервью и к-к-конференциям. Я болею.

У меня температура, – Татьяна лихорадочно соображала. – И сыпь странная. По всему телу. И лицу! Мне нельзя. В таком виде. Они ж фотографировать… А мне так плохо.

– Что за… Что такое? К врачу! Быстро!

– Была сегодня, – (боже, боже, боже!) – Он сказал, никуда не выходить минимум неделю.

– Дура! Да за неделю тебя забудут все! Ты соображаешь, что говоришь?

– Зато с изуродованным лицом запомнят надолго, ага! – Таня всхлипнула. – Ну не могу я! Ну что я виновата разве?

– Так! Ты дома? Я приеду сейчас!

– Не надо!!! – истеричный вскрик. – Пожалуйста! Я ужасно… Пал Саныч, я…