Читать интересную книгу Хозяин моих желаний (СИ) - Лари Яна

– У нас больше месяца на знакомство. Уверена, что не влюбишься?

– В тебя, дикарь?! Ни за что... – Осекаюсь, когда он рывком открывает передо мной дверь.

Метель обжигает лицо ледяными иглами.

– Я не держу. Впереди километры снежного плена. Либо моё предложение. Ты. Я. И тридцать шесть горячих ночей. Выбирай.

А ведь так хорошо всё начиналось. Я собиралась отстрелить ему ухо.

Я минуты две со всей экспрессией высказываю зарвавшемуся дятлу, куда засунуть своё щедрое предложение и как самостоятельно развлечь себя все тридцать шесть ночей.

Клянусь, за это время мороз успел затянуть болезненными мурашками даже внутренности!

Тяну время, потому что мысль покинуть протопленные стены дома физически невыносима. А Раду – между прочим, тоже не шибко одетому – хоть бы хны. Только прожигает глазами своими змеиными, будто ему сам факт разговора со мной омерзителен.

– Ты, дикарь, что думал? Прыгать начну на радостях?! Руки. Руки, сказала, убери! – Перехожу на вопль, вырывая локоть из очередного захвата. Не знаю, чего во мне сейчас больше: ярости, страха или холода, но вместе эта гремучая смесь срывает с языка последние ограничители. – Я тебе не эскортница в такие игры играть. В ауле своём иди курами командуй!

– Atunci cară-te, nebuno! Ce naiba aștepți?

Гнев, вопросительные интонации и жест, указывающий на улицу, в переводе не нуждаются. Его «Вали уже, чего ты тянешь?» отчётливо читается в неравномерном и громком дыхании.

Ладно, попытка номер два. Должен же он, наконец, убедиться в несостоятельности своей аферы, психануть и отвезти меня домой.

– Что за ахинею ты несёшь? – Воинственно щурю глаза. – Это на каком языке вообще?!

Едва сдерживаюсь, чтобы не плюнуть в раздражённое лицо. И плюнула бы! Если б ноги от его близости так не подкашивались. Обидно будет промазать себе на ботинок.

– Пошла вон, – цедит он уже на русском, указывая куда-то в плотную стену разыгравшейся метели.

– Что – вон? – Отбиваю в сторону вытянутый палец. – Машину заводи, отморозок! Если я после такой прогулки хотя бы чихну, от тебя даже в гроб положить ничего не останется. Ферштейн? Уж отец проявит фантазию, поверь.

Да, я умею быть храброй. Особенно на адреналине.

– Ты ещё долго собираешься мне мозг выносить?

Я не успеваю даже заметить движения. Просто голову оттягивает назад и становится нечем дышать, когда он стягивает в пятерне мои волосы, а второй рукой прижимает к себе – тесно аж рёбра трещат.

– Я тебя укушу, – шепчу ему в губы, брезгливо содрогаясь от собственного умоляющего, просевшего голоса.

Но не отталкиваю. Раду большой и тёплый, а я привыкла к комфорту. Пока это вроде как насильно, стараюсь отогреться по максимуму.

Холодина стоит небывалая. Поэтому охотно жмусь к мужскому торсу, позволяя быстрому дыханию, срывающемуся с его губ, стекать по моей шее.

Молчание затягивается. Снежинки, каплями осевшие на правой части моего лица, едва не закипают. По крайней мере, щёку начинает припекать. А всё, на чём я сконцентрирована – прохладная пряжка ремня, врезающаяся мне в кожу под задравшимся в ходе борьбы лонгсливом.

Между нами происходит что-то такое... Что-то, чему я не подберу названия ввиду скудного опыта в интимных делах. Одновременно хочется его спровоцировать, чтоб стиснул сильнее, вдавился до боли, пригрел на груди, и до чёртиков страшно сделать лишнее движение.

– В последний раз спрашиваю, согласна?

Мои лёгкие шалят. Ироничность вопроса отрезвляет, но его поплывший взгляд на интуитивном уровне вызывает злорадную улыбку.

– Да ни в жизни, – как ни пытаюсь говорить бесстрастно не получается. Голос окончательно садится.

– Я тебя услышал, – ухмыляется он, разворачивая меня на девяносто градусов и легко подталкивая в спину. – Счастливого пути.

– Счастливо оставаться, – отзываюсь с лёгкой ноткой вызова, гася в себе желание ехидно припечатать его напоследок. Иначе вдогонку мне точно прилетит что-нибудь тяжёлое.

Вряд ли этот варвар вёз меня в такую даль только для того, чтобы заморозить в сугробе. Слишком много усилий потрачено, слишком велик риск нарваться на грандиозные проблемы. Остаётся дождаться момента, когда он поймёт, как сильно просчитался и кинется следом меня возвращать. Вот тогда будем говорить на моих условиях.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

А пока, как поётся в песне – выхода нет. С гордо поднятой головой плетусь во двор. Мороз стоит, аж кровь стынет. И перспектива ждать, пока он признает, как сильно со мной облажался так себе, но выбирать не приходится.

Часть 1. Глава 3

По колее, оставленной ещё днём внедорожником, идти не хочется. Её замело по середину икры. Да и следы на снегу добавляют нервозности. Чёрт знает что тут за зверь пробегал – лисица, волк? Проверять неохота. Поэтому я жмусь спиной к массивным воротам, чтобы хоть ветер с ног не сбивал. Холодина та же, а всё равно кажется, что так чуточку теплее.

Переминаюсь с ноги на ногу, растирая ладонями плечи, и с ненавистью смотрю на дом. В сумерках большие освещённые окна выглядят особенно уютными. Считаю секунды, гипнотизируя закрытую дверь, те складываются в минуту, но ничего не происходит.

В комнате на первом этаже загорается свет. У меня уже зуб на зуб не попадает, а он преспокойно хозяйничает у плиты. Кастрюльку ставит на огонь. Что-то наливает...

Может, правда кукушка у человека того?

Даже думать страшно, как быть, если этот чокнутый Раду не одумается.

Выбирать между жизнью и гордостью я не готова. Жертвовать первым – глупо, переступать через себя... ну не знаю. Физически не смертельно, конечно. От него приятно пахнет, сложен хорошо. В принципе можно чуток потерпеть. Вот только жуткий до чёртиков. За щетиной морду лица толком не видно, взгляд давящий, голос жёсткий. А что в голове творится вообще неизвестно. Надо было всё же карты глянуть, хоть знала бы наперёд, на что подписываюсь.

Серьёзно? – едва не вою от разочарования. Всего минута на морозе и принципы рухнули?

– Прорвёмся, Влада, – выстукиваю по слогам, тоскливо поглядывая на навес, уложенный доверху дровами.

Тот редкий случай, когда подвёл здоровый образ жизни. Зажигалки нет, костёр отменяется.

Понедельник день тяжёлый, я всё понимаю. Но, мать его, не настолько же!

Жду. Чего жду – непонятно. Раду занят своими делами, словно думать обо мне забыл. Может, и забыл, тут нечему удивляться. Никому я не нужна, только поклонникам в инсте, и то пока контент годный. Даже отец, похоже, махнул на меня рукой.

О, сегодняшнее утро я нескоро забуду.

***

– Ноги моей в этом доме не будет!

– Влада, хотя бы встреться с ним. – Перехватывает мой локоть отец. – Я бы не стал предлагать тебе в мужья кого попало.

– А ты не предлагаешь. Ты настаиваешь!

– Ну в кого, скажи, ты такая упёртая? Каждый раз одно и то же. Тебе доставляет удовольствие принимать всё в штыки?

– Слышать ничего не хочу! У меня на этого упыря аллергия.

– Я с его отцом через Афган прошёл. Дима, в конце концов, помог фирму из такого дерьма вытащить. Я теперь по гроб обязан.

– Поэтому решил рассчитаться мной, да? – Закрывая глаза, неверяще качаю головой.

Отец подаёт это как заботу, а в груди печёт как от предательства.

– Не передёргивай. – Он вырывает куртку из моих пальцев. – Ты ведь неглупая девушка. Понимаешь, что конкуренция – это всегда убытки. Слияние активов наших двух компаний позволило подмять под себя весь рынок в крае. Мы с Димой как братья, никаких махинаций за спинами друг друга. Но мы не вечны. Ваш союз – гарант, что мою единственную дочь не пустят по миру. Не фыркай. Два чужих человека всегда будут перетягивать одеяло каждый на себя. В итоге вы угробите фирму. Только дети, рождённые от вашего брака, направят ваши интересы в общее русло и приумножат капитал. Это жизнь. Почему он это понимает, а ты упираешься с категоричностью подростка? Откуда в тебе такая инфантильность?