Читать интересную книгу Закрытая система - Лорел Гамильтон

— Если бы я находилась на общественном приеме с кучей незнакомых людей, тогда Мику и Натаниэля я представила бы своими бойфрендами, потому что все остальное смутило бы присутствующих. Если бы мы появились в месте, где понимали полиаморию или, по крайней мере, не приходились сторонниками классической любви, тогда я бы представила Мику как моей второй половинкой, а Натаниэля — нашей Третьей.

— Что означает третий?

— Обычно это означает третьего партнера, — пояснил Мика.

— А как ты представляешь Натаниэля и Аниту? — спросила Эллен Мику.

— Моей девушкой и нашим парнем, или Избранницей и нашим Третьим — зависит от условий.

— Тогда как бы ты представил Ричарда? — спросила она.

Мы с Микой переглянулись. Он задержал на мне взгляд, позволяя понять, что пришло время моей подачи. Супер.

— Вообще-то у Мики не было отношений с Ричардом. И Ричард никогда не водил меня в ванильное общество в качестве своей подружки, поэтому таких проблем не возникало. А в более поли или лояльном к причудам обществе, если бы мы чувствовали, что вынуждены представиться, думаю, я бы назвала его своим Топом.

Эллен повернулась к Ричарду.

— А как бы ты представил Аниту?

— Моим боттомом или сабмиссивом.

Я покачала головой.

— Я тебе не саб. Я согласна на термин «боттом», но не являюсь ничьим сабом.

Ричард пытался не нахмуриться и почти в этом преуспел.

— Я мог бы поспорить, кем ты приходишься другим, но да ладно.

Эллен внимательно наблюдала за нами.

— Ладно, почему ты говоришь одно, а Анита — другое? Какая разница между боттомом и сабмиссивом?

— Лично для меня, — начала я, пытаясь не хмуриться на Ричарда, — боттом — это тот, кто просто подчиняется или хочет, чтобы над ним доминировали, в постели или подземелье, но за пределами этих мест они остаются доминантами и свободной личностью.

— Анита, это не полный ответ. Некоторые люди, которые особо доминантны в каждой прочей части своей жизни и сабмиссивны в подземельях и спальнях, все равно нормально относятся к термину и признают, что у них есть доминант.

— Я не отношусь к этим людям, потому что мне нравится, когда надо мной доминируют физически, но не контролируют свободу воли и не подавляют личность. Лично для меня подчинение — это больше чем нахождение под физическим доминированием, это передача свободной воли кому-то еще, и позволение этому кому-то полностью тебя контролировать, — ответила я.

— На мой взгляд, то, что ты позволяла делать Ашеру, и называется быть сабмиссивом, — сказал Ричард.

— Я с этим не согласна и так как дело касается лично меня, мне и выбирать как себя называть.

— Не понимаю, как кто-нибудь из вас может позволять к себе прикасаться вампиру, но если Ашер — сабмиссив Ричарда, то, как он при этом может быть доминантом или Топом Аниты? Если даже вы двое не можете прийти к согласию, тогда как понять все это мне? — спросила Эллен.

Я не знала, что ответить на замечание о вампирах, поэтому проигнорировала вопрос.

— Это сбивает с толку, — согласился Мика с улыбкой, пытаясь разрядить обстановку. Он тоже проигнорировал замечание о вампирах. Думаю, в этом лабиринте мы выбрали один и тот же поворот.

Мне самой было неловко, но если дело обстояло так: «сделай это или уступи Ричарду» в рамках нашей социальной группы, то я пройду через это. Ричард усердно работал над своей терапией, чтобы обрести место, в котором он мог бы признать, что счастлив, что все его делает там счастливым, и попытаться найти способ привнести все это в свою жизнь. Он нашел женщину, на которой хотел жениться и жить за белым штакетником, но при этом хотел оставить черные кованые ворота. Не уверена, что можно иметь белый классический заборчик с готическими воротами, но, эй, это же не моя жизнь. В жизни Ричарда я играла свою скромную роль, ровно как и он в моей.

— И я окончательно запуталась, ведь Ричард говорит, что Ашер — его сабмиссив, но также он топ Аниты, собственно как и Ричард. Ричард говорит, что Ашер его сабмиссив, но Анита только боттом. Как вы можете быть для каждого из вас больше, чем одним наименованием?

— Можно я объясню? — спросил Мика.

— Да, — ответили мы с Ричардом.

Мика улыбнулся Эллен.

— Во-первых, Ашер и Анита универсалы, это означает, что они могут быть как топами, так и боттомами, но боюсь, это только все усложняет. В подземелье/спальне, Ашер отдает почти все управление Ричарду. Он хочет, чтобы над ним доминировали во всех смыслах. Анита просто хочет, чтобы Ричард над ней доминировал физически своей силой, поэтому она считает, что является всего лишь боттомом.

— Но Ричард говорит, что она позволяет Ашеру больше, чем просто применение его силы. Ашер… ну, он… — Эллен казалась очень смущенной.

— Связывает меня и творит непристойные вещи, — подсказала я.

— Да, именно так, — кивнула Эллен и покраснела.

Так как сама моментально краснела, я ей посочувствовала.

— Уверяю, человек становится сабмиссивом не от того, что происходит в спальне или подземелье, все дело в мышлении.

— Порой ты также сильно погружаешься в мышление саба, как Ашер, — сказал Ричард.

— Что за мышление саба? — спросила Эллен.

Внезапно я отчаялась объяснять так, чтобы она поняла хоть что-то. Это как объяснять цвет слепым: они признают, что существует такое понятие как «цвет», но не имеют основание для понимания его как реальности. Либо ты наслаждаешься бандажом, либо нет, и если уж нет, то ты просто никогда этого не поймешь.

Мика погладил меня свободной рукой по бедру, будто ощущая отголоски моего разочарования.

— Честно говоря, лично я этого понять не могу, — сказал он. — Но видел, как этим занималась Анита. Ее глаза, лицо, язык тела меняются. Как будто некая часть напряжения, сковывающая ее в другой части жизни, вне спальни или подземелья, оставляет ее.

— Ричард говорил мне, что это ненастоящее подземелье.

Ну, вообще-то у нас был доступ к настоящему подземелью в «Цирке Проклятых», но я не могла заставить себя там развлекаться. Я видела в цепях истязаемых злыми вампирами своих друзей в месте для реальной пытки. Я знала, что Ричард приводил туда Ашера развлечься и поиграть, но по моей просьбе Натаниэль не станет играть с Ашером без меня. Меня по-прежнему мучают кошмары, в которых мой друг умирает, прикованный к одной из стен подземелья, а Натаниэль слишком близок к этому воспоминанию.

Мика нежно улыбнулся.

— Это просто термин для бондажа и подобных выходящих за пределы простого грубого секса вещей. — Мы дружно решили не вдаваться в вопрос о том, что у нас было настоящее подземелье.

Она поморщилась и, как мне показалось, от термина «грубый секс». Опять же, это не было не хорошим знаком. «Насколько привыкшей к классике в сексуальных отношениях была доктор Эллен Рэдборн?» Мысль о том, что Ричард женится на той, кто задумывается над фразой «грубый секс», прежде чем ее произнести, была досадной или, в какой-то степени, даже плохой, заставляющей печалиться о друге. Я знала, что Ричард способен получать удовольствие от нежного занятия любовью, но ниже пояса он столь щедро был одарен природой, что это привносило элемент грубости в большую часть его занятий сексом. Как можно получать удовольствие от секса с ним, если тебе не нравится небольшая боль? Или, как Ричард способен получать удовольствие, если ей не нравится небольшая грубость? Это реально казалось печальным. «Зачем он делает это с собой?»

Должно быть что-то из того, о чем я думала, отразилось на моем лице, потому что Ричард смотрел на меня. Я уставилась на его модельной внешности красивое лицо с высокими, идеальными скулами и подумала, что он мог заполучить почти любого, кого поделает, так почему же Эллен?

— Анита, Эллен готова попытаться принять тебя, Ашера и Жан-Клода в моей жизни. Это большая жертва.

Я кивнула.

— Да, да, не спорю. — И прозвучало это устало даже для меня самой.

Мика обнял меня и приблизил свое лицо к моему. Я млела от контакта кожа к коже; порой даже прикосновения через одежду было недостаточно. Я нащупала руками его руки и слегка сжала одну из них.

— Ричард объяснял, что среди ликантропов чрезмерный тактильный контакт — это признак стресса или потребности в уверенности. Что такого произошло, Анита, что вогнало тебя в стрессовую ситуацию?

Прижимаясь к теплой шее Мики, рядом с пульсирующей жилкой, я открыла глаза. Затем посмотрела на Эллен, и это, наверное, был совершенно недружелюбный взгляд, потому что ее глаза чуть расширились. Я подняла взгляд на Ричарда и сказала:

— Ричард, что ты хочешь, чтобы я сказала?

— Эллен, милая, — начал он, держа ее руку в своей, — между Анитой и Микой не чрезмерное выражение любви на публике.

Эллен повернулась и посмотрела ему в глаза. Ее собственные глаза были расширенными.