Читать интересную книгу Убийца среди нас - Анатолий Силин

Подошли Терехов, Корнеев, Дунаев и судмедэксперт. Обменялись мнениями. Они у нас мало чем отличались. Подъехала машина, и труп отправили на экспертизу. Вскоре уехал прокурор. А мы возвращаться в УВД не спешили, полагая, что подойдет кто-то из очевидцев. Однако никто не подходил. От полковника Грузнова поступил сигнал: после осмотра места происшествия всем членам следственно-оперативной группы явиться к нему в кабинет. Грузнов предупредил, что на совещание прибудет начальник департамента административных органов областной администрации Сушков. Что ж, мы с Тереховым (я ему рассказал об услышанном разговоре главы администрации области с генералом) и не ожидали другой реакции. Работать спокойно нам не дадут. Это уж точно.

IV

Предыстория моего перевода в УВД была непростой. Осенью прошлого года меня неожиданно вызвали в кадры УВД. Вначале со мной беседовал начальник Управления уголовного розыска Грузнов, потом заместитель начальника УВД по кадрам Елфименко, а ближе к вечеру — сам генерал Махинов. О причине вызова я толком ничего не знал до тех пор, пока наш куратор-кадровик не раскрыл секрет: подбирают кандидата на должность начальника отдела Управления уголовного розыска. Казалось бы, ну как тут мне не уцепиться за это предложение, все-таки город — не село. Но в город я не стремился, и предложение воспринял без особого энтузиазма. В общем, попросил генерала, чтобы меня, если можно, оставили в райотделе, так как в Полянске принесу больше пользы. Но именно отказ сыграл обратную реакцию. Неожиданно для меня генерал стал уверять, что не боги горшки обжигают, и все мои сомнения старался развеять, вселить уверенность. При этом не раз ссылался на себя: тоже из села, рос без отца, и лиха хватил не меньше других. Этим меня в конце концов убедил. Вызвав кадровика, Махинов приказал подготовить приказ о переводе.

Приехал домой, а там уже обо всем знают, и меня, как именинника, сослуживцы и знакомые поздравляют. Грустно было расставаться с прежней работой и товарищами, многие из которых стали для меня как родные.

Однако время шло, а выписка из приказа о переводе почему-то задерживалась, и День милиции я встречал в Полянске.

Десятого ноября встал по привычке рано. Седьмой час, а на улице темным-темно. Стараясь не разбудить детей, надел спортивный костюм, нащупал ногами на паласе тапочки и осторожно вышел в соседнюю комнату. Дети спали, жена встала чуть пораньше и колготилась на кухне — сегодня на праздничный обед придут гости, и ей надо успеть подготовиться. Но от моей помощи Наташа, как всегда, отказалась. Она вообще меня в домашних делах щадит. Вот такая она у меня заботливая.

Вышел во двор. Сверху падал легкий снежок. Его пока мало, и он, будто играясь, не спешит улечься на землю. Безветренно. Деревенская тишина со скрипами, навозным запахом, петушиными переливами. Хотелось помечтать, порадоваться жизни. Дом, в котором я живу, стоит на небольшом взгорке. Со двора хорошо просматривается восточная кромка неба. Она в это утро была абсолютно чиста, будто за ночь ее старательно вымыли. Цвет утренней зари нежен и ласков, а весь нижний, от земляной кромки, просвет, напоминал разлив большой, схваченной перволедком, реки. Зато чуть выше просвета, грузно придавливая небесную белизну, громоздились мрачные, иссиня-темные каскады облаков, больше походившие на крутые изломы берега реки.

Звезды гасли, исчезая в небесной сини, небольших проемах облаков. Желтая, выщербленная половинка месяца то беззащитно пряталась за холодными облаками, то появлялась в просветах и вновь исчезала. Наступал новый день.

Настроение — слов сразу не подобрать! С детства люблю все первое: замерзшие лужицы с похрустывающим стекловидным ледком, первый снежок, первый гром, первоцвет в садах, неподвижный запах лугового разнотравья. Но размечтаться не пришлось — в открытую форточку крикнула жена: к телефону! Звонила землячка Ольга Петрина. Поздравив с праздником, сказала, что придет с кавалером, как и договорились, часам к двум дня. Я не возражал, так как и сам хотел поближе познакомиться с ее ухажером. Кроме них в гости придет Дорохов с женой и детьми. Дорохов, если помните, мой шеф-наставник, бывший начальник розыска.

С Олей мы вместе росли и учились. После школы она окончила лесотехнический институт и три года отработала по распределению на Дальнем Востоке. Но заболела мать и ей пришлось возвратиться домой. С трудоустройством не ладилось, вот тогда-то я и предложил ей работу в милиции в должности инспектора по делам несовершеннолетних. Оля — дивчина крепкая, воспитывалась с братом без отца, трудностей хлебнула немало. Посоветовавшись с матерью, согласилась и через несколько месяцев стала сотрудником милиции. Теперь она старший лейтенант, форма ей идет, службой довольна. Осталось устроить семейную жизнь и погулять на ее свадьбе.

День обещал быть спокойным, добрым, радостным. Чего греха таить — так мало их, к сожалению, выпадало на время моей милицейской службы. Но как верно говорят, человек предполагает, а жизнь, обстоятельства жизни располагают. Только сели завтракать, раздался звонок. Мне этот звонок сразу не понравился — какой-то резкий, неприятный. В общем, как в воду глядел — дежурный нудным голосом передал, что объявлен сбор всего отдела. До работы не больше десяти минут пешего хода, и вскоре я уже сидел в кабинете Дорохова (Кирьянов теперь на пенсии, а мой шеф занял должность начальника районного отдела милиции), от которого узнал, что в лесопосадке вдоль автотрассы на Ростов обнаружено четыре трупа с множеством ножевых ранений. Все обезглавлены.

На место происшествия выехали сразу же, едва подъехал районный прокурор. Он у нас давнишний, как работал, так и работает. К нам, сотрудникам милиции, относится, я бы сказал, с некой пренебрежительностью, будто мы «некондиционные». В свое время я лично испытал это на себе. Кирьянов умел с ним ладить, а у Дорохова отношения не складывались. Перед отъездом Дорохов доложил о случившемся в дежурную часть УВД.

До автотрассы на машине минут двадцать, не больше. Обычно этот участок дороги проезжаешь незаметно, но как же томительно долго километры тянулись в это утро. Наконец свернули на трассу и вскоре увидели инспектора дорожно-патрульной службы, который выехал из отдела раньше. Хорошо, что он до нас здесь появился, иначе было бы скопление машин и людей. Теперь же транзитный транспорт проходил не задерживаясь.

Убийство произошло в придорожной лесопосадке, рядом с временной стоянкой для водителей. Здесь, на заасфальтированной площадке, они могли остановиться, покушать и отдохнуть. На площадке не было никаких строений и даже туалета. Именно сюда в полшестого утра зарулил длинномер «КамАЗ», перевозивший лес с Рязанской области в сторону Ростова. Поставив машину, водитель (он был один) зашел по нужде в лесопосадку и, поскользнувшись на подтаявшем снегу косогорчика, чуть не упал на лежавший сбоку от протоптанной тропы труп. То, что это труп человека, он разглядел не сразу. Серый рассвет только занимался, а тут тело пожилого человека в необычной азиатской одежде, да еще и без головы. Водитель выбежал на дорогу и стал кричать, размахивать руками, останавливать машины. Несколько машин остановилось. Водители и пассажиры углубились в посадку, а там еще три мужских трупа, находившихся друг от друга в тридцати-сорока метрах. Все они были обезглавлены, изуродованы каким-то рубящим предметом. Начало светать. Люди кучковались, спорили, доказывали. В этой неразберихе кто-то наконец сообразил предложить, что ходить по посадке нельзя, и что о случившемся следует срочно известить милицию. Проезжавший в сторону райцентра водитель «Жигулей» согласился это сделать. Он-то и рассказал дежурному отдела милиции о трупах в лесополосе.

Прокурор, Дорохов, я и эксперт обходили трупы убитых. Впереди шел молодой водитель «КамАЗа». Он постоянно оборачивался и срывающимся голосом говорил, что за картину мы скоро увидим. Ситуация была не та, чтобы спешить, суетиться. По свежим следам… Хотя какие они свежие, когда уже везде толпились посторонние.

Но старались все же запечатлеть картину происшедшего, не упустить мелочей: они порой так важны для следствия. Картина предстала жуткая, от нее у меня душа разрывалась. Да и все, кто был рядом, находились в каком-то нервном шоке. Ведь не война, а сразу четыре трупа, да еще с отчлененными головами. У всех из них были близкие, родные, все жить хотели, и вот — постигла такая участь. Можно ли на все это взирать равнодушно? Нет. Прокурор дымил сигарету за сигаретой. Бледный как полотно шел Дорохов. Не подумай, читатель, что это плод моей фантазии. Нет, так действительно было. Меня подташнивало от обилия той кровищи, что выделялась красно-бурыми пятнами на снегу, вокруг каждого трупа. Слабак? Да, на такие картины я в самом деле слабак, и вряд ли приучу себя к бездушному спокойствию. А вот водитель «КамАЗа» держался, эксперт тоже не показывал своего волнения. Но ему часто приходится иметь дело с подобными случаями, а может быть, просто у них нервишки покрепче. У нас с Дороховым, когда мы вместе выезжали на тяжкие преступления, сложилась своя метода проведения осмотра места происшествия. Вообще-то в ней нет ничего особого, но лично нам это неплохо помогало. Нисколько не сдерживая и не навязывая друг другу своих мыслей, суждений, спорили по ходу осмотра, высказывали предположения, старались подметить то, что можно было уцепить свежим взглядом. Часто не соглашались, отстаивая каждый свое мнение, свое видение какого-то факта. Все это лучше запоминалось и помогало составлять протокол осмотра.