Читать интересную книгу Первокурсник - Филип Фармер

--Козел? _Черный_ козел?

Трепан закивал так, что его тройной подбородок заколыхался:

--Ага. И старина Лайамон будет всем верховодить, в маске, конечно. Когда он заправляет ритуалами, все идет путем. На прошлом Хэллоуине...-- он запнулся,-- ...ну, в общем, там было на что посмотреть.

Десмонд облизал пересохшие губы. Его сердце колотилось в груди, как тамтам на колдовском ритуале, о которых он только читал, но столько раз представлял в мыслях.

Десмонд положил карточку в карман и спросил:

--Приходить в час?

--Так вы придете? Отлично! До встречи, мистер Десмонд. Вы не пожалеете.

Десмонд пересек квадратный дворик, окруженный зданиями колледжа, наиболее впечатляющим из которых был музей -- одно из старейших строений кампуса. Если время обтесало и раскололо камни и кирпичи других домов, то музей выглядел так, словно впитывал в себя время и медленно отдавал его -- как цемент, камень и кирпич поглощают солнечный жар и затем отдают его ночному мраку. К тому же, если другие строения были покрыты диким виноградом, даже почти скрывались под ним, музея растения избегали. Те немногочисленные побеги, что осмелились вскарабкаться на его камни цвета истлевшей кости, были иссохшими и вялыми.

Дом, в котором жил Лайамон, был узким трехэтажным кирпичным зданием с двускатной крышей. Он настолько густо зарос виноградом, что казалось удивительным, как он не рухнул до сих пор под его весом. Но цвет листьев несколько отличался от цвета растений, покрывавших другие здания. Если смотреть под одним углом, он казался ядовито-желтым. Под другим -- он в точности был цвета зеленых глаз змеи с острова Суматра, которую Десмонд видел на цветном вкладыше в книге по герпетологии.

Эту ядовитую рептилию колдуны племен рода Ян использовали для передачи посланий и убийств. Автор не объяснял, что он имеет в виду под "посланиями". Десмонд раскопал значение этого слова в другой книге, хотя для этого пришлось выучить малайский, записанный арабскими буквами.

Но так как здесь он был не туристом, а студентом, он поспешил домой. Здание дормитория было пристроено в 1888 году к стене другого, и в 1938-м подверглось полной реконструкции. Серая краска на нем облупилась. Несколько окон были разбиты и заклеены картоном. Доски крыльца скрипели и прогибались под ногами. Входная дверь была сделана из массивного дуба, с которого давно сошла вся краска. Роль звонка на ней исполняла бронзовая кошачья голова, державшая в пасти массивное кольцо.

Десмонд вошел и пересек по потертому ковру холл, а затем поднялся по лестнице из некрашенных досок на второй этаж. На грязно-белой стене первого пролета кто-то давным-давно написал: "Юг-Сотот, заколебал!" Эту надпись не раз пытались смыть, но оказалось, что только краска может скрыть это оскорбительное и опасное высказыванме. Вчера один из старшекурсников рассказал ему, что никто не знает, кем она была сделана, но на следующее же утро, как она появилась, один из первокурсников был найден повешенным в туалете.

--Этот парень, прежде чем покончить с собой, изрезал себя так, что живого места не осталось,-- рассказывал старшекурсник.-- Я его не видел, но так понял, что он превратил себя в кровавое месиво. И проделал это бритвой и раскаленным железом. Вся комната была залита кровью. Его отрезанный нос и глазные яблоки лежали на столе, составленные в форме Т-креста (вы знаете, чей это символ), и он, ногтями содрав со стены штукатурку, оставил на ней множество кровавых отпечатков. Невозможно было поверить, что человек способен на такое.

--Удивляет, что он прожил так долго, чтобы еще и повеситься,-заметил Десмонд,-- тем более при такой потере крови.

--Вы, конечно, шутите! -- загоготал старшекурсник.

Десмонду понадобилось несколько секунд, чтобы понять, что тот имеет в виду. И тогда он побледнел. Лишь много позже ему пришло в голову, что зто мог быть всего лишь традиционный розыгрыш зеленого новичка. Он решил никого не спрашивать об этом. Если из него хотят сделать дурака, то больше одного раза им это не удастся.

В конце длинного коридора зазвонил телефон. Десмонд, вздохнув, зашагал к нему мимо ряда запертых дверей. Из-за одной из них раздалось тихое хихиканье. Он вошел в свою комнату и прикрыл за собой дверь. Какое-то время он просто стоял, глядя на надрывающийся телефон и, сам не зная почему, вспоминал стихотворение об австралийском грабителе, нырнувшем в омут, где баниип -- загадочное и кровожадное исчадие вод (из языческого фольклора) тихо и заботливо обеспечило ему вечный покой. А его чайник, поставленный на огонь, свистел и свистел. Но никто его не слышал.

А телефон все звонил и звонил.

На другом конце провода ждал баниип.

Десмонда затопило чувство вины и стыда.

Он пересек комнату, краем глаза заметив нечто маленькое и темное, метнувшееся под его продавленную, пахнущую сыростью и плесенью кровать, остановился у маленького столика, на котором стоял телефон, коснулся трубки и, ощутив кончиками пальцев ее механическую пульсацию, отдернул руку. Каким бы глупым это ни казалось, но он почувствовал, что _она_ ощутила его прикосновение и поняла, что он уже здесь.

Он развернулся на каблуках и, бурча себе под нос, заходил кругами по комнате. И тут заметил, что в плинтусе снова зияет дыра: бутылка из-под колы, которой он ее затыкал, валяется рядом. Он остановился, присел, впихнул ее назад и выпрямился.

Спускаясь по лестнице, он все еще слышал непрекращавшиеся телефонные звонки. Хотя и не был уверен в том, что теперь они не раздаются только у него в голове.

Заплатив за обучение и поужинав в кафетерии (кстати, меню здесь оказалось приличнее, чем он ожидал), он направился в здание СПОР(*). Оно было в лучшем состоянии, чем все остальные,-- возможно, потому, что находилось в ведении военных. И все же ни один ревизор не одобрил бы его состояния. Как и все эти стоявшие у входа пушки и ящики с боеприпасами. Здесь что, обучали студентов воевать оружием времен Американо-испанской войны? И с каких это пор сталь нужно красить ярью-медянкой?

(*) СПОР -- служба подготовки офицеров резерва.

Дежурный офицер крайне удивился, когда Десмонд сообщил ему, что явился за формой и учебниками.

--Не знаю, что и сказать. Вы в курсе, что перво- и второкурсникам больше не нужно посещать СПОР?

Но Десмонд настаивал, чтобы его поставили на учет. Офицер задумчиво поскреб щетину и, глубокомысленно затянувшись длинной тонкой "Тихуана Голд", выпустил клуб дыма.

--Хм-м-м... Ладно, посмотрим.-- И он заглянул в справочник, который выглядел так, словно его обгрызли крысы.-- Кто б подумал!? Здесь нет никаких возрастных ограничений! Правда, тут половины листов не хватает. Или просто -- не додумались. Никогда не слышал, чтобы призывали в вашем возрасте. Ну... если в уставе ничего об этом нет, тогда... чем черт не шутит! Не хотелось бы вас огорчать, но знайте: наши ребята не бегают через полосу препятствий и все в таком роде... Но, Иисусе! Вам же шестьдесят! На черта вам призываться?

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});