Над головой на высоте тридцати пяти тысяч футов реактивный самолет чертил белую линию.
Помогите! Помогите! Помогите!
Ребенок находился близко, но, возможно, не так близко, как рассчитывал Кэл. И чуть левее.
— Выходите обратно на дорогу! — крикнула женщина. Теперь и ее голос приблизился. — Возвращайтесь, пока еще есть шанс!
— Мама! Мамочка! Они хотят помочь!
А потом мальчишка просто закричал. Крик усилился до вопля, пронзающего барабанную перепонку, дрогнул, внезапно перешел в истерический смех. Послышались какие-то странные звуки: то ли кто-то ломился сквозь траву, то ли кто-то с кем-то дрался. Кэл метнулся на шум, в уверенности, что сейчас выскочит на полянку и увидит, что на мальчишку — Тобина — и его мать набросился размахивающий ножом маньяк, совсем как из фильма Квентина Тарантино. Он пробежал десять футов и как раз начал понимать, что должен был наткнуться на мальчишку раньше, когда трава оплела его левую лодыжку. Падая, он схватился за траву, пытаясь сохранить равновесие, но вырвал лишь две пригоршни зеленой массы, которая липким соком потекла с ладоней на запястья. Рухнул в полный рост на чавкающую от влаги землю и умудрился втянуть грязь в обе ноздри. Превосходно. Ну почему рядом никогда нет дерева, когда оно тебе требуется? Он поднялся на колени.
— Малыш? Тобин? Отзо… — он чихнул, высмаркивая жидкую грязь, вытер лицо. Теперь вдыхая, он ощущал запах раздавленной травы. Все лучше и лучше. Целый букет новых ароматов. — Отзовись. И вы тоже, мамаша!
Мамаша не отозвалась. В отличие от Тобина.
— Помогите мне пожа-а-алуйста!
Теперь мальчишка находился справа от Кэла и, судя по звуку, гораздо глубже в траве, чем раньше. Как такое могло быть? Вроде бы он только что находился буквально на расстоянии вытянутой руки.
Кэл оглянулся, ожидая увидеть сестру, но его окружала только трава. Высокая зеленая трава. Там, где он ломился через нее, должен был оставаться след, но не оставался. Он придавил траву лишь в том месте, где рухнул в полный рост, но она уже выпрямлялась. Крепкая трава росла в Канзасе. Крепкая высокая трава.
Бекки? Бек?
Чил, я здесь, — ответила она, и хотя он ее не видел, знал, что она появится через секунду: находилась совсем рядом. В голосе слышалось растерянность. — У меня сорвался звонок по девять один один.
Неважно, главное, что ты не потеряла меня, — он повернулся в другую сторону, рупором сложил ладони у рта. — Тобин!
Тишина.
— Тобин!
— Что? — едва слышный голос. Господи Иисусе, что делает этот пацан? Направился в Небраску? — Вы идете? Вы должны прийти! Я не могу вас отыскать!
— МАЛЫШ, СТОЙ НА МЕСТЕ! — прокричал Кэл так громко, что заболели голосовые связки. Словно находился на концерте «Металлики», только без музыки. — МНЕ БЕЗ РАЗНИЦЫ, КАК ТЫ НАПУГАН, ТОЛЬКО СТОЙ НА МЕСТЕ! ЧТОБЫ МЫ МОГЛИ ПОДОЙТИ К ТЕБЕ!
Он повернулся, вновь ожидая увидеть Бекки, но увидел только траву. Согнул колени и подпрыгнул. Увидел дорогу (гораздо дальше, чем ожидал, вероятно, пробежал немалое расстояние, не отдавая себе в этом отчета). Увидел церковь — «Дом святого Хэнка Аллилуйского» или как там она называлась), увидел «Боул-а-дром», но больше ничего. Не ожидал увидеть голову Бекки, рост которой составлял пять футов и два дюйма, на рассчитывал увидеть оставляемый ею след примятой травы. Да только ветер причесывал траву сильнее, чем прежде, и на ее поверхности виднелись десятки возможных следов. Он подпрыгнул вновь. Влажная земля чавкала всякий раз, когда он опускался на нее. Эти прыжки — единственная возможность глянуть на шоссе 400 — бесили.
— Бекки? Где ты, черт побери?
Бекки услышала, как Кэл велел мальчишке стоять на месте, как бы тот ни боялся, чтобы они могли подойти к нему. Полагала, что это хорошая идея, при условии, ее идиот- братец подождет, пока она его догонит. Она устала, промокла, и в первый раз почувствовала себя беременной. Хорошо хоть, Кэл находился близко, чуть правее, на один час. Отлично, но кроссовки, наверное, придется выкинуть. Если на то пошло, Бекстер уже уверена, что их придется выкинуть. «Бекки? Где ты, черт побери?». А вот это странно. Он по-прежнему справа, но теперь ближе и на пять часов. Получается, чуть ли не позади нее.
— Я здесь, — ответила она. — И буду стоять, пока ты меня не найдешь. — Она вновь взглянула на «Андроид». — Кэл, на твоем телефоне связь есть?
— Понятия не имею. Он в машине. Тренди, пока я не подойду к тебе.
— А как же ребенок? И чокнутая мамаша? Она совсем рехнулась.
— Давай сначала встретимся… а потом будет тревожиться о них, хорошо? — Бекки знала своего брата, и ей не понравился его голос. Кэл волновался и пытался это скрыть. — Просто говори со мной.
Бекки на мгновение задумалась, а потом начала декламировать, притоптывая в такт грязными кроссовками:
— Парень один, его звали Максвини, джин разлил по всей штанине, и не будь дураком, подсластил вермутком, приготовил подружке мартини.
— Да, это очаровательно, — оценил Кэл. Теперь он находился позади, вроде бы мог прикоснуться к ней, протянув руку, и с чего такое облегчение? Господи, это всего лишь поле.
— Эй, где вы? — Ребенок. Далеко-далеко. Теперь никакого смеха, голос потерянный и наполненный ужасом. — Вы меня ищете? Я боюсь!
— ДА! ДА, ИЩЕМ! ДЕРЖИСЬ! — проревел ее брат. — Бекки? Бекки, не замолкай.
Руки Бекки поднялись к растущему животу — она отказывалась называть его пузякой, как написали в журнале «Пипл» — и чуть покачали его.
— Вот еще один. Девица одна, по имени Джил, с испугу глотнула…
— Стоп, стоп. Я как-то тебя проскочил.
Действительно, его голос донесся откуда-то спереди. Она развернулась.
— Перестань дурачиться, Кэл. Это не смешно. — Во рту пересохло. Она сглотнула — пересохло и горло. Когда оно словно щелкое, понятно, что пересохло. А в кабине лежала большая бутылка минералки «Полиш спринг». И пара банок «Кока-колы» на заднем сидении. Она буквально увидела их: красные банки, белые буквы.
— Бекки?
— Что?
— Что-то здесь не так.
— О чем ты? — Подумав: «Как будто я не знаю?».
— Послушай меня. Ты можешь подпрыгнуть?
— Разумеется, я могу подпрыгнуть. А как ты думаешь?
— Я думаю, этим летом тебе рожать. Вот что я думаю.
— Пока могу… Кэл, не уходи!
— Я не двигаюсь.
— Двигался, точно! И сейчас двигаешься!
— Заткнись и слушай. Я досчитаю до трех. На три ты поднимаешь руки над головой, как судья, сообщающий, что мяч засчитан, и подпрыгиваешь как сможешь высоко. Я сделаю то же самое. И тебе не придется подпрыгивать так уж высоко, чтобы я увидел твои руки. И я к тебе приду.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});