Читать интересную книгу Мистика земного времени - Рафаил Карелин

Что касается знаний древних, то они не укладываются в примитивную линейную схему эволюции. Немецкий астроном Херхман в книге "Открыватели неба" пишет, что тех, кто захотел бы восстановить дошедшие до нас памятники зарождения и развития древней астрономии, ожидало бы разочарование, – таких памятников не существует, а дошедшие до нас со II тысячелетия до Р.Х. памятники отражают уровень астрономии как высокоразвитой науки. Кроме того, эти памятники представляют собой документы, написанные иероглифами и нарочито зашифрованным письмом, которые не до конца доступны нашей интерпретации. Во времена папы Григория XIII (конец XVI столетия) европейская астрономия не обладала знаниями, принципиально отличающимися от тех, которыми обладала античная древность и средневековый мусульманский мир. Измерения звездного года повторяли таблицы Гиппарха и Птоломея. Лунный мусульманский календарь, основанный на древнейших календарных системах, до сих пор поражает современных ученых точностью. Знаменитый математик и поэт Омар Хайям высчитал тропический год и создал свой календарь, математически более точный, чем создала спустя пол-тысячелетия комиссия астрономов при папе Григории XIII. Еще до Григория и Хайяма, в другом уголке мира, в Центральной Америке, самобытная культура индейских племен создала календарь Майя, более точный в своих парадигмах, чем все известные нам евроазиатские календари. К сожалению, в мышлении многих наших современников срабатывает явно или подспудно школьное представление о происхождении человека от зверя, или о древности как о периоде дикости. Этот псевдонаучный миф об эволюции мешает нам видеть истинную картину истории науки.

Вопрос: Что побудило Римскую курию произвести реформу календаря?

Ответ: Причиной этого было не поступательное развитие науки, как хотят объяснить это сторонники григорианского календаря, а изменение самого мышления человека (так называемого нового времени). Теургическое восприятие мира сменилось плоским рационализмом, сама наука потеряла целостность и раздробилась на отдельные отрасли: места древних эрудитов, до сих пор удивляющих нас энциклопедической широтой своих взглядов, заняли узкие специалисты; продолжающееся дробление научных отраслей превратило само слово «наука» в абстракцию; единое поле познания, которое древние мыслители охватили синтетическим взором своего ума, теперь разделилось на дробные участки, огражденные и отделенные друг от друга перегородками. Ученые древности были в то же время философами и поэтами. Наука, философия и искусство составляли единый гносис (познание). Теперь это единство и взаимодействие разрушено. Наука пошла по пути практицизма и рационализма. Она занимается анализом явлений, потеряв общий фон, на котором происходят эти явления, т.е. изучает фрагменты картины, расчленив ее на части без органической связи друг с другом. Искусство и поэзия развивали интуицию ученого, помогали ему чувствовать гармонию и красоту мироздания и через художественное чутье находить поразительные по своей смелости и красоте научные решения (например, в архитектуре, математике, астрономии и т.д.). Чувство красоты – это интуитивное видение образца и идеала, в свете которого каждый объект или явление, как динамическая часть целого, находили свое место. Чувство красоты, как чувство онтологического закона, потеряно для рационалистического мышления, оно вслепую ощупывает факты и видит их во тьме, отдельно друг от друга. Поэтому, несмотря на накопление фактов и технологические достижения, общее познание мира не становится яснее. Наука отделила себя от философии, поэтому потеряла такие представления и идеи, как первопричина и конечная цель, и рационалистическая наука упорно стремится объяснить само мироздание и жизнь на земле серией случайностей. Ватикан был не центром науки, а центром религиозного рационализма, который подготовила схоластика и практицизм, стремящийся земными средствами создать Царство Божие на земле. Насилие во имя добра делает человека материалистом и вытесняет из его сознания образ всемогущего Бога, имена Которого – Истина и Любовь. Наиболее ярким выразителем принципа коллективизма и силовых приемов была гвардия Ватикана – орден иезуитов.

Для нас не существует случайностей в мире, где царит промысел Божий, где всякое явление имеет свой смысл и значение, свою причину и свои следствия. Авторы григорианского календаря воспользовались трудами современных им ученых, но тот факт, что идейным вдохновителем реформы и ее главным деятелем был иезуит, а в реформе календаря проявил главную заинтересованность иезуитский орден, служит для нас символическим знаком, притом зловещим знаком. В благодарность за календарные работы именем Хрисофа Клавдиуса было названо одно из лунных морей (лунные моря – самые большие из известных нам пропастей планетной системы). Нам могут возразить, что это мистика. – Разумеется, мистика, а не рационалистический шаблон о совпадениях и случайностях.

Вопрос: Приверженцы григорианского календаря заявляют, что церковный календарь относится к обряду, а не к догмату, поэтому его можно модернизировать, изменить или заменить другим?

Ответ: Здесь затронут вопрос более широкий, чем календарная реформа. Если подходить к календарю с позиции голого рационализма, то, чтобы быть последовательными и логичными, нужно предложить другие реформы для модернизации Церкви и приближения ее секуляризованному духу современности. Обряд – это символический язык Церкви, это канал, через который душа включается в поле Божественных сил и энергий, в Царство вечного Логоса; в обряде человек получает информацию не через внешние (профористические) слова, а через включенность в иное сверх реальное и сверх логическое бытие. Если бы какая-нибудь организация предложила бы народам мира отказаться от своих национально-исторических языков и перейти на один общий язык, скажем, эсперанто, то как бы мы отнеслись к такому обращению? Нам могли научно доказать, что эсперанто обладает такими достоинствами, как простота грамматических форм, точность синтаксиса, отсутствие идиом и исключений из грамматических правил, что общий язык содействовал бы лучшему пониманию и дружбе народов, свободному обмену информацией, делу прогресса и взаимной любви. Думаю, что никто из нас не согласился бы на такую языковую унификацию. Потеряв язык, народ теряет свою культуру и историю, он исчезает как нация, хранящая свои духовные ценности. Если мы,потеряв язык, потеряем связь со своей прошлой культурой, то с чем и во имя чего нам объединяться? Такое объединение стало бы обществом нищих, или, образно говоря, международным союзом беспризорных.

Обряд – это язык Церкви, которым она общается не только с землей, но и с небом. Если календарный вопрос – обряд, значит это вопрос языка. Юлианский календарь слит воедино с уставом богослужения, он вошел в литургическое предание Церкви. Если мы дорожим профористическим языком (история знает мучеников, отдавших жизнь за сохранение национального языка, и называет их героями), то почему нас во имя унификации хотят лишить мистического языка Церкви?

Вопрос: Вы хотите сказать, что юлианский календарь является не только мистическим, но и традиционным?

Ответ: Обычно эти два понятия согласуются друг с другом. Традиция – это консервация (сохранение) лучшего, что создано народом. Церковная традиция – это сохранение того, что дано людям Божественным Откровением. Если Церковь сравнить с оазисом, то традиция будет оградой, которая защищает его от песков пустыни. Если сравнить Церковь с живым организмом, то традиции можно сравнить с имунной системой, которая распознает и уничтожает инородное тело, вторгшееся в его живую среду. Традицией является структурирующая защитная сила Церкви. Только живя в традициях православия, можно чувствовать дух православия. Нарушение иммунной системы влечет за собой болезнь и нередко смерть. Одна из самых страшных и неизлечимых болезней современности – это СПИД, разрушающий имунную систему человека, когда болезнетворное начало, не встречая заслона, проникает в организм человека и уничтожает его. Скрытый период болезни может длиться долгое время, но затем развязка наступает быстро и необратимо. Ломка традиций – это, своего рода, духовный СПИД, при котором православие остается открытым для инородных и ложных учений,– яд, попавший в кровь, превращает кровь в яд. Без традиции невозможна не только религия, но культура и самосознание народов. Консерватизм Англии вошел в поговорку. Страна сохраняет древние законы и обычаи народа. Китай и Япония не расстаются с системой иероглифов, так как эти народы знают, что в случае реформ, багаж, накопленный и хранимый веками, будет выброшен за борт корабля истории, более того, изменится стиль их мышления, они станут другими нациями. Израиль предпочитает строго хранить традиции, он реанимировал древнееврейский язык Иврит и сделал Ветхозаветный календарь своим государственным календарем. Мусульманские религиозные общины дорожат своим ритуальным лунным календарем. Вопрос о ритуальном календаре для мусульманского мира столь важен, что даже в Коране имеется указание, каким должен быть календарь (лунный календарь без вставных дней и месяцев). Почему же мы, из страха прослыть обскурантами и консерваторами, должны разбазаривать свои ценности. В наш век мы видим парадоксальное явление – с одной стороны, технократия и средства массовой информации с однотипными программами способствуют обезличиванию людей и превращению народов в толпу, с другой стороны, все громче раздаются голоса о том, что надо беречь, сохранять и возрождать традиции, чтобы противостоять нравственной и духовной энтропии (дурная, деструктивная, хаотическая энергия). Еще недавно традиция отождествлялась с реакцией. Жестокий опыт прошлого показал, что ломка и уничтожение традиций во имя мнимого прогресса превращается в разновидность каннибализма, «пожирания потомками своих предков». Еще недавно властвующий в науке панкритицизм заставлял нигилистически относиться к памятникам прошлого, с подчеркнутым скептицизмом отвергать первоисточники, как поздние фальсификации, или искажать их по своему произволу. Такой революционный критицизм во имя свободы мысли на самом деле оказался направленным против науки. Чтобы разрушать революциями или реформами не нужно иметь ничего, кроме самоуверенности, чтобы сохранить традицию нужна преемственность культуры и жизнь в этой традиции. Царь Соломон писал: время разбрасывать камни и время собирать камни. Разбросанные и разбитые камни храмов и алтарей обличают, безмолвно вопиют не только о тех, кто разбивал их молотом и киркой в руины, но и о тех, кто подготавливал этот процесс, разрушая дух народа.