ученический пробор. Приходит шальная мысль — любопытно, как она выглядит с распущенными волосами? Желательно с разметавшимися по подушке в его постели… Невероятным усилием воли он заставляет себя не думать об этом.
— Уэнсдэй! Черт, ты можешь остановиться и послушать?! Подожди!
— Что ещё? — она внезапно и очень резко оборачивается. Ксавье по инерции делает ещё несколько широких шагов и врезается в неё. Чтобы удержать равновесие, он инстинктивно хватает Аддамс за плечи и дергает на себя.
Это первый раз, когда она оказывается настолько близко — Ксавье видит каждую ресничку цвета воронова крыла, каждый волосок в безукоризненной причёске. Аромат парфюма окутывает его дурманящим облаком, и Ксавье делает глубокий вдох, угадывая ноты кориандра, сандала, кожи… И конечно же, основной аккорд. Аромат цитрусовых.
Ее маленькая ладонь вклинивается между их телами и довольно ощутимо надавливает ему на грудь, принуждая отстраниться. Уэнсдэй смотрит снизу вверх с укором, на ее лице ни единого проблеска эмоций, но внимательный взгляд художника отмечает, что дыхание Аддамс слегка учащается. Логика робко намекает, что всему виной лишь быстрая ходьба, ведь он бежал за ней… А она вроде как считает его чокнутым монстром. Но Ксавье отчаянно хочется верить, что истинной причиной является его близость.
— Кхм. Ты мчался за мной, чтобы помолчать? — ее ровный голос так и сочится ядом.
— А ты все-таки живая, — он усмехается уголками губ.
— Что? — Уэнсдэй слабо хмурит брови, от чего между ними залегает крошечная складка, и поводит плечами, сбрасывая его руки. Отходит на шаг назад, ревностно оберегая такие важные для неё личные границы.
— Твоё сердце. Оно бьётся совсем как у обычного человека. Я только что почувствовал, — он внимательно следит за реакцией Уэнсдэй, склонив голову набок. Вместо ответа она закатывает глаза.
Налетает порыв холодного ветра, и Аддамс зябко ежится, обнимая себя руками. Переминается с ноги на ногу, снова едва уловимо хмурится, словно ей неуютно под его пристальным взглядом. Но уходить отчего-то не спешит. А Ксавье жалеет, что растерялся — целую минуту его ладони были на ее плечах, одно крохотное движение наверх, и он смог бы прикоснуться большим пальцем к ее шее, скользнуть вверх по щеке, обвести контур столь манящих губ. А затем наклониться ниже, прикрыв глаза и не опасаясь напороться на ее колючий взгляд, и наконец…
— Я ухожу, — безапелляционно констатирует Уэнсдэй.
— Подожди, — он протягивает к ней руку, но Аддамс быстро делает шаг назад. Пальцы Ксавье хватают воздух. Что же, он знал, что будет нелегко. — Извини. Я не хотел тебя напугать или вроде того…
Она уже открывает рот, чтобы произнести какую-нибудь острую фразу в стиле: «Тебе не по силам меня напугать», но он не даёт ей сказать.
— Слушай, я шёл за тобой, чтобы сказать. Раз уж ты пригласила меня на бал вынужденно, и теперь все карты раскрыты… В общем, я не в обиде.
— Я должна этому обрадоваться? — Аддамс держит несокрушимую оборону. Впрочем, иного он и не ждал.
— Можешь относиться к этому как угодно, мне в общем-то без разницы. Я просто хотел спросить, не хочешь ли ты повторить своё приглашение уже по-настоящему?
— Нет, — как всегда коротко и резко словно точный удар шпагой. Убийственный удар.
— Но… почему? Что не так? — вопросы срываются с губ против его воли, но Ксавье слишком отчаянно хочется знать, занимает ли он хоть немного места в ее мыслях.
— Ты застал меня врасплох, приглашение было вынужденным. Раз ты теперь в курсе, я снимаю с себя всякие обязательства и предпочту провести вечер с большей пользой, нежели слушать неинтересную музыку в окружении неинтересных людей, — к концу фразы ее тон становится ещё жёстче обычного, словно Уэнсдэй жутко раздражает необходимость объяснять столь очевидные вещи. Возражать Ксавье не решается, только поднимает руки перед собой в примирительном жесте.
— Хорошо, дело твоё. И чем планируешь заняться?
— Зачем мне рассказывать? Я все ещё не верю, что монстр является к тебе во снах.
О нет, Аддамс, ко мне во снах являются монстры и похуже. Например, ты.
Но Ксавье, конечно же, не расскажет ей об этом, ведь это значит открыто признать свою слабость, окончательно убедить ее в способности влиять на него. Все равно что вручить топор своему палачу.
— Ты ошибаешься, я не имею никакого отношения к монстрам и убийствам. Но я не жду, что ты поверишь мне на слово.
— Облегчу тебе задачу — я вообще никому не верю. Думаю, мы закончили, — она как обычно уходит резко и не прощаясь.
Ксавье провожает Уэнсдэй долгим взглядом, но чувствует себя значительно спокойнее, чем десять минут назад. Буря эмоций ненадолго улеглась от осознания, что раз он не будет прикасаться к ней во время танца на балу, не будет и никто другой. Что же, пожалуй, на данный момент это лучший исход из всех возможных.
Комментарий к Часть 2
Постаралась учесть замечания читателей)
Очень жду ваших отзывов, мне это крайне важно)
========== Часть 3 ==========
Это худший исход из всех возможных.
— Оу, зацените! — удивляется Аякс. Или восхищается, кто его разберёт.
Ксавье лениво прослеживает направление его взгляда и… Уже второй раз за день у него перехватывает дыхание. Она здесь. Единственное чёрное пятно в сиянии окружающей белизны, в роскошном платье готической принцессы, с короной из тугих кос на голове, с обнаженными, до боли изящными руками… И с этим ничтожеством Тайлером Галпином. Он выглядит как полный идиот, бестолково озираясь по сторонам и временами стреляя глазами в сторону Уэнсдэй. С такого расстояния Ксавье не может различить, что выражают эти взгляды, но взбудораженное воображение услужливо дорисовывает за него — конечно же, этот недоумок глядит на неё с желанием обладания и явно прикидывает, в какой укромный уголок утянуть ее для поцелуя.
— Ауч! — Бьянка выдёргивает свою руку из его ладони и потирает пальцы. Вероятно, шокированный увиденным Ксавье сжал ее руку слишком сильно, но он даже не замечает этого, впившись взглядом в своего соперника.
Нет, этот неотесанный болван не может ей нравиться, они смотрятся вместе абсолютно иррационально. Больше всего на свете Ксавье боится, что проклятый Галпин сейчас протянет руку и коснётся обнаженного запястья Уэнсдэй. Это будет невыносимо, одна только мысль об этом искажает лицо Ксавье гримасой боли. Нет, Тайлер не имеет никакого права быть рядом с ней, ведь его скудного ума даже не хватит, чтобы оценить ее по достоинству. Она подобна сокровищу, чёрному бриллианту, не предназначенному для касаний простых обывателей. Ксавье не уверен, что сумеет сдержаться, если продолжит смотреть, но и оторвать взгляд боится — вдруг, стоит ему