Читать интересную книгу Умри, если сможешь (СИ) - Лучан Борисов

отправился в ЗАГС и написал заявление на развод.

Даша была против, но он был непреклонен. Тогда началась изматывающая осада. Она не давала ему проходу ни дома, ни на работе и во всеуслышание закатывала грандиозные истерики, с угрозой покончить с собой. Измученный всей этой нервотрёпкой и вдобавок бессонницей, частенько она колотилась к нему по ночам, Андрей уже мечтал об этом. Но нет, дальше угроз дело не шло.

Первым всей этой катавасии не выдержал тесть. Дашу посадили под домашний арест, а сам Лапочкин явился к Андрею с бутылкой коньяка. После разговора на несколько повышенных тонах, он извинился за то, что у него такая неприспособленная к жизни дочь, и перед уходом сказал, что он получит развод, причём без проволочек.

И в самом деле, вскоре Андрей был свободен как птица и вдобавок гол как сокол. Семейство Лапочкиных отсудило у него всё, даже принадлежащую ему квартиру. Как сказал юрист, нужно было читать брачный договор, прежде чем его подписывать.

Но это было лишь начало. На следующий день его уволили на работе. Пряча глаза, начальник попросил его написать заявление по собственному желанию. Андрей начал было качать права, тогда и выяснилось, что на его фирму надавил Дашин отец. Таким образом он лишился всего и оказался на положении бомжа.

Близких родственников у Андрея не было: отца он не знал, мать умерла, когда ему исполнилось девятнадцать. Он сунулся было к знакомым, но они все, как один, с одинаковыми отговорками закрывали перед ним двери. Поэтому он очень обрадовался, когда его приютил Максик, основательно подзабытый друг детства, чей телефон он случайно обнаружил в старой записной книжке матери.

Всё бы ничего, но Максик оказался из так называемой творческой богемы, отчего у него был не дом, а проходной двор. Андрей не был сторонником разгульного образа жизни, потому рьяно взялся за поиски работы. Здесь его ждало неприятное открытие. Оклад в двести тысяч оказался отнюдь не средним заработком[1], тем более для таких молодых специалистов, как он. Крупные фирмы отказывали ему ещё на этапе собеседования, и он понял, что его занесли в чёрную базу.

Спустя месяц возникли проблемы с жильём. Максик нашёл себе девушку. Три дня они прожили втроём, а затем друг детства вызвал Андрея на откровенный разговор и заявил, мол, они с Ниной скоро поженятся, и поскольку у неё тонкая натура, не терпящая в доме посторонних, то он просит его извинить.

Делать было нечего, Андрей собрал сумку и ушёл, причём напоследок хлопнул дверью так, что «тонкая натура» взвизгнула от злости. У него был большой соблазн рассказать Максику как его «тонкая натура» подкатывала к нему салазки, да ещё с предложением групповухи, но он всё же удержался и не стал огорчать единственного друга.

Сидя на скамеечке у подъезда, он раздумывал куда ему податься, когда рядом остановился чёрный мерседес последней марки. Дверца отворилась и из машины вышел сухощавый мужчина средних лет.

Отец Даши сел рядом с ним и достал сигареты.

— Будешь? — предложил он.

— Нет, не курю, — отказался Андрей.

Лапочкин одобрительно кивнул.

— Молодец! Всё же умеешь держать марку. Я бы на твоём месте закурил, — он выдохнул дым и покосился на бывшего зятя. — Ты знаешь почему я выдал за тебя дочь?

Андрей с неопределённым видом пожал плечами, мол, не имею понятия.

— Фамилия у тебя звучит благородно, — усмехнулся Лапочкин. — Уж очень моей Дашеньке не нравилось быть Лапочкиной.

— Фамилия? — удивился Андрей. — Зачем весь этот цирк с замужеством, когда она могла поменять её просто так?

— Это же самозванство. Замужество — иное дело. Да и корни у тебя дворянские. Князья Белосельские-Белозёрские действительно тебе родня, причём по законной линии, что тоже сыграло свою роль.

— Понятно. А я, дурак, думал, что она меня любит.

Лапочкин бросил на него любопытствующий взгляд.

— Ну а если бы Дарья тебя любила, это что-нибудь изменило в твоём отношении к ней?

— Нет, — признался Андрей. — Это был чистой воды расчёт, и вы это знаете, поэтому и наказали меня, не так ли?

— Верно, — кивнул собеседник и добавил после непродолжительного молчания: — Не беспокойся, Андрей, больше репрессий не будет. По правде, я не держу на тебя зла. Ведь ты такой же, как большинство современных парней, вы хотите получить всё и сразу. При этом вы не понимаете, что бизнес — это не только кумовство, это битва насмерть. Выживает лишь тот, кто умеет держать удар. А умеет держать удар только тот, кто имеет твёрдые принципы, даже если предаёт их на каждом шагу.

Лапочкин снова глянул на Андрея и тонкие губы современного Макиавелли тронула лёгкая усмешка.

— Вижу, ты меня не понял. Впрочем, так оно и должно быть. Ваше поколение угодило под каток перестройки, поэтому вам не знакомо, что это такое. В пору безвластия всем было наплевать на мораль, поэтому вы, молодые, бесхребетные и ради денег готовы прогнуться под любого, а у нас, кто постарше, ещё советская закваска. Наши старики ещё знали, что такое хорошо и что такое плохо, поэтому воспитывали нас правильно. Вот только время уже не то, что раньше, поэтому прошлое должно остаться в прошлом.

Пустой разговор начал раздражать Андрея, но он помалкивал — в надежде, что ему дадут шанс вернуться к прежней жизни.

— Ждёшь, что я сделаю тебе предложение, от которого ты не сможешь отказаться? — будто подслушал его мысли Лапочкин и загасил сигарету в пепельнице, протянутой ему безмолвным водителем.

Несмотря на занимаемое положение, парень выглядел так, что его хоть сейчас можно было снимать в роли Джеймса Бонда.

— Что ж, твои ожидания не безосновательны. Ради дочери, которая не знаю уж почему никак не может тебя забыть, я помогу тебе стать человеком. Едем, — сказал Лапочкин безапелляционным тоном и направился к машине.

Андрей воспрянул духом. Он тоже поднялся, но перед этим выразительно посмотрел на замешкавшегося водителя — тот искал куда вытряхнуть пепельницу.

— Мои вещи, — произнёс он со значением, видя, что «Джеймс Бонд» за баранкой не внял его взгляду. После секундного колебания водитель подхватил его сумку и бросился догонять хозяина.

«То-то же! Челядь, знай своё место», — торжествующе подумал Андрей. Его взбесило, что костюм у водителя был известной марки и соответственно стоил уйму денег. Почему-то ему казалось, что он купил его не сам, а его подарила Даша. Такие нелепые вещи как раз были в её духе.

Видя, что Лапочкин уже внутри машины и с нетерпением поглядывает на него, он заспешил к мерседесу.

***

Воспоминания о прошлом десятилетней давности окончательно испортили ему настроение.