Читать интересную книгу Черное солнце Третьего рейха. Битва за «оружие возмездия» - Джозеф Фаррелл

Затем, что примечательно, по странной прихоти судьбы генерал Паттон, самый выдающийся американский полководец Второй мировой войны, внезапно умирает — как полагают некоторые, при весьма подозрительных обстоятельствах, от осложнений травм, полученных в результате незначительной автомобильной аварии вскоре после окончания войны, в самом начале военной оккупации Германии державами-победительницами. Для многих не вызывает никаких сомнений, что смерть Паттона была весьма подозрительной. Но какие же объяснения предлагают те, кто не считает ее случайной? Одни считают, что генерала устранили за его высказывания о том, что нужно «раз вернуть германские армии кругом» и двинуть их первым эшелоном вторжения союзных войск в Советский Союз. Другие утверждают, что Паттона ликвидировали, так как он знал о том, что союзникам известно о расправе Советов над английскими, американскими и французскими военнопленными, и угрожал предать эти сведения гласности. В любом случае, хотя острый язык Паттона и его гневные вспышки хорошо известны, чувство воинского долга имело для генерала слишком большое значение, чтобы он в действительности мог серьезно лелеять подобные мысли. Подобные версии хороши для дискуссий в Интернете и для сюжетов кино, и ни одна из них не дает достаточных мотивов для убийства самого прославленного американского генерала. С другой стороны, если Паттон действительно был убит, что именно явилось достаточным мотивом?

И тут одинокий германский летчик Ганс Цинссер и его наблюдения предлагают ключ к загадке, почему понадобилось заставить умолкнуть генерала Паттона. Давайте обратимся к другому, менее широко распространенному объяснению молниеносного броска Третьей армии в южные районы Германии и в Богемию, совершенного в самом конце войны.

В своей книге «Совершенно секретно» Ральф Ингерсолл, американский офицер связи, работавший в ВШСЭС, предлагает следующую версию событий, которая гораздо больше соответствует действительным намерениям немцев:

«(Генерал Омар) Брэдли полностью владел ситуацией… в его распоряжении были три армии, прорвавшие линию обороны на Рейне и готовые пожинать плоды своей победы. Проанализировав ситуацию в целом, Брэдли пришел к выводу, что захват разрушенного Берлина с военной точки зрения не имеет никакого смысла… Германское военное министерство уже давно покинуло столицу, оставив только арьергард. Главная же часть военного министерства, включая бесценные архивы, была переведена в Тюрингский лес…»[10]

Но что именно обнаружили дивизии Паттона под Пльзенем и в лесах Тюрингии? Лишь после недавнего объединения Германии и рассекречивания восточногерманских, британских и американских документов появилось достаточно информации, чтобы обрисовать в общих чертах эту' фантастическую историю, дать ответы на вопросы — и объяснить причины возникновения послевоенной «легенды союзников».

Наконец, мы подходим к основной теме послевоенной «легенды союзников». По мере того как союзные войска все дальше углублялись на территорию Германии, все более многочисленные отряды ученых и экспертов и их координаторы Ио разведки рыскали по рейху, выискивая германские патенты и секретные разработки в области вооружения, в первую очередь пытаясь определить состояние работ по созданию германской атомной бомбы[11]. Союзники высосали из Германии все сколько-нибудь значимые научно-технические достижения. Данная операция стала самым значительным перемещением новых технологий в истории. Даже на самом последнем этапе войны, когда союзные армии продвигались по Западной Европе, со стороны союзников существовали опасения того, что Германия опасно близка к созданию атомной бомбы и может применить одно или несколько ядерных устройств для удара по Лондону или другим целям. И доктор Геббельс в своих речах про устрашающее оружие, от которого замирает сердце, только укреплял эти страхи.

И вот тут «легенда союзников» становится только еще больше запутанной. Именно здесь плохо написанный финал стал бы поистине комическим, если бы с ним не было связано столько человеческих страданий. Ибо факты достаточно очевидны, если изучить их в отрыве от привычных объяснений. На самом деле возникает вопрос: а не заставили ли нас думать об этих фактах в определенном ключе? По мере того как союзные армии все глубже вторгались на территорию рейха, все больше и больше знаменитых немецких ученых и инженеров оказались захвачены союзниками или сами сдавались в плен. А среди них были первоклассные физики, в том числе несколько лауреатов Нобелевской премии. И большая их часть в том или ином виде имела отношение к различным нацистским проектам создания атомной бомбы.

Среди этих ученых были Вернер Гейзенберг, один из основателей квантовой механики, Курт Дибнер, физик-ядерщик, и Пауль Хартек, химик-ядерщик, а также Отто

Ган, химик, открывший явление ядерного деления, и, как это ни странно, Вальтер Герлах, чьей специальностью была не ядерная, а гравитационная физика. Перед войной Герлах написал несколько понятных лишь избранным трудов на такие маловразумительные темы, как поляризация спина и физика завихрений, которые едва ли можно считать основой ядерной физики. И уж определенно никак нельзя было ожидать встретить такого ученого среди тех, кто трудился над созданием атомной бомбы[12].

К большому удивлению союзников, научно-поисковые группы не обнаружили ничего, кроме грубых попыток Гейзенберга создать действующий атомный реактор, попыток совершенно неудовлетворительных, неудачных и поразительно неумелых. И это «германское неумение» в базовых вопросах физики ядерной бомбы стало основным элементом «легенды союзников» и остается таковым по сей день. Однако это поднимает еще один загадочный вопрос относительно плохо написанного финала.

Ведущих немецких ученых — Вернера Гейзенберга, Пауля Хартека, Курта Дибнера, Эриха Багге, Отто Гана, Карла-Фридриха фон Вайцзеккера, Карла Виртца, Хорста Коршинга и Вальтера Герлаха — перевезли в английский городок Фарм-Холл, где их содержали в полной изоляции, а все их разговоры прослушивались и записывались. Расшифровки этих разговоров, знаменитые «расшифровки Фарм-Холла», были рассекречены правительством Великобритании только в 1992 году! Если немцы были настолько некомпетентны и так отстали от союзников, зачем понадобилось столь долго держать эти документы засекреченными?[13] Всему виной бюрократическая оплошность и инерция? Или же в этих документах содержалось нечто такое, что союзники не хотели раскрывать до самого последнего времени?

Поверхностное ознакомление с расшифровками разговоров лишь еще больше запутывает тайну. В них Гейзенберг и компания, узнав про атомную бомбардировку Хиросимы, веду! бесконечные споры относительно моральных аспектов своего собственного участия в работах по созданию атомной бомбы, проводившихся в нацистской Германии.

Но это еще не все.

Судя по этим расшифровкам, Гейзенберг и компания, в течение шести лет войны страдавшие необъяснимой научной безграмотностью, так и не сумевшие разработать и построить действующий ядерный реактор для производства плутония, необходимого для создания бомбы, после окончания войны вдруг снова становятся первоклассными физиками и нобелевскими лауреатами. И действительно, не кто иной, как сам Гейзенберг, через считаные дни после бомбардировки Хиросимы прочитал собравшимся немецким ученым лекцию об основных принципах конструкции атомной бомбы. В этой лекции он защищает свои первоначальные оценки того, что бомба должна иметь размер ананаса, а не быть огромным чудовищем весом в тонну или даже две, на чем он настаивал на протяжении почти всей войны. И, как мы узнаём из этих расшифровок, химик-ядерщик Пауль Харгек подошел близко — угрожающе близко — к оценке правильной критической массы урана в бомбе, сброшенной на Хиросиму[14].

Подобная научная удаль поднимает еще один вопрос, который напрямую опровергает «легенду союзников», ибо некоторые варианты этой легенды утверждают, что немцы никогда не занимались серьезно вопросом создания атомной бомбы, потому что они — в лице Гейзенберга — ошиблись в оценке критической массы на несколько порядков, тем самым лишив проект практической целесообразности. Однако не вызывает сомнений, что Хартек сделал свои расчеты значительно раньше, так что оценки Гейзенберга не были единственными, от которых отталкивались немцы. А из небольшой критической массы следует практическая осуществимость создания атомной бомбы.

В своей лекции, прочитанной 14 августа 1945 года перед немецкими учеными, собранными в Фарм-Холле, Гейзенберг, согласно Полу Лоуренсу Роузу, употреблял тон и выражения, которые указывали на то, будто «он только что понял правильное решение» относительно небольшой критической массы, необходимой для создания атомной бомбы[15], поскольку другие оценивали критическую массу в районе четырех килограммов. Это также лишь сгущает тайну. Для Роуза, сторонника «легенды союзников» — но только теперь уже версии, существенно переработанной в свете «расшифровок Фарм-Холла», — «другие», скорее всего, это сами журналисты союзников[16].