Читать интересную книгу Дави как Трамп. Как оказывать влияние и всегда добиваться чего хочешь в переговорах - Адамс Скотт

Сейчас самое время рассказать вам о связи между мной и силой убеждения. Мои навыки можно отнести к рыночной категории, а это означает, что я успешно использую убеждение в своей работе. Когнитивисты более талантливы и авторитетны в этой области, чем я, так как они рассматривают убеждение в нашей жизни с научной точки зрения. Если когнитивист скажет вам, что какие-то из моих идей, освещенных в данной книге, не верны, – верьте ему, а не мне.

Люди, которых я называю мастерами убеждения, по силе своих умений находятся, на мой взгляд, выше когнитивистов и обладают тем, что я называю навыками убеждения специального назначения. Характеристики, которые отличают убеждение специального назначения от убеждения научного или коммерческого типа, – это уровень риска и личность, которая им обладает. Для кандидата Трампа были характерны такие качества, как готовность пойти на риск, глубокое понимание убеждения и сильная личность, проявления которой СМИ не могли игнорировать. Он обладал всем, что необходимо для убеждения специального назначения.

Вот краткий перечень типов «убеждающих», от более влиятельного к менее влиятельному.

• Мастер убеждения (к нему относятся несколько президентов, Стив Джобс, Пегги Нунан, Тони Роббинс, Мадонна и некоторые другие).

• Когнитивисты.

• Коммерческие убеждающие (такие, как я).

Я постараюсь восполнить отсутствие докторской степени в области когнитивистики путем использования источников там, где это понадобится. Но большая часть этой книги основана на личном опыте и наблюдениях за тем, что работает в убеждении, а что нет. Я призываю читателей не оставлять своих сомнений и самостоятельно проверять каждое мое заявление. Простой поиск в Google подтвердит (или опровергнет?) почти все, что я скажу в этой книге об убеждении.

Но, Скотт, разве Трамп не ужасный монстр?

Критики Трампа были поражены тем, что я мог сказать что-либо позитивное об этом ужасном монстре, у которого, как им казалось, в любой момент могли вырасти рога. С их точки зрения, моя так называемая поддержка Трампа представляла большой риск для страны, и едва ли я мог сделать что-либо более презренное. Они боялись, что мои записи помогут этому расисту, сексисту, лишенному уважения к людям ксенофобному хейтеру победить на выборах. И они спрашивали меня, каково это – быть маленьким помощником Гитлера. Разве я не рисковал будущим всей планеты? Разве я не подвергал опасности жизнь людей просто для того, чтобы повеселиться и получить немного внимания?

Простой ответ заключался в том, что я не видел реальных оснований для беспокойства. Трампа я считал очень способным, хоть и не лишенным недостатков, как и все люди, и я видел, что он пытается изменить ситуацию к лучшему. А все страхи его оппонентов я воспринимал как побочный эффект силы его убеждения. Человек не может в одночасье превратиться в Гитлера в возрасте семидесяти лет. Мы должны были бы десятилетиями получать множество предупреждающих сигналов из общественной жизни Трампа. Разумеется, я помнил о том, что множество кандидатов-республиканцев до Трампа также называли воплощением Гитлера, хотя на самом деле это было огромное преувеличение. Точно так же я знал, что президент Обама не являлся шпионом исламских террористов, как полагали многие его критики. Я понимал, что Трамп стал целью похожей «предвзятой истерии». Как и большая часть общественности, я замечал экстремизм, сквозивший в словах Трампа во время его кампании и в его политических предпочтениях. Но я понял, что это – гипертрофированность и эксцентричность, которые являются частью навыков убеждения специального назначения и изменятся после выборов, но никак не «первый звоночек», сигнализирующий о внезапном превращении Трампа в Гитлера.

Когда Трамп пообещал депортировать миллионы нелегальных иммигрантов, в целом соблюдавших закон, его критики посчитали это нацизмом – началом «облавы» на людей, которые в некотором роде отличаются. Я же посчитал это совершенно непрактичной идеей, которая, однако, служила своего рода маячком в предвыборной программе Трампа, касавшейся, в частности, наших незащищенных границ и мер по их укреплению. Не имеет большого значения то, что его первоначальный план депортации выглядел суровым, непрактичным и (как сказали бы многие) аморальным. Заявленная позиция обеспечила Трампу почву для переговоров о чем-то более разумном, когда он уже пришел к власти. Именно так и происходит, даже если вам не нравится то, что Трамп победил. Его нынешняя иммиграционная политика сосредоточена на депортации нелегальных иммигрантов, которые совершили серьезные преступления после въезда. И наверняка его критики чувствуют огромное облегчение, ведь нынешняя миграционная политика в сравнении с начальным чрезвычайно агрессивным предложением (массовой депортацией) кажется более разумной, чем не будь у нее такого сильного контраста. Так происходит классическая экономическая сделка. Вы начинаете с выдвижения большого требования, а затем, во время переговоров, снижаете его «градус» наполовину.

Когда кандидат Трамп отвечал на политические вопросы, было понятно, что он не имеет полного представления о более сложных проблемах. Большинство наблюдателей расценивали это как роковой недостаток, который удержит его подальше от Белого дома. Я так не думал. Я считал, что Трамп понимает, как люди принимают решения и что факты и разум при этом не играют большой роли. Мастеру убеждения позволено открыто игнорировать факты и политические детали до тех пор, пока он придерживается грамотной линии убеждения. Риторика кандидата Трампа соответствовала эмоциональному состоянию его электоральной базы, а также и их приоритетам. Выбрав его, его сторонники тем самым предоставили ему разбираться в деталях с помощью советников и экспертов. Именно так сейчас и происходит.

Я был далек от того, чтобы полностью верить политике Трампа. Но в отличие от большей части мира я расценивал его предвыборные обещания скорее как убеждение, чем политику. Я никогда не воспринимал его политическую позицию слишком серьезно, разве что в направляющем смысле. А по своей направленности политика Трампа соответствовала позиции общественности, обещая высокую национальную безопасность, процветание, доступное здравоохранение, личную свободу и подобного рода вещи. Хоть Трамп никогда не говорил об этом напрямую, он представил себя как сговорчивый лидер, который проработает детали после выборов. И, безусловно, сегодня мы наблюдали то, как, став президентом, Трамп прорабатывает детали иммиграционной политики, здравоохранения, налогов, борьбы с ИГИЛ и многого другого.

Эволюция политики президента Трампа в основном заключается в движении к золотой середине; обычно президенты поступают именно так, получая в результате хейтеров и среди правых, и среди левых. Лично меня не «купила» заявленная политика кандидата Трампа потому, что я предполагал ее движение к золотой середине после выборов. В настоящий момент мы видим, что он отказался от массовой депортации незарегистрированных иммигрантов, пыток террористов, убийства семей террористов, а также не называет Китай денежным манипулятором. Он хорошо изучил изменение климата и в результате счел Парижское соглашение негодным независимо от того, что кто-либо думал о науке. Решение вопросов социального характера Трамп решил оставить на усмотрение каждого штата, что является республиканской «классикой», как бы вы к этому ни относились.

Меня часто спрашивают, действительно ли я был настолько уверен в победе Трампа, как говорил об этом. Ответ заключается в том, что я так верил в свой прогноз, что это казалось загадочным даже для меня самого. Как вы увидите в этой книге, у меня было множество причин для моего прогноза. Но этих причин было недостаточно для того, чтобы оправдать мою чрезмерную уверенность в победе Трампа. Очевидно, что в моем сознании происходили некие иррациональные процессы, и именно они убедили меня в результате, в который ни один рационально мыслящий человек никогда бы не поверил. Я описываю некоторые из них в последней части книги. Вкратце: я обнаружил закономерности, наличие которых указывало на одно и то же. Однако все это могло быть предвзятостью подтверждения либо магическим мышлением.