Читать интересную книгу Кольцо приключений. Книга 6. Кольцо любви - Олег Северюхин

Мы вышли из магазина.

– Оружие у вас будет, и я надеюсь, что следов его никто не увидит, – сказала Лидия. – А сейчас вам задание: ежедневно не менее часа держать в правой руке гантель или тяжелый утюг и развивать кисть правой руки. Через неделю встретимся у почтамта, пожмете вместо моей руки динамометр и тогда определим место новой встречи. До свидания.

Действительно – независима и слишком самоуверенна, но вызывающая интерес.

Всю неделю я только и делал физические упражнения правой рукой с гантелей. На второй день у меня болело все тело, хотя нагрузка была только на одну руку. Второй день я занимался через силу. Третий тоже. Сплошные мучения. Молочная кислота в мышцах выходила с огромным трудом. Четвертый день был полегче, но все равно боль не проходила. Пятый день – так же. Шестой день принес некоторое облегчение. Стало чувствоваться напряжение в мышцах, запястье увеличилось в размерах, и я стал спокойно стоять с гантелей в вытянутой руке. Выдерживал тридцать минут. Так и прошла неделя в физических занятиях и оформлении записок предыдущего путешествия.

У нашего главпочтамта стоит нулевой столб, от которого отсчитываются все расстояния в области. Собственно говоря, такие нулевые столбы стояли во всех губерниях Российской империи. Черно-белый полосатый столб с двуглавым орлом наверху. Лидия уже была там и разговаривала с Михалычем, держащим в руках какую-то коробку высотой больше метра.

Я посмотрел на часы и сказал:

– Здравствуйте, я совершенно не опоздал, еще три минуты до назначенного времени, но все равно приношу свои извинения за то, что заставил вас ждать.

– Ничего, – сказал Михалыч и передал мне коробку. – Бретта 110.

Коробка была твердой, похоже, фанерная, имела ручку и две застежки сверху.

Я передал деньги Лидии, и она отдала их Михалычу.

Оба недоуменно посмотрели на меня.

– Так будет лучше, когда деньги за оружие пройдут через много рук, тогда оружие быстрее забудет прежнего хозяина и будет верно служить новому, – улыбнулся я.

Это я придумал только что для того, чтобы показать, что и я что-то смыслю в оружейных делах. Оружие дарить нельзя. Его можно купить. Если даже и сделан оружейный подарок, то дарившему нужно сразу отдать хотя бы рубль целковый, чтобы оружие служило добрым делам.

Мы попрощались с Михалычем, и Лидия пригласила меня пройти в старую школу, совсем недалеко от почтамта.

– Здесь мы будем постоянно заниматься, – сказала она.

В школе ее хорошо знали и сразу дали ключ от спортивного зала.

В зале Лидия открыла коробку и достала шпагу.

– Смотрите, это точная копия испанской рапиры – бретты, – сказала девушка. – Длина клинка сто десять сантиметров, поэтому Михалыч и назвал ее как «Бретта 110». Возьмите рапиру в руки и покрутите ею столько, сколько сможете.

Через десять минут я был мокрым, а рапира просто вываливалась у меня из рук.

– Будем считать, что первое занятие закончено, – подытожила Лидия. – Человек, сумеющий противостоять вам десять минут, на одиннадцатой минуте будет победителем. А если придется драться не с одним человеком, а с несколькими сразу? Поэтому начинаем с общефизической подготовки. Вот комплекс занятий. Встретимся через неделю. Будьте осторожны с бреттой. Это не сувенирный образец, а настоящее оружие, острое и коварное.

Некоторые читатели уже упрекнули меня в том, что снаряжение для фехтования не продается в магазинах. Я еще раз хочу подчеркнуть, что боевое и спортивное оружие – это совершенно разные предметы и герой повествования учится не фиксировать электродатчиком количество прикосновений к телу противника, а учится сражаться с ним не на жизнь, а на смерть. Времена там такие.

Глава 4

Ох, и прав был Суворов Александр Васильевич – тяжело в ученье – легко в бою. Пока было ученье, и до боя было далеко. Для того, чтобы заставить себя заниматься физическими упражнениями, должен быть стимул. Мой стимул – почувствовать себя мушкетером во сне и наяву. И я серьезно взялся за свое физическое развитие. Людям, у которых не было ни метро, ни трамваев, других приспособлений, облегчающих жизнь, все приходилось делать своими руками и для этого нужно иметь какую-никакую, а силу в теле.

Ученье мое было приближено к боевым условиям. У Лидии была такая же рапира, как и у меня, только на острия нашего оружия были надеты резиновые шарики с металлическими втулками внутри, чтобы не было возможности их проколоть. Шарики утяжеляли клинок, но это для учения полезно. Солдат, который два года бегает в сапогах, затем надевает обыкновенные кроссовки, и шутя ставит мировой рекорд по бегу, не отличаясь до этого особыми спортивными успехами.

Остроту ощущений прибавляла острота клинка бретты. Это не парадное лезвие кортика, а острота боевого оружия, которое применяется только для убийства, а не для нарезания хлеба. Хотя и «хлеборез» тоже оружие.

По настоянию Лидии я заказал себе кожаную куртку для занятий. Кожу выбирали в магазине, плотную и твердую, за что с нас и содрали деньги за шитье. Одно дело шить мягкую кожу, другое дело грубую кожу, которая и мнется с трудом, пока новая. Такая же куртка была и у моей учительницы. Вся в порезах. Скоро порезы появились и на моей куртке. Иногда лезвие задевало и тело. Резало его. Капала кровь.

Каждый выпад разбирался, почему и в каких условиях применяется этот прием. В учебе, наконец, приходит тот момент, когда человек начинает представлять ход схватки. Он не просто видит перед собой противника и противостоит ему, а видит и себя перед ним, обстановку вокруг и сопоставляет силы, чтобы посмотреть, какую нужно избрать тактику для победы. Это почувствовала и Лидия, которой приходилось изрядно потрудиться, чтобы «приколоть» меня.

Наступил ноябрь месяц. Пошла поземка. Ночью стало подмерзать. Что-то я припозднился с учебой, сейчас нужно ждать весны, чтобы успеть куда-то уехать вместе с рапирой. Как же я провезу ее через границу? Это вопрос немаловажный. Нужно думать, хотя зима для Западной Европы не такое уж плохое время года.

– Ну, что же, – сказала как-то Лидия, – можно сказать, что учеба закончена. Вы хорошо фехтуете, чувствуете противника, поле боя и стараетесь занять на нем доминирующую позицию. Но не это главное. Вы способны пронзить человека рапирой? Насквозь. Насмерть. Или хотя бы ранить? Молчите? А я вам скажу, что у вас нет решимости убивать, и это может вас погубить. Вы же учились не для киносъемок, а для чего-то значимого, где на кону будут не деньги, а жизни или жизни и деньги. Я приготовила для Вас последний экзамен, по которому можно будет судить, кто вы такой на самом деле. Идемте.

И мы пошли. Вернее, не пошли, а поехали за город к знакомому Лидии, который занимался фермерством.

– Здравствуй, Николаша, – приветствовала Лидия хозяина, – вот привела тебе специалиста-кольщика. Он твоих свинок сейчас заколет, и мы свежатинки жареной поедим. Не возражаешь?

– Лидок, ты мой единственный друг, – весело сказал Николай, – я вот свиней развожу, а сам не могу их жизни лишать. Мужики в деревне смеются. Кольщика нанимать, это же сколько мяса приходится с каждой свиньи отдавать. Легче самому выучиться, да видно у меня жила не та. Не из вояк я, а из крестьян, хотя, если жизнь заставит, то и придется… А друга-то как твоего зовут?

– Владимир, – представился я.

Вот, значит, какое испытание мне приготовлено. Повидать мне пришлось немало, и в драках поучаствовать, и в боях настоящих, только никогда мне не приходилось вот так хладнокровно убивать беззащитных животных.

Понимаю, что жизнь жестокая штука, что окорока и колбасы не растут на деревьях. Всякие деликатесы сначала были живыми существами, а потом лишились жизни и пошли на стол гурманам. И никто это не признает жестоким, правда, не показывают, как работают убойщики на мясокомбинатах, не всякий без ущерба для психического здоровья будет на это смотреть, а как живут люди, которые этим занимаются? Я не знаю.

То, что Лидия устроила для меня такой экзамен, это жестоко с ее стороны, но она готовит меня для бойцовской жизни. Мне кажется, что любой мушкетер в свите короля Франции спокойно бы управился с этим, не испытывая никаких душевных мучений, не то, что мы – люди двадцать первого века, хотя и среди нас найдется много людей, которые посмеются над этими чувствами.

– Я попрошу уйти всех, – сказал я, – не люблю, когда это действо превращается в спектакль. Помощников мне не надо.

Я это сделал. Но сделал так, чтобы животное не мучилось и не видело свой конец.

Я вышел из хлева немного бледноватый, и меня отчаянно тошнило, хотя я не ел ничего такого, что могло бы вызвать тошноту. Это всегда так бывает после первого боя или после первого убитого. Реакция организма.

– Неужели все? – удивился Николай и пошел посмотреть. – Вот это да, вот это специалист, ни криков, ни визгов. Спасибо. Вы пока погуляйте, а я с сыновьями займусь разделкой.