Светящиеся цифры будильника у моей кровати показывали 3:10, значит, я всё-таки задремала и проспала больше двух часов. Кто-то, наверное, мама, зашла ко мне и укрыла меня одеялом. Я ещё помню, как, подтянув колени к подбородку, я устроилась на кровати, прислушиваясь к учащённому биению собственного сердца.
Очень странно, что разбитое сердце продолжало биться.
«Кажется, будто оно состоит из красных кровоточащих осколков, рассекающих меня изнутри, заставляющих меня истекать кровью!» — так я попыталась описать Лесли своё состояние (Да, вполне может быть, что эти слова звучат несколько напыщенно, прямо как фразы того типа из моего сна, но иногда правда оказывается именно такой… пошловатой).
На что Лесли сочувствующе заметила:
— Я очень хорошо знаю, как ты себя чувствуешь. Когда Макс меня бросил, сначала мне казалось, я вот-вот умру от любви и страданий. Что у меня просто откажут все органы сразу. Ведь не зря же говорят, что «Любовь проходит сквозь почки, ударяет по желудку, разбивает сердце, сдавливает грудь и… э-э-э… впивается в сердце…». Но, во-первых, это проходит, во-вторых, положение твоё не настолько безнадёжно, как тебе кажется, а в-третьих, твоё сердце отнюдь не стеклянное.
— Вот-вот, оно каменное, а не стеклянное, — вставила я, всхлипнув. — Моё сердце — это драгоценный камень, а Гидеон разбил его на тысячу осколков, прямо как в видении бабушка Мэдди.
— Картинка очень эффектная, ничего не скажешь, но — нет! На самом деле сердца сделаны совсем из другого материала. Можешь уж мне поверить, — Лесли откашлялась и торжественным тоном, будто посвящая меня в заповедную тайну мировой истории, произнесла:
— Этот материал достаточно жёсткий, он не бьётся и легко восстанавливается. Производится по тайному рецепту, который используют также для изготовления…
Лесли откашлялась ещё раз, чтобы усилить напряжение. Я невольно замерла.
— Марципанов! — завершила Лесли.
— Марципанов? — на миг я перестала всхлипывать и не смогла сдержать улыбку.
— Именно так, марципанов! — повторила Лесли с убийственной серьёзностью в голосе. — Настоящих, хорошего качества, с высоким содержанием миндаля.
Ещё немного, и я бы захихикала. Но вдруг мне снова вспомнилось, что я самая несчастная девочка на всём белом свете, и я пробурчала в ответ:
— Если это действительно так, тогда Гидеон откусил часть моего сердца! Да ещё и ободрал со всех сторон шоколадную оболочку. Ты бы видела, как он смотрел, когда… — не дав мне снова пуститься в те же горестные рассуждения, Лесли громко вздохнула.
— Гвенни, мне не хотелось этого говорить, но знай, твоё нытьё ничем помочь не сможет. Прекрати сейчас же!
— Я же не нарочно, — заверила я её. — Оно само, всё ноется и ноется. Я была самой счастливой девочкой на свете, и уже через минуту он говорит мне, что…
— Окей, Гидеон повёл себя как настоящий подлец, — яростно перебила меня Лесли. — Даже если мы и не знаем причины. То есть, как так? Почему это влюблённую девочку легче победить? Как по мне, всё устроено ровным счётом наоборот. Влюблённые девочки — это бомбы с часовым механизмом. Никогда нельзя знать наверняка, что она выкинет в следующую минуту. Гидеон и его дружок-женоненавистник граф Сен-Жермен очень сильно просчитались.
— Я-то думала, что он меня по-настоящему любит. Но он просто притворялся, а ведь это так… — Подло? Жестоко? Ни одно слово, казалось, не может в полной мере отразить все мои чувства.
— Ах, моя дорогая! При других обстоятельствах сиди и ной сколько влезет. Но сейчас ты просто не можешь себе этого позволить. У тебя есть важные задачи, для решения которых понадобится немало энергии. Одна из таких задач — выжить, — голос Лесли казался необычно серьёзным. — Так что, сделай одолжение, возьми себя в руки!
— Химериус мне это уже говорил сегодня. До того, как он удрал, оставив меня совсем одну.
— Этот маленький невидимый монстр абсолютно прав! Мы должны сохранять свежую голову и сопоставить все факты. Фу-у, что это? Погоди, я открою окно, Берти снова устроил нам газовую атаку… вот несносная собака! Так на чём я остановилась? Да, точно, мы должны понять, что твой дедушка спрятал в вашем доме, — голос Лесли немного дрогнул. — Рафаэль оказался, откровенно говоря, очень даже полезным. Может, не такой уж он и идиот, каким кажется.
— Ты имеешь в виду, каким он тебе кажется, — Рафаэль был младшим братом Гидеона, недавно он перешёл в нашу школу. Именно он догадался, что в загадке, которую оставил мой дедушка, идёт речь о географических координатах. Как раз в этих координатах располагается наш дом. — Как бы мне хотелось знать, насколько Рафаэль в курсе тайных знаний хранителей и путешествий во времени, которые совершает Гидеон.
— Возможно, он знает гораздо больше, чем может показаться, — сказала Лесли.
— По крайней мере, он не пытался дознаться, что к чему в моей истории, несмотря на то, что мистические триллеры последнее время пользуются в Лондоне бешеной популярностью. Достаточно разумное решение с его стороны — не задавать лишних вопросов, — тут она на секунду запнулась. — А ещё у него такие красивые глаза.
— Это точно, — его глаза были действительно прекрасными, такими же, как у Гидеона. Они были зелёными, глубокими, их обрамляли густые тёмные ресницы.
— Не то, чтобы меня это задело, просто констатирую факт…
«Я в тебя влюблён», — сказал Гидеон, вид у него был при этом совершенно серьёзным, он смотрел мне прямо в глаза. Я тоже не могла отвести от него взгляд и верила каждому его слову! Слёзы снова покатились по моим щекам, я уже не могла сосредоточиться на том, что говорила Лесли.
— … но я надеялась, что послание окажется каким-нибудь длинным письмом или, например, дневником, который бы объяснил нам всё, что все они от тебя скрывают, а может, и ещё чуть-чуть. Тогда нам не пришлось бы метаться в догадках, мы смогли бы составить настоящий план действий…
Такие глаза нужно запретить. Или хотя бы издать закон, предписывающий парням с такими прекрасными глазами носить солнечные очки. Кроме, разве что, тех, кого для равновесия природа наделила огромными ушами или чем-нибудь подобным…
— Гвенни? Ты что, опять ревёшь?
Интонация Лесли была точь-в-точь как у миссис Каунтер, нашей учительницы географии, когда она отчитывала ученика, забывшего домашнее задание.
— Милая моя! Пора бы тебе прекратить снова и снова над собой издеваться и бередить незажившие раны. Нам нужно…
— Начать думать беспристрастно! Ты права.
Мне пришлось сделать над собой недюжее усилие, я постаралась вытеснить из своих мыслей прекрасные глаза Гидеона и придать своему голосу немного большей уверенности. Надо же было отблагодарить Лесли хоть чем-то. В конце концов, именно она поддерживала меня в эти сложные дни, не требуя никаких объяснений и не придумывая никаких отговорок. Прежде чем ей это надоест, надо успеть сказать, как я рада, что она у меня есть. (Ну и что из того, если я снова немножко поплачу, на этот раз от умиления).
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});