Читать интересную книгу Цена алчности - Сергей Тармашев

– Как спасателям удалось его поймать? – заинтересовался Иван.

– Согласно официальному отчету, Унк появился неожиданно и сразу же закричал, – болезненно поджала губы Лаванда. – Два человека скончались на месте. Остальные открыли огонь, и это, разумеется, напугало существо ещё сильнее. В общем, погибло более половины сотрудников. А убили его совершенно случайно, один из спасателей был вооружён бензопилой и в тот момент перепиливал обрушившуюся деревянную балку перекрытия. Вероятно, звук вгрызающейся в дерево бензопилы частично снизил силу удара крика, а может быть, сам спасатель от природы оказался более устойчив к этому воздействию. Словом, Унк оказался рядом с ним, и этот человек, оставшись на ногах, нанёс ему удар работающей бензопилой и искромсал Унка на куски, после чего потерял сознание от болевого шока. Он чудом остался жив. Останки Унка доставили в ГНИЦ, но исследования быстро зашли в тупик – у Унка не оказалось почти ничего общего ни с человеком, ни с Зомби, кроме разве что явных следов действия эффекта обратной регенерации. Мы даже не можем толком ответить на вопрос, живой он или, так скажем, не живой. С одной стороны, его кровь не сворачивалась, как у восставших из могил покойников, подвергшихся обратной регенерации, с другой – он не только чувствует эмоции, но и сам очень глубоко испытывает их! Впрочем, эта теория сейчас не популярна, кроме меня и узкого круга моих единомышленников её никто не поддерживает. К тому же вследствие роста «Ареала» места обитания Унков в Красной Зоне отодвигаются от нас всё дальше, и встречи с Унками практически сошли на нет. Поэтому проект, занимавшийся изучением этого существа, закрыли.

– Вы сказали, что это версия официальная, – заметил Берёзов, – стало быть, есть ещё и неофициальная? Как я понял, ваша и ваших сторонников?

– Верно, – кивнула Лаванда, – хотя правильнее будет назвать её теорией Лаврентьева. Вот она-то как раз многое объясняет. Как я уже сказала, всю территорию «Ареала» пронизывает пси-поле, в котором взаимодействуют все находящиеся в Зонах существа, независимо от того, хочется им этого или нет. И подвергшиеся мутациям живые, и неживые формы в той или иной степени чувствуют его возмущения. Я склонна отчасти верить объяснению Валерия Болта: если в момент Выброса недавно рождённый малыш погиб не мгновенно, но испытал перед смертью тяжелейший шок от страха и боли, то эти эмоции должны были оказаться чуть ли не единственными образами, заполнившими ещё чистое сознание несчастного ребенка. Страх, безысходное одиночество и инстинктивное ощущение неизбежно приближающейся смерти – вот и все факторы, сформировавшие его. И вот он умер и практически тут же ожил, ведь в Эпицентре и Красной Зоне действие всех процессов «Ареала» на порядки мощнее, чем тут, в Зелёной или даже в Жёлтой Зоне. Скорее всего, он был абсолютно мёртвым не более одной-двух минут. И если потом он ожил, во что превратилось его сознание? Я уже не говорю о физической мутации, это вообще загадка, если бы я сама не исследовала те останки, я бы сказала, что всё это антинаучный бред! Учитывая всё это, неудивительно, что Унк чувствует приближающуюся смерть. Это единственное ощущение, помимо страха, которое он знает. И оно притягивает его. Очень возможно, что несчастное существо идёт, желая помочь умирающему, но ему неведомо, как это сделать. И потому Унк просто пытается быть рядом, чтобы избавить страдающего хотя бы от ужаса умереть в одиночестве. Но, как мы уже разобрались, вторая основная эмоция Унка – страх, он боится всего, что проявляет к нему агрессию, и потому кричит. Крик – это не атака, а самозащита Унка, и она срабатывает, как и всё у него, сугубо рефлекторно, едва существо почувствует направленную на себя злобу, ярость, желание убить и тому подобные намерения.

– То есть вы хотите сказать, что все остальные звери «Ареала» тоже чувствуют нечто подобное? – переспросил Иван, невольно окидывая взглядом окрестности через затянутое бронестеклом окно.

– Именно! – с жаром подтвердила Лаванда. – От мала и до велика! Унк предельно сенситивен и способен уловить и отследить источник мощных возмущений пси-поля за многие десятки километров. Другие жизненные формы не столь чувствительны, но все они это ощущают, абсолютно все! Вот почему тот Дикобраз был панически напуган – он провёл почти сутки в непосредственной близости от умирающего в муках Осьминога! Вот почему остальные его сородичи инстинктивно собрались на вертолётной площадке – они пытались ему помочь! Даже Синька, мелкое насекомое, является неотъемлемой частью пси-поля. И хоть сама по себе единичная особь Синьки слишком мала, чтобы вызвать серьёзные возмущения, совокупной массы нескольких тысяч этих насекомых вполне достаточно для создания довольно сильных колебаний пси-поля.

– Поэтому вы прекратили сбор Синьки с появлением Кабанов? – догадался Берёзов. – Они почувствовали страх насекомых?

– Я бы сказала, что сборочные аппараты поглотили существенно большое количество насекомых, каждое из которых на своем уровне ощущало направленную на неё агрессию. Ведь управляющие аппаратами люди знают, что Синька пойдёт в переработку, и их подсознание невольно транслирует в единое пси-поле образы скорой гибели собранных насекомых. И если одна особь мало на что способна, то несколько килограммов собранной Синьки являются вполне серьёзным проводником эмоциональной материи в пси-поле. Именно эту агрессию и почувствовали мутировавшие Кабаны. Потому сбор Синьки на сегодня был прекращён. Я, конечно, люблю и уважаю наших животных, но не настолько глупа, чтобы спровоцировать, как это у вас называется, массированную атаку на свою лабораторию. Достаточно того, что по моей вине здесь побывал Унк, и хорошо, что вы не открыли по нему огонь.

– Медведь не позволил, – признался Берёзов, – сам я ничего об Унке не знал и, будь я один, наверняка подошёл бы к нему. Я очень удивился, увидев сидящего на крыше маленького мальчишку в лохмотьях.

– Это было бы равносильно прыжку в кратер извергающегося вулкана, – покачала головой Лаванда, – шансов выжить примерно одинаково. Кстати, вблизи Унк мало похож на ребёнка и производит жуткое, отталкивающее впечатление. Ходит он прямо, но для бега словно изламывается в позвоночнике почти пополам и пользуется четырьмя конечностями, заканчивающимися совсем не человеческими пальцами, а манипуляторами, более напоминающими толстые короткие щупальца с тремя когтистыми отростками. Он закричал бы, едва заметив вас. Хотя… – Она задумчиво посмотрела на Берёзова. – После случая с Дикобразом… я уже не уверена в этом. Скорее всего, подсознательно вы не боитесь местных животных и не излучаете агрессию. Невероятно! Вы второй человек после Валерия-Болта, кто продемонстрировал подобное на моей памяти.

– Не знаю, как насчет подсознательно, но сознательно я их очень даже побаиваюсь, – улыбнулся Иван, – ибо инстинкт самосохранения мне совсем не чужд! Так что я правда не знаю, почему у меня получилось подманить Дикобраза. В тот момент я думал, что это в порядке вещей.

– Вот и Болт отвечает на подобные вопросы точно так же, – вздохнула Лаванда, – и я даже не буду уговаривать вас, Туман, согласиться на обширное обследование, так как уверена, что наши специалисты ничего в вас не обнаружат, как и в случае с Валерием. Я полагаю, что способность взаимодействовать с пси-полем «Ареала» лежит где-то в глубинных слоях подсознания, и обнаружить этот механизм на текущем уровне развития современной науки мы не в силах. Но тем не менее он есть, я твердо убеждена в этом, и это также полностью соотносится с теорией академика Лаврентьева!

– Согласен, что эта ваша теория объясняет гораздо больше, и главное, понятнее, чем основная версия, – оценил Берёзов. – Странно, что она не признана.

– К сожалению, у нас нет для неё никаких доказательств. – Лаванда грустно пожала плечиками. – А наука приемлет только факты, но не домыслы. Единственным косвенным свидетельством в пользу того, что наша теория имеет право на существование, является метаморфит, получивший среди сталкеров название «Шестое чувство». И это все, что у нас есть.

– Кстати, что он дает? – спохватился Иван. – Давно про него слышу, но всё как-то не доходили руки узнать о его свойствах. Я слышал, он редкий и довольно дорогой.

– Не абсолютный раритет, но довольно редок, – кивнула она, – и вы правы, стоит немалых денег на чёрном рынке. По своему действию он очень показателен в свете теории академика Лаврентьева. При тактильном контакте с «Шестым чувством» человек начинает чувствовать местонахождение всех живых форм вокруг. Радиус зависит от индивидуальных особенностей самого контактёра, обычно его величина варьируется от четырёхсот до пятисот метров.

– Полезная вещица, – оценил Берёзов, – точно знать местонахождение противника. Странно, почему РАО не продвигает его в военные разработки.