Блейка каких-нибудь десять минут тому назад. Обстоятельство это являлось настолько противоестественно жутким, что доктор пытался пока не думать о нем, намереваясь вернуться к размышлениям над его дьявольской сущностью несколько позже, в уютной тиши своего кабинета. Он практиковал уже более тридцати лет и по праву снискал себе репутацию специалиста, от которого ни один, даже самый пустяковый и малозначительный факт, не мог ускользнуть незамеченным – и сейчас, после скрупулезного осмотра мертвеца, застывшего в своем кресле с широко раскрытыми глазами и искаженным от ужаса лицом, у него не оставалось никаких сомнений в том, что смерть Ричарда Блейка наступила не менее часа тому назад .
Выйдя из библиотеки и плотно затворив за собой двери, доктор и его спутники снова тщательно осмотрели весь дом, заглядывая в каждый его уголок в надежде отыскать ключ к разгадке трагедии. Увы, все их поиски не увенчались даже проблеском успеха. Доктор знал, что люк, которым некогда пользовался старый Симеон Тэннер, был замурован в ту же ночь, когда тело затворника и его книги были преданы огню, а небольшой подвал и проложенный под болотом длинный извилистый туннель, обнаруженные тридцатью пятью годами позднее, были без промедления затоплены нашедшими их людьми. Других подобных ходов и помещений в доме как будто не было, да и вообще его обстановка – в чем все четверо, включая доктора, были единодушны – производила довольно-таки приятное впечатление своей свежестью и чистотой.
Не найдя в доме ничего подозрительного, доктор позвонил в Фэнхэм и вызвал на место происшествия шерифа, а затем, набрав известный ему номер в Бейборо, попросил приехать врача, специально назначенного властями округа для участия в делах такого рода. Шериф прибыл первым и, решив не дожидаться медика, убедил доктора Морхауза взять с собой двух свидетелей и в их присутствии допросить слугу Блейка, все еще находившегося под крышей приютившего его дома. Одинаково хорошо представляя как мистическую подоплеку происшедшего, так и бесполезность споров с представителем власти, доктор повиновался и в сопровождении двух своих друзей отправился по указанному шерифом адресу.
Пациент, которому они нанесли визит, хотя и был донельзя слаб, тем не менее пребывал в здравом уме и нашел в себе силы ответить на несколько вопросов. Помнив о данном шерифу обещании вытянуть из беглеца максимум информации, доктор начал разговор по возможности мягко и осторожно. Первые его вопросы были очень простыми, и если они и озадачивали больного, то разве что из-за обширных провалов в памяти, лишь благодаря которым столкновение с пережитым ужасом не закончилось для бедняги полным умственным помешательством. Все сказанное им сводилось примерно к следующему: он находился в библиотеке вместе со своим хозяином, когда в соседней комнате внезапно сделалось темно – хотя за секунду до того она была залита ярким солнечным светом. Одно лишь воспоминание об этом поразительном явлении вызвало у пациента новый приступ кратковременного помешательства – и это несмотря на то, что он сам, не говоря уже о слушателях, сомневался в его достоверности. Призвав на помощь весь свой такт, доктор Морхауз сообщил больному, что его хозяин скончался от сердечной недостаточности – причина смерти более чем правдоподобная, учитывая те увечья, что были получены Блейком на полях сражений. При этом известии слуга разрыдался – он был сильно привязан к своему хозяину, – но довольно скоро успокоился и даже пообещал по завершении всех необходимых медицинских формальностей принять участие в перевозке тела Блейка в Бостон, где жили его родные.
На этом беседа с пациентом была закончена. Уклонившись от настойчивых расспросов хозяина дома и его жены и наказав им хорошенько ухаживать за больным и ни в коем случае не подпускать его к дому Тэннера до тех пор, пока оттуда не будет увезено тело Блейка, доктор поехал к себе
домой, с каждой минутой все более и более дрожа от волнения. Нетерпение, с которым он жаждал ознакомиться с содержанием предсмертных записей поэта, не помешало ему, однако, поставить машину в гараж, подняться в дом, переодеться в уютный домашний халат и даже, достав из аптечки склянки с успокоительными лекарствами, разместить их на столике у кресла. И только после всех этих приготовлений доктор взялся за рукопись. Неспешно разложив листы в порядке их нумерации и оттянув тем самым процесс чтения еще на добрый десяток минут, доктор в конце концов погрузился в изучение текста.
Наверное, не будет лишним рассказать в двух словах о событиях, имевших место после того, как доктор прочитал всю рукопись от начала до конца. При этом следует отметить тот немаловажный факт, что никому и никогда не довелось бы узнать об этом поразительном документе, если бы не миссис Морхауз, супруга доктора, которая надежно спрятала рукопись от своего мужа, пока он, пребывая после ее прочтения в состоянии глубочайшего транса, неподвижно сидел в своем мягком кресле, уставив невидящий взгляд в потолок и никоим образом не реагируя на громоподобный стук в дверь кабинета, способный, наверное, разбудить обитателей египетских гробниц. Но как бы чудовищен ни был этот документ, а в особенности то явное изменение стиля в конце его, невозможно, тем не менее, отделаться от чувства, что изрядно просвещенный в местной мифологии доктор узрел в этих записях некий недоступный другим смертным (к великому счастью для последних) высший ужас . Вообще же, практически все жители Фэнхема придерживаются того мнения, что знание доктором большого количества местных преданий и сказок, услышанных им от деда в пору его юности, сделало его обладателем неких особых сведений, в свете которых жуткий дневник Ричарда Блейка обрел в его сознании новое, совершенно определенное и разрушительное значение, почти непереносимое для человеческого ума. Возможно, именно поэтому он так долго не мог оправиться после того июньского вечера и с такой неохотой позволил ознакомиться с содержанием рукописи жене и сыну (сам же он с великим удовольствием сжег бы эту дьявольщину в камине, если бы не вмешательство домочадцев, с большим трудом отговоривших его от этого). Но самое интересное заключалось все-таки в той замечательной быстроте, с которой доктор, во-первых, приобрел дом Тэннера в свою собственность, а во-вторых, приказал снести его до основания, да при этом еще и выкорчевать все растущие на болоте деревья, несмотря даже на значительную их удаленность от дороги. С той поры и вплоть до настоящего времени на все попытки заговорить с ним об этой давней истории он реагирует упорным молчанием – наверняка он намеревается унести эту тайну с собой в могилу, будучи уверенным в том, что, избавившись от ее тяжкого бремени, мир изменится к лучшему.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});