Читать интересную книгу «Чертовщина» - Геннадий Падерин

— Трамвайный путь…

Пакин невольно покривился.

— Будущий путь, естественно, — все с той же усмешкой поправился редактор. — И что мы видим? Средний участок у нас, как ни крути, ляжет на владения частного сектора. Обойдетесь вы тут без сноса?

— Логично, — сказал Пакин, — логично.

И… сорвался — позволил неожиданно для самого себя выплеснуться копившемуся раздражению:

— Нет, это же надо, какая тут каша заварилась, какая смута посеяна! И как далеко зашло, как…

— Ну-у, товарищ Пакин, — с мальчишеской бесцеремонностью перебил редактор, — вы зря…

— Стоп! Это разговор принципиальный. Вот вы сделали чертеж — проложили трамвайный путь. Будущий, как уточнили. Но говорили о нем как о деле уже решенном. Да, да, решенном. И что отсюда следует? Что все вы здесь подпали под гипноз красивых иллюзий, под коварный гипноз…

— Ну-у, товарищ Пакин…

— Нет, вы дослушайте: пример подобной иллюзии — эта ваша затея насчет сбора металлолома…

— Да не моя она, не могу я себе приписать эту замечательную идею!

— Пусть не ваша, хорошо, но вы пошли у нее на поводу, она вас загипнотизировала. Механика ведь здесь простая — меня шофер натолкнул на разгадку: мы, говорит, им металлолом, они нам — рельсы. «Они» — это железнодорожники, которые обязаны сдавать подлежащие замене рельсы на металлургический завод. Егорушкин, как я понимаю, договорился, чтобы старые рельсы отдали под его трамвай, а горожане взамен соберут для переплавки в домнах весь свой металлический хлам…

— Тут вы в яблочко.

— Да, механика простая, и, может статься, дело выгорит. Но вся штука в том, что рельсы — лишь одна из двух десятков позиций, необходимых для сооружения трамвайной линии. А так как все они потребуют капитальных вложений, ваш Егорушкин в конце концов придет в исполком. Ну, а нам откуда деньги взять, если область не имеет возможности включить нашу стройку в план? Значит, придется идею хоронить.

— Если дойдет до этого, не надейтесь, что похороны получатся тихие и незаметные!

— В том-то и дело, что люди взбудоражены беспочвенными призывами и несбыточными надеждами, так что финал предугадать нетрудно: возбудители спокойствия заработают себе дешевую популярность, предстанут доброхотами и радетелями, а нас, руководителей, поставят под удар… Страшная это штука — вышедшая из берегов активность.

Редактор погасил усмешку, заговорил бледнея:

— Эх, вы, руководитель! Вам бы любую инициативу зажать в берега, по возможности — железобетонные, любую…

Его взнуздал телефонный звонок. Оказалось, разыскивали Пакина.

— Я почему звоню? — услышал Пакин голос начальника станции. — Чтобы ты не переживал, а то взбулгачил тебя давеча…

Суровцев звонил не от себя, а с завода — туда вот-вот должны были перегнать состав со шпалами. Пакин облегченно вздохнул:

— Ну, снял тяжесть с души. Я, между прочим, так и думал, что ты ошибся адресом, перепутал получателей. Значит, для завода шпалы?

— Почему? Никакой ошибки, они твои. Прибыли целевым назначением. Просто на заводе пошли навстречу в смысле разгрузки: тут можно кранами воспользоваться. Кроме того, есть площадка для складирования. Надо же их где-то хранить, покуда в дело не пустите.

Пакин опять вздохнул, только уже с иной интонацией, и поблагодарил начальника станции. Правда, без энтузиазма. А положив трубку, сказал редактору:

— Вот и еще последствия чьей-то активности расхлебывать предстоит: нежданно-негаданно состав шпал прикатил.

— Уже прибыли? — обрадовался тот. — Выходит, будет на что рельсы укладывать.

Пакин поджал губы:

— Вот уже и укладывать приготовились! А у меня забота — какими шишами рассчитываться за них?

— Они же дареные, — огорошил редактор. — Ни рубля платить не надо.

Шпалы, действительно, что с неба упали: Егорушкин, оказывается, сгонял на БАМ своего зама из этой же комиссии по промышленности и транспорту, тот съездил и выпросил. Вернее, не то чтобы выпросил, а как-то так сумел рассказать о мечте своих земляков обзавестись трамваем, что бамовцы решили взять над их городом шефство. И для начала одарили шпалами. Из тех, какие отслужили свое под рельсами времянки: когда временный путь заменяется постоянным, старые шпалы выбраковываются, их пускают на дрова.

Строители сами организовали и погрузку, использовав порожняк, возвращаемый на Урал.

— Ишь ты! — не смог спрятать растерянности Пакин. — Надо же!

И одернул себя: шпалы и рельсы — еще да-алеко не весь трамвай. Да и потом, неизвестно еще, как все повернется с рельсами, дадут ли на такую операцию свое «добро» металлурги?..

Одернул, отрезвил себя, не позволил чувствам возобладать над разумом, воспарить в облака, позабыв о реалиях. Словом, обрел состояние привычного равновесия, которое позволяет тянуть председательскую лямку, не сбивая дыхания.

И успокоившись, совсем уже приготовился попрощаться с редактором, но тут прибежала энергичная девица (как оказалось, ответственный секретарь редакции), сообщила шефу с нервным смешком:

— Пришла обрадовать: мы тут, как выяснилось, ляпа дали — в этом объявлении о металлоломе. Егорушкин сейчас такие пузыри пускал — боялась, лопнет…

— Егорушкин? — вскочил Пакин. — Он здесь, в редакции?

— Утелепал. Помахал руками — и дальше. Вон уже где телепает, — показала через окно. — На автобус подался: на какие-то шпалы не терпится поглядеть.

Одетый в клетчатую ковбойку с закатанными рукавами, старик быстро удалялся по противоположной стороне улицы. Он шагал, размахивая в такт зажатой в кулаке белой кепочкой, и в походке, во всем облике ощущалась некая лихость. Да, лихость, нечто от привыкшего к строю солдата, струнящего себя на каждом шагу… Только все равно было видно: годы никуда не деть, одну ногу старый подволакивает, дыхания ему явно не хватает, оттого приходится то и дело вскидывать голову — как бы ловить добавочные порции воздуха.

Пакин высунулся из окна, окликнул Толика:

— Видишь ту спину?

— Не надо деда возвращать, — остановил редактор.

Но у Пакина и не было такого намерения, он, напротив, попросил Толика догнать старика, посадить в машину и доставить на завод, куда только что переправлены со станции шпалы.

— И подожди его там! — крикнул вдогонку.

После этого повернулся к девушке.

— Чем старый недоволен, о каком ляпе речь?

— Э, — взмахнула она огорченно рукой, — мы же вечно экономим газетную площадь, вот и сэкономили на объявлении: отрезали абзац с призывом собирать, помимо железа, лом цветных металлов….

Пакин успокоительно улыбнулся:

— Ну, за отрезанный абзац можете не переживать, у нас без всяких призывов сбор этого лома постоянно ведется.

— Вы не уловили сути, — покачала она головой, — тут особый случай: теперешний лом нужен, чтобы сдать в обмен на контактный провод для трамвайной линии. Почему старик и кипятился. Целевым назначением, говорит, сбор надо провести.

Помахала зажатой в кулаке школьной тетрадкой.

— Только тем и откупилась, что пообещала перепечатать на машинке эту вот калькуляцию, как он ее назвал. Готовится обнародовать на предстоящей сессии горсовета.

Пакин непроизвольно выхватил тетрадь у нее из рук, откинул обложку. В глаза ударил крупно выведенный заголовок: «Посильный минимум расходов».

— Все понятно: будет теперь апеллировать к чувствам депутатов, — Пакин кольнул взглядом редактора. — Интересно, сколько же собирается просить?

Девушка без церемоний отобрала тетрадь, сказала осуждающе:

— Воспитанные люди, между прочим, так не поступают!

— Это наш мэр, Валя, — счел нужным заступиться редактор.

— Знаю, видела как-то на трибуне, — сунула тетрадь в карман, сообщила, смягчаясь: — Старик вообще-то обмолвился, дескать, от его калькуляции инфаркта у депутатов не будет.

— Тоже мне — кардиолог, — скривился Пакин. — Профессор доморощенный. Зациклился на рельсах да на шпалах и думает, все проблемы в этом узелке.

Девушка поглядела на него с недоумением:

— На что вы гневаетесь? Расходы пугают? Тетрадь я не просматривала, но из разговора уловила, что по остальным позициям, как вы их именуете, траты невелики.

— Если он имел в виду контактный провод, то…

— Нет, нет, речь шла о прокладке трассы, о проекте и еще, если я правильно поняла, о какой-то призме…

— А, есть такая, ее называют балластной призмой. Это слой щебня поверх земляного полотна. На щебень потом укладывают шпалы.

— Вот видите! — вступил редактор, до этой минуты молча слушавший их разговор, и, неожиданно хлопнув Пакина по плечу, повторил: — Вот видите!

— Н-да, — произнес Пакин, принимая как должное покровительственный жест редактора, — н-да…

В дверь кабинета просунулся Толик: