Между идеей постижения и идеей самосовершенствования лежит пропасть. Это совершенно разные вещи. Если мы встречаемся с материалом, опирающимся на идею самосовершенствования, то в лучшем случае перед нами продукт, созданный в духовной традиции и отданный во всеобщее пользование. Вот один из последних свежих примеров: сейчас в психотерапии у нас, и в особенности у американцев, стала модной «самая современная и прогрессивная» методика под названием «нейролингвистическое программирование». Эта методика – часть одного из буддийских путей. Когда-то этот материал был секретным и сугубо эзотерическим, сейчас он оформлен в приемлемой форме и существует в психотерапии. Также всем известна аутогенная тренировка. Это материал, сделанный в раджа-йоге. Хатха-йога, которую печатают в наших журналах, имеет отношение к живой традиции хатха-йоги только как продукт, произведенный этой традицией. Потому что если хатха-йога – это действительно духовный путь, в чем у нас нет оснований сомневаться (хотя нет и особых оснований утверждать), то он не может предложить идею самосовершенствования. А если мы попытаемся выяснить, через кого к нам пришла эта «наша» хатха-йога и что написано о ней в современных книжечках, то увидим, что в них изначально заложена только столь популярная идея самосовершенствования.
Каков смысл этого продукта? Первое – это помощь, товар, которым в соответствии с законом «время, место, люди» духовное сообщество обменивается с Великим Средним, внутри которого оно находится. Это результаты исследования, результаты работы. В духовном сообществе существует свое понимание работы и продукции. Здесь все сосредоточено на человеке, на человеческом бытии и на взаимоотношении между человеком и реальностью, между человеком и истиной. А поскольку духовное сообщество – это тоже часть человечества, то продукты усовершенствованных технологий, поисков и знаний контролируемо или, иногда, неконтролируемо поступают в Великое Среднее и входят в оборот общей жизни.
Таким образом, мотивация указывает на то, что же конкретно предлагается: убежище или Путь. Мотивация, сформулированная как идея некоего самосовершенствования, явно указывает нам на технологический продукт.
Это важно помнить. Никакого совершенствования в духовной традиции нет.
Происходящие изменения могут выглядеть для постороннего наблюдателя как совершенствование, но внутри самой традиции нет ни такой формулировки, ни рефлексии, поскольку единственная ее цель – постижение. Трансформации, которые происходят при этом, необходимы для того, чтобы произошло постижение, они побочный продукт, следствие прохождения определенных этапов и не являются даже временной целью, потому что совершенна только истина.
Третий критерий связан с полным отсутствием у нас непосредственного соприкосновения с живыми носителями традиции. Мы выросли в обстановке гонения и искоренения любых проявлений деятельности духовного сообщества, и поэтому наше представление о живом носителе традиции – это лубочная картинка или, в лучшем случае, художественный образ, очищенный от своей конкретности. Взять, скажем, скульптуру Будды. И то, если как следует порасспрашивать людей, как они себе представляют Будду, то выяснится, что даже скульптуру они видят не полностью. Масса людей совершенно не помнит, что Будда на большинстве скульптур полный, а по некоторым пониманиям даже, страшно сказать, толстый. А Лао-цзы так просто пузатый толстячок.
Мы с вами можем пройти мимо живого носителя традиции – он для нас неопознаваем. Если же его легко опознать, если он полностью соответствует нашему художественному образу, то это, как правило, шарлатан. Это естественно, потому что шарлатан знает, в каком виде перед нами надо предстать. Очень редко это человек, специально работающий над образом, как, скажем, Раджниш, он во втором этапе своей работы стал использовать особые костюмы и театр, создав такой образ, который помог ему еще больше спрятаться за опознаваемость. Обычно живой носитель для нас неопознаваем. Поэтому мы бросаемся из крайности в крайность. Те из нас, кто столкнулся с суфийской традицией, готовы видеть суфиев в каждом сумасшедшем, в каждом пьяном. Когда ты уже понимаешь, что у тебя нуль знаний, ты готов на все. Оборотная сторона незнания – или памятник, или ощущение, что все кругом кишмя кишит «духовными учителями»…
Подлинные же носители традиции, независимо от того, к какой конкретно традиции они принадлежат, опознают друг друга совершенно свободно. Наше незнание плюс существование внутри общества, в котором просто нет возможности получить навык опознавания таких людей, привело нас к совершенно иллюзорному представлению о том, как выглядит живой носитель традиции. А вариантов – тысячи. Насколько по-разному выглядят люди, настолько по-разному выглядят и носители традиции. В силу незнания в нашей культуре, в нашем сообществе как нигде распространена шизофренизация духовной идеи.
Поиск абстрактных наставников чаще всего приводит к тому, что начинаются «глюки», появляются «небесные женихи» или «учителя небесные» в экстазах, в снах либо в так называемых медитациях. Естественно, мы не можем отбросить факт, что один раз на тысячу или на десять тысяч действительно может произойти такое проявление реальности. Но в большинстве случаев это элементарный процесс шизофренизации личности, и обычно он заканчивается если не в самой психушке, то постановкой на учет в ней же.
Какой же выход из этой ситуации? Прежде всего выход, как всегда, в том, чтобы признаться в своем незнании. Признаться в том, что мы не имеем ориентиров для этого. Если мы попытаемся создать какой-то совокупный образ, то, во-первых, он будет усредненный, а во-вторых, идеализированно абстрагированный и лишенный своей конкретности. Но абстрактные люди не живут. Абстрактные люди – это памятники или плод воображения. Поэтому люди с огромной легкостью ловятся в сети шарлатанов и совершенно с той же легкостью проходят мимо истинных носителей традиции. В то время как человек, живущий в глубинке Средней Азии и сталкивающийся всю жизнь с детства с различными проявлениями духовного сообщества, без труда отличит пира от суфийского мастера. Он знает, что пир будет ходить в благородных одеждах, а суфийский мастер – валяться под забором, эпатировать публику или представляться простым сапожником. Он ориентируется, так как уже видел разные варианты. Мы же с вами не видели их и поэтому опираемся на то, что слышали или читали, на сохранившуюся в минимальной степени религиозность культуры, то есть в основном на классические религиозно-церковные образы. Это третий источник грандиозной путаницы.(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});