Читать интересную книгу Республика Святой Софии - Ольга Кузьмина

Мнение А. В. Петрова, который трактует развитие средневекового Новгорода как «нравственный прогресс, совершаемый в христианском духе», нельзя признать полностью обоснованным. Исследователь делает слишком общие выводы о том, что «нравственные усилия, приведшие к политическому прогрессу в Новгороде, обуздавшем свои языческие обычаи, не только летописцами истолковывались в христианском смысле, но действительно характеризовались христианскими акцентами. Поскольку эти нравственные усилия означали отрицание именно языческих порядков, постольку они требовали для себя четкой и надежной опоры, находимой в Христианстве»[28].

Во-первых, очень спорно, что одна религия нравственнее другой. Во вторых, в конце XV в., когда христианство, согласно свидетельству источников, утверждается по всей Новгородской земле и в самом Новгороде повышается религиозность горожан, по сравнению с более ранними временами, распри внутри Новгорода не прекратились. Более того, христианские летописцы отмечают увеличение «неправды» в Новгороде. Поэтому, на мой взгляд, не стоит говорить о том, что, «обуздав свои языческие обычаи» и «обретя четкую опору в христианстве», новгородцы тем самым способствовали политическому прогрессу в Новгороде.

Официальные сборники церковных поучений, а также трактовки некоторых событий во владычном летописании в исследуемый период не отражали в большинстве случаев реального положения вещей в новгородской епархии. В них было показано, какими желали бы видеть своих духовных детей священнослужители, действительность же была гораздо сложнее письменных канонов. Вот лишь один пример из источников, подтверждающий данный тезис: митрополит Киприан в конце XIV в. писал псковскому духовенству: «А мужи бы к святому причастью в волотах не приходили, но снимаа вотолы; а на ком пригодится опашень или шуба, а они бы припоясывались»[29].

Возмущение митрополита вызвала манера псковичей носить верхнюю одежду внакидку («на опаш»), не подпоясывая. Напомним, что в христианской традиции пояс являл собой символ смирения плоти. Киприану, приехавшему на Русь из Константинополя, показалось верхом неприличия являться в церковь в неподпоясанной верхней одежде. Простым горожанам, одетым в вотолы, митрополит просто запретил входить в церковь в верхнем платье. Иное дело бояре, которые щеголяли в церкви друг перед другом богатыми шубами и опашнями. На Руси повсеместно бытовал обычай одевать в церковь все самое лучшее. Митрополит понимал, что заставить бояр снять символы своего богатства — шубы и опашни — он не сможет. Киприан приказал подпоясывать эту одежду. Неизвестно, послушались ли приказа в Пскове, однако в Новгороде (а Псков и Новгород входили в одну церковную епархию) призыв митрополита не был услышан. На иконе середины XV в. «Молящиеся новгородцы» новгородские бояре стоят в церкви в распахнутых опашнях, накинутых на плечи. Обычай оказался сильнее запретов митрополита всея Руси.

В целом анализ историографии позволяет сделать вывод о недостаточной изученности роли церкви в политической и социальной жизни Новгорода XIV–XV вв. при наличии значительного количества исследований, посвященных истории рассматриваемого периода. Представляется необходимым глубже разобраться в вопросе о религиозном мировоззрении средневековых новгородцев, иначе невозможно понять феномен Новгородской республики, во главе которой фактически стоял православный архиепископ, но при этом в Новгородской земле повсеместно сохранялись языческие традиции и справлялись дохристианские обряды, о чем сохранились свидетельства в источниках. Отмечавшие данный феномен исследователи так и не дали ответа, на чем же в таком случае основывался авторитет новгородского владыки. А ведь авторитет этот был огромен, о чем также свидетельствуют источники.

Основная группа сведений о новгородской церкви содержится в летописях новгородского круга[30]. Сведения о строительстве и росписи новгородских храмов, собранные из разных источников, содержатся в Новгородской третьей летописи («Книга, глаголемая Летописец Новгородский вкратце церквам божиим»). Бесценный материал для восстановления истории владычной кафедры в XV в. предоставляет летопись Авраамки[31]. В процессе исследования были проанализированы псковские летописи и летописные своды других русских земель[32]. Их сопоставление помогло составить более полную и внутренне непротиворечивую картину событий исследуемого периода.

Помимо сообщений о событиях и фактах, имеющих прямое отношение к изучаемой теме, летописи содержат и такой своеобразный материал, как даты, которые могут служить источником для характеристики религиозно-политической жизни того времени. Имеются в виду даты, выбор которых зависел от воли духовных либо светских феодалов: начало или окончание крупного строительства, освящение храма, посвящение в сан, отправление в поход и т. д. И светские и духовные правители Новгорода стремились придать определенную идеологическую окраску своим деяниям, приурочивая их к определенным памятным дням согласно месяцеслову.

Вторым видом источников являются акты, которые во многом дополняют сведения летописей о роли православной церкви в Новгородской республике. Акты сообщают много ценных сведений о религиозном сознании людей Средневековья[33]. В новгородских актах можно найти множество статей (клаузул) религиозного содержания, отражающих характерное для Средневековья умонастроение — это богословская преамбула ряда актов, отдельные компоненты диспозитивной, удостоверительной, запретительной частей[34].

Владычные грамоты, т. е. послания патриархов и митрополитов в Новгород и Псков, составляют еще один значительный по объему и содержанию комплекс источников[35]. Эти грамоты касаются истории развития новгородской и псковской церквей, взаимоотношений духовенства со светским обществом. В грамотах затрагиваются вопросы церковного и гражданского судопроизводства, структуры и материальных основ существования церкви, нравственного состояния священников.

Сведения о роли владычной кафедры в социально-политической жизни Новгородской республики содержатся в Новгородской и Псковской судных грамотах[36]. Статьи, определяющие рамки судебных полномочий владыки (в Пскове — владычного наместника), ярко характеризуют степень влияния архиепископа на повседневную жизнь горожан.

Следующая группа сведений заключена в литературных памятниках. Житийная литература, восходящая в своей основе к летописным свидетельствам, нередко включает элементы устного народного творчества. Особенно значительными в этом отношении представляются апокрифические произведения, отразившие оценку деятельности святителей самими новгородцами. Среди житийной литературы особо следует выделить Житие Михаила Клопского[37]. Это нетипичный для житийной литературы рассказ о необычном человеке, написанный вскоре после его смерти. Многочисленные подробности жития доказывают, что большинство эпизодов записывалось очевидцами событий. Учитывая, что Михаил Клопский принимал живое участие в политической жизни Новгорода XV в., его житие является весьма ценным историческим источником.

Особо важный и интересный материал по истории новгородской церкви содержится в иностранных источниках. К ним относятся записки путешественников (Гильбера де Ланнуа и Сигизмунда Герберштейна)[38], а также письма и документы Петрова подворья, общины немецких купцов Ганзы в Новгороде. В своих грамотах ганзейские купцы, приезжающие по торговым делам в Новгород, рисуют подробную картину жизни города, отмечая те бытовые и политические моменты, которые зачастую не находили отражения в летописях[39].

Еще одним видом источников являются археологические предметы, помогающие понять мировоззрение средневековых новгородцев. Среди археологических находок следует особо выделить предметы, несущие на себе имена новгородских иерархов, прежде всего буллы. Непрестанно пополняющийся корпус древнерусской сфрагистики способен предоставить нам исторические данные о возникновении и функционировании на Руси институтов церковной власти. При этом географическое распространение печатей указывает на территориальные аспекты этой власти и становление региональных церковных структур. Топография находок этих печатей в культурном слое городов и поселений Новгородской земли раскрывает перед исследователем конкретные направления деятельности церковных структур и сферу их властных полномочий.

Важный материал о деятельности новгородских священников содержат берестяные грамоты. Вопрос о берестяных грамотах как источнике русской церковной истории ставился еще Макарием (Веретениковым)[40], который, проанализировав открытые к тому времени берестяные грамоты, сделал вывод о пронизанности повседневной жизни новгородцев христианским сознанием. Это явствует, по его мнению, из факта присутствия церковных мотивов среди бытовых записей, культура которых не предполагала самоотождествления с книжной культурой Средневековья.