— Ищу тебя, — ответила Алина.
— Ищешь… меня?.. — В голосе сквозило недоверие. — Но… как тебе это удалось?
Алина вытерла слезы и всхлипнула:
— Я все время шла за тобой.
— Но откуда ты знала, где я?
— Спрашивала по дороге у людей, не встречался ли ты им. В основном, конечно, каменщиков, ну и монахов, хозяев приютов.
Глаза его широко раскрылись.
— Ты хочешь сказать… ты была в Испании?
Алина кивнула:
— Компостелла, Саламанка, Толедо.
— И долго тебе пришлось идти за мной?
— Почти девять месяцев.
— Незачем?..
— Затем, что я люблю тебя.
Джек, казалось, был потрясен. В глазах стояли слезы.
— Я тоже люблю тебя, — прошептал он.
— Правда? Все еще любишь?
— О да!
И это на самом деле было так, она видела это. Джек наклонился к ней и нежно поцеловал. От прикосновения его губ у Алины закружилась голова.
Малыш заплакал.
Она оторвалась от Джека, немного покачала ребенка, и тот затих.
— Как его зовут? — спросил Джек.
— Пока никак.
— Почему? Ему ведь уже годик, не меньше!
— Я не хотела без тебя.
— Без меня? — Джек посмотрел неодобрительно. — А что же Альфред? Ведь отец должен… — И замолк. — Как?.. Неужели… это мой?..
— Взгляни на него, — сказала Алина.
Джек посмотрел на ребенка:
— Рыженький… Ему сейчас, должно быть, год и три месяца… — Алина кивнула.
— О Боже, — сказал Джек. Он был, похоже, преисполнен благоговения. — Мой сын. — В горле застрял ком.
Она с волнением следила, как воспримет он эту новость. Как конец своей юности и свободе? Или?.. Лицо его стало совсем серьезным. Обычно мужчине нужно девять месяцев, чтобы свыкнуться с мыслью, что он — отец. Джек осознал это в одно мгновение. Он снова взглянул на малыша и улыбнулся.
— Наш сын, — сказал он. — Я так рад.
Алина счастливо вздохнула.
Джек вдруг насторожился:
— А как же Альфред? Он знает?..
— Конечно. Ему достаточно было один раз увидеть ребенка. И потом… — Алина смутилась. — Твоя мать, она прокляла наш брак, и у Альфреда так ни разу… ты знаешь, о чем я… ничего не получилось…
Джек грубо рассмеялся:
— Вот она, справедливость.
Алине не понравилось, как он произнес эти слова.
— Мне было очень тяжело. — В ее голосе сквозила укоризна.
— Прости, — сказал он. — И как он поступил?
— Когда он увидел ребенка, он вышвырнул меня.
Джек разозлился:
— Он не бил тебя?
— Нет.
— Все равно. Свинья!
— Наверное, хорошо, что он нас выгнал. Поэтому я и стала искать тебя. И вот — нашла. Я такая счастливая… даже не знаю, что делать.
— Какая же ты у меня смелая! До сих пор не могу поверить. Пройти за мной столько дорог!
— Я бы прошла еще столько же, лишь бы найти тебя.
Джек снова поцеловал ее. Чей-то голос произнес по-французски:
— Если уж ты не можешь не вести себя непристойно, оставайся за порогом алтаря. — Это был молодой монах.
— Прости меня, отец. — Джек взял Алину за руку, и они вместе спустились по ступенькам.
— Я когда-то был монахом, — сказал он, — я знаю, как им тяжело видеть целующихся влюбленных.
Счастливых влюбленных, подумала Алина, а мы — счастливы. Они прошли через весь собор и вышли на шумную рыночную площадь. Алине до сих пор не верилось, что она стоит рядом с Джеком под ласковым солнцем; сразу столько счастья — не каждый выдержит.
— Ну, что же мы теперь будем делать? — спросил Джек.
— Не знаю, — ответила она и улыбнулась.
— Давай-ка купим для начала каравай хлеба, бутыль вина и уйдем в поля. Пообедаем.
— Это было бы замечательно. Как в раю.
Они зашли к булочнику и виноторговцу, потом на рынке купили у молочницы хороший кусок сыра и уже совсем скоро ехали верхом по дороге из городка.
Алина неотрывно смотрела на Джека, словно до конца так и не верила, что вот он — рядом с ней, живой-здоровый и улыбающийся.
— Как у Альфреда дела на строительстве? — спросил Джек.
— Ой! Я же тебе не сказала главного! — Алина совсем забыла, как давно Джека не было дома. — Случилось несчастье. Обвалилась крыша собора.
— Что?! — Джек вскрикнул так, что лошадь в испуге отпрянула. Он