Руденко: Нет, господин председатель.
ЦГАОР СССР, фонд №7445, опись №1, ед. хран №24
IMT, vol.7, р.279—364.
П.20. Из допроса свидетеля Е. Бушенгагена
[Стенограмма заседаний Международного военного трибунала от 12 февраля 1946 г.]
Зоря: Господин свидетель, сообщите Трибуналу, где и когда Вы родились.
Бушенгаген: Я родился 8 декабря 1895 г. в Страсбурге, в Эльзасе.
Зоря: Назовите, пожалуйста, Ваше последнее воинское звание.
Бушенгаген: Я — генерал пехоты германской армии, командовал 52-м армейским корпусом.
Зоря: Скажите, обращались ли Вы 26 декабря 1945 г. с заявлением в адрес Советского правительства в связи с Нюрнбергским процессом?
Бушенгаген: Так точно.
Зоря: Подтверждаете ли Вы это заявление теперь?
Бушенгаген: Так точно.
Зоря: Что Вам известно о подготовке фашистской Германии к нападению на СССР?
Бушенгаген: В конце декабря 1940 года я, будучи начальником штаба германских войск в Норвегии, был вызван в ОКХ, где начальник генерального штаба генерал-полковник Гальдер проводил совещание с начальниками штабов групп армий и отдельных армий, к числу которых принадлежала моя армия. На этом совещании нас ознакомили с изданной 18 декабря директивой, то есть, с планом «Барбаросса». На этом совещании нас ознакомили с планами в отношении этой операции против Советской России.
Из директивы я узнал, что моя армия будет участвовать в этой операции. Поэтому заинтересовал меня один доклад, который был сделан начальником генерального штаба финской армии генерал-лейтенантом Гейнрихсом. Он говорил тогда о военных действиях 1939—1940 гг. против России, о методах ведения боевых действий и боеспособности как Красной Армии так и финских войск. Генерал Гейнрихс имел тогда же совещание с генерал-полковником Гальдером, в котором я не участвовал, но полагаю, что эти совещания были посвящены возможному сотрудничеству финских и германских войск в случае возникновения германо-советского конфликта.
Уже с осени 1940 года существовало военное сотрудничество между Германией и Финляндией. Германский военно-воздушный флот согласовал с финским генеральным штабом транзитные переброски материалов и личного состава из северной Норвегии в финские порты. Германский атташе в Хельсинки зимой 1940 г. вел по поручению ОКВ переговоры о расширении транзита германских войск к финским гаваням на Балтике. Переговоры привели к установлению общего транзита германских войск. Для этой цели и столицу Лапландии были переведены соответствующие учреждения, так что германский транспорт мог быть доставлен в Петсамо. Были организованы инстанции и учреждения на пути следования, которые должны были ведать снабжением продовольствием для перебрасываемых германских войск.
В декабре 1940 года или январе 1941 года я вел переговоры в ОКВ в отношении деталей, касавшихся участия войск, которые должны были из Норвегии присоединиться к финским войскам и совместно осуществлять операции против СССР.
Зоря: Не приходилось ли Вам вести переговоры с финским генеральным штабом о совместных операциях против Советского Союза?
Бушенгаген: Да.
Зоря: Скажите, кто уполномочил Вас на эти переговоры и как эти переговоры протекали?
Бушенгаген: Полномочия и поручения я получил от ОКВ, которому была подчинена как моя армия, так и я лично.
В феврале 1941 года после того, как были выяснены принципиальные установки в отношении участия германских войск, находящихся в Норвегии и на финской территории, я получил поручение выехать в Хельсинки и там лично вступить в контакт с финским генеральным штабом для того, чтобы обсудить совместные операции на территории центральной и северной Финляндии.
Я прибыл 18 февраля 1941 г. в Хельсинки и в последующие дни имел собеседование с финским генеральным штабом, его начальником генералом Гейнрихсом, его представителями — генералом Айро, начальником оперативного отдела штаба финской армии полковником Топола. На этих совещаниях говорилось о возможностях операций из средней и северной Финляндии, особенно из районов Куусамо и Рованиеми, а также из района Петсамо.
Эти совещания привели к полному согласию. После этих совещаний я поехал с начальником оперативного отдела финского генерального штаба полковником Топола в северную и среднюю части Финляндии для того, чтобы на месте выяснить в районе Уринсальмо и Куусамо и восточнее Рованиеми и Петсамо возможности рекогносцировки pазвертывания войск и проведения операций из этого района. В этой поездке участвовали каждый раз те финские командующие, которых практически затрагивал данный вопрос. Эта поездка закончилась 28 февраля в Торнео, на финско-шведской границе. На заключительном совещании были зафиксированы результаты этой поездки и было решено, что операции из района Куусамо и Хельсинки и операции из района Рованиеми сулят успех, но что имеются серьезные трудности для наступления из района Петсамо в направлении Рованиеми, связанные с характером местности. На этом закончилось мое совещание с финским генеральным штабом.
В результате этой поездки был разработан главным командованием войск, находящихся в Норвегии, оперативный план, который предусматривал совместные операции с финской территории. Этот оперативный план был представлен в ОКВ и был утвержден. Впоследствии эта операции получила название «Голубой песец».
24 мая я имел вторую встречу с начальником генерального штаба Финляндии (это происходило в главной ставки в Бранденбурге) и затем вылетел с ним в Мюнхен, где я вместе с ним и начальником оперативного отдела полковником Топола имел совещание, которое являлось подготовкой к будущим переговорам в Зальцбурге.
25 мая состоялось совещание в Зальцбурге, на котором от ОКВ были фельдмаршал Кейтель и генерал-полковник Иодль, с одной стороны, и представители финского командования Гейнрихс и полковник Топола — с другой. На этом совещании были зафиксированы принципы военного сотрудничества финских и германских войск. После этого совещания я поехал вместе с генералом Гейнрихсом обратно в Берлин. Там состоялись дальнейшие переговоры, которые происходили в управлении военной экономики и вооружения ОКВ.
Далее было совещание в генеральном штабе военно-воздушных сил, касавшееся вопросов совместного ведения воздушной войны и усиления финского воздушного флота. За этим последовала еще одна встреча с генерал-полковником Гальдером, на которой я, однако, не присутствовал.
В третий раз я встретился с представителями финского генерального штаба 2 июня. В моем заявлении от 26 декабря я датировал эту встречу конец апреля — начало мая, тем самым ошибся на месяц. На самом деле встреча имела место 2 июня. На этом совещании, которое снова велось с Топола и Гейнрихсом, были разработаны детали военного сотрудничества, в частности, установлены сроки, а затем мероприятия по засекречиванию мобилизации, которая будет происходить в Финляндии. Было решено, что эта мобилизация будет проходить под флагом переподготовки резервистов и усиления пограничной охраны. Далее были приняты решения относительно развертывания германских и финских сил.
Основные финские силы, которые находились под командованием фельдмаршала Маннергейма, на юге должны были взаимодействовать с германскими войсками, продвигавшимися из Восточной Пруссии. Часть их должна была наступать на Ленинград, а часть к озеру Ладога. Остальные финские силы должны были подчиняться генерал-полковнику Фалькенхорсту и оперировать в районе реки Оулу. С помощью южной группы ей предстояло вести наступление из района Куусамо через Керскиэнски на мурманскую дорогу, центральной группе — из района восточнее Рованиеми через Салла на Кандалакшу, а северной группе — из района Петсамо на Мурманск. По всем этим вопросам было достигнуто полное соглашение. Кроме того, были обсуждены детали, касавшиеся обмена информацией. Далее речь шла об использовании финских транспортных средств, а затем — переговоры между представителями военно-воздушных сил по вопросам совместного ведения воздушной войны и использования финских аэродромов.
После этих совещаний я поехал обратно в Германию и изложил там все результаты этих совещаний, которые должны были быть потом реализованы в интересах Германии.
12 или 13 июня я полетел в Хельсинки вместе с генерал-лейтенантом Эрфуртом, который должен был осуществлять связь с финским генеральным штабом. В Хельсинки мы встретились с Гейнрихсом, которому я передал протокольную запись всех тех совещаний, имевших место до этого. Он вполне одобрил этот протокол. Затем я передал все свои дела генерал-лейтенанту Эрфурту для того, чтобы принять на себя обязанности начальника штаба германской армии в Лапландии.