Впервые за много месяцев она была с ним рядом не только «снаружи», но и «внутри». Они делили один номер на двоих, более того, они делили постель; Владу все больше казалось, что он привязан к Анжеле не только узами. Более того – теперь, обнимая ее, он начисто забывал об узах.
Он смотрел на нее другими глазами. Впрочем, она изменилась тоже, и Влад даже гордился – потихоньку от Анжелы и в тайне от себя самого, – что ему удалось инициировать Анжелино перерождение. Что его стараниями – часто невольными – на свет явился новый человек. Счастливый, и, кажется, любящий.
Анжела, наверное, хорошо чувствовала его настроения. Чуяла, как хороший пес. И однажды, когда они лежали, обнявшись, в темном гостиничном номере, и сквозь раздвинутые шторы смотрела ущербная луна, Анжела, тесно придвинувшись к Владу, сказала ему на ухо:
– Не думай обо мне лучше, чем я есть.
Он, разомлевший, расслабленный, удивился:
– Что?
Анжела вздохнула:
– Не думай обо мне лучше…
* * *
Мотоциклиста Гарольда она любила со всем пылом девчоночьего сердца. Художника Соника она понимала и ценила. За банкиреныша Ярика она ухватилась, как за соломинку; Егор Елистай восхищал ее – и одновременно слегка пугал.
В первый раз они встретились в каком-то ночном клубе – Анжела была еще при Ярике, и невольно вздрогнула, когда за соседним столиком обнаружилось такое знакомое – то телеэкрану – лицо. Помнится, уже тогда Елистай обратил на Анжелу внимание, да и мудрено было ее не заметить – от природы яркая, в ярчайшем наряде, она была оттенена обществом семнадцатилетнего Ярика, нахального, капризного, уставшего от жизни муженька. К тому же, помнится, тот вечер закончился очередным скандалом, из-за того что Ярик…
Впрочем, неважно. Неохота вспоминать.
Во второй раз они с Елистаем встретились спустя полгода – в том же заведении. Ирония судьбы.
В то время она была уже при деньгах (будучи замужем за малолетним богачом, она, как хомяк, успела сделать кое-какие запасы), но все так же одинока и неустроена; она снова вздрогнула, когда за соседним столиком обнаружились внимательные глаза, дорогая дымящаяся сигарета и щеточка светлых усов над верхней губой.
Он подошел к ней первым. И, протягивая ему руку, Анжела уже знала: судьба.
Он восхищал ее. Он был смел, жесток и циничен. Он не походил ни на сумасшедшего Гарольда, ни на мечтательного Соника, ни на избалованного Ярика; он был силен, матер и при власти. Во всяком случае, Анжеле показалось, что власть этого человека – почти безгранична…
– Если бы у него были узы, – задумчиво говорила Анжела, – он стал бы, наверное, властелином мира. Он привязал бы к себе всех, у кого дома есть телевизор. И шило рано или поздно вылезло бы из мешка – все бы поняли, что он из себя представляет… но было бы уже поздно. Миллионы людей оказались бы зависимы от него! Это все равно что подсыпать в водопровод сильнейший наркотик. Это – мировой переворот… Ведь он привязывал к себе людей, даже не обладая способностью создавать узы. Он вызывал симпатию. Он вызывал восхищение. Его даже ненавидели не как прочих, а «с придыханием», если так можно выразиться. Он ежесекундно был на виду… А меня держал в тени. Мне было обидно. Я знала, что рано или поздно возьму реванш… и взяла, – Анжела невесело усмехнулась.
– Он понял, – сказал Влад.
Она кивнула:
– Да. Он был умный… и не морочил себе голову тем, что возможно в этом мире, а что невозможно. Возможно – все… Я отнекивалась. Я помнила историю с Гарольдом. Но Егор был – не Гарольд. Он не впал в истерику. Он решил использовать меня… но совсем не для того, на что я рассчитывала. Он не спешил выпускать меня на большой экран, делать из меня «программу», привязывать ко мне все телевизионное человечество… Он хотел… Но все равно ты знаешь, чем это кончилось. Он выпрыгнул с пятнадцатого этажа.
– Ты жалеешь, что я не похож на него? – тихо спросил Влад.
Анжела нахмурилась:
– Не знаю. Наверное, мне нравится, что ты не похож на него.
Помолчали.
– Анжела, – сказал Влад. – Скажи пожалуйста…
– Пожалуйста.
– То, что ты мне подсыпала с чай… Транкрелакс, кажется… Как часто ты проделывала этот опыт?
Анжела сжала зубы. На ее щеках заходили желваки, однако когда она заговорила, голос был спокоен:
– Ты был второй. Первый был Оскар Снег. Он и без того часто принимал снотворное, я просто чуть увеличила дозу, и все. Наверное, я и так привязала бы его – но мне хотелось побыстрее, и наверняка… Его родственники уже тогда чуяли неладное…
– Понятно, – сказал Влад, чтобы хоть что-нибудь сказать.
– Понятно, – со вздохом повторила Анжела. – Ничего тебе не понятно… Это Елистай научил меня пользоваться… разными такими медикаментами. Будь я такой беспринципной сволочью, как ты подумал – я была бы сейчас королевой… при короле Елистае…
– Я вовсе не думаю, что ты беспринципная сволочь, – тихо сказал Влад.
– Да? – Анжела удивилась. – А напрасно… Когда я поняла, каким именно образом Егор хочет меня использовать… Да нет, вру, я всегда это понимала. Тут был барьерчик… ты понимаешь, о чем я. С одной стороны, Егор с его властью надо мной. С другой стороны… с другой стороны, все это оказалось слишком. Даже для меня. Я, в конце концов, всего лишь провинциальная девчонка… Я не выдержала. Одно дело, привязать затем, чтобы… чтобы человек был твой… Я это делала, и не раз… Но привязывать затем, чтобы потом точно – бросить? Чтобы он умер, мучаясь, как Гарольд? Н-нет… Может быть, я испугалась. Потому что мне не было жалко этого противного старика. Может быть, я побрезговала… Потому что ведь под него надо было ложиться! Может быть… Не думай обо мне лучше, чем я есть на самом деле. Я не пошла… сбежала и написала Егору письмо. Я не думала, что он… я не угрожала ему. Я только написала, чтобы он больше так со мной не поступал, и тогда я вернусь. А он… психанул, может быть. А может, наоборот, все хорошо взвесил. Ведь я впервые поставила ему условия… и он понял, что не может от них отказаться. Он понял, что он – марионетка. А ведь он привык быть кукловодом. Он боролся с узами… Я знаю, он боролся с узами до последнего. А когда понял, что не может вырваться – ушел. Сознательно, я думаю. Не захотел быть на ниточках… Я просто хочу, чтобы ты и это тоже знал.
– Я знаю, – сказал Влад тихо.
* * *
На людной пресс-концеренции Анжела поколотила репортершу, известную своими ядовитыми плевками в адрес Влада. Репортерша была на полголовы выше Анжелы и в полтора раза тяжелее, однако Анжелу, распланировавшую свой демарш заранее, это нимало не смутило. Не дожидаясь, пока вопросы – в том числе весьма паскудные – иссякнут, Анжела сбежала из зала и затаилась в дамском туалете. Существовал риск, что жертва выйдет из здания, не завернув в известное место – однако пресс-конференция длилась долго, минеральной воды в душном зале было выпито немеряно, и Анжелин расчет оправдался.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});